Наследница достойных (СИ) - Ваганова Ирина Львовна

— Аделия, — заговорил герцог после небольшой паузы, — делегация вохров просит встречи с тобой.

Мы с мамой растерянно переглянулись, она озвучила общий вопрос:

— Это еще зачем?

— Они утверждают, что ночью видели волшебную деву, рассекающую гору копьем, и хотят ее поблагодарить.

— Постой, папа, — я подняла руку, привлекая внимание, — кто перевел их просьбу?

Отец покачал головой.

— Среди дикарей нашлись потомки угнанных в рабство людей. Как ни удивительно, они сумели сохранить наш язык. Конечно, это воспринимается как диалект, но вполне понятный.

— Категорически возражаю! — вмешалась мама. — Это может быть опасно! С чего бы мы стали доверять дикарям?

— В другое время и я бы так думал, — герцог с нежностью взглянул на жену, — но сейчас я признателен этим людям за то, что они организованно покидают плато. Нет паники, толкучки, потасовок. Все идут как на военном смотре: чинно и упорядочено.

— Ну и что? — спорила мама. — Это в их интересах. Поняли, наконец, что мы не желаем им зла, спокойно возвращаются в свои степи.

— Они поверили не нам, а богам, явившим чудо.

— Им нужен кто-то другой, — предположила я, — у меня не было никакого копья! Там летел крылатый меч.

— Каждый видел свое, — отец вздохнул, сожалея, что сам не стал свидетелем замечательного явления. — Вохры — деву с копьем, ты и Рэймон — крылатый меч, кто-то разглядел огненное колесо, а другие — светящуюся ступню великана.

— Я должна выйти на стену?

— Нет. Лучше не рисковать. Мы впустили шаманов и переводчиков на площадь. — Отец обернулся к маме, упреждая ее испуг: — Всех обыскали, они безоружны. Аделия будет с охраной.

Я шагнула навстречу отцу:

— Можно идти так или переодеться?

— Конечно, переодеться! — воскликнула мама. — Не прилично отправляться на важную встречу в домашнем платье!

Герцог сердито сдвинул брови:

— Аделия в этом платье горы двигала. — Он взял меня под руку и повел к выходу. — Полагаю, лучше будет предстать перед вохрами в том же облике.

До этого момента я видела дикарей только издали и воспринимала их однородной серо-коричневой массой. Представители, встречавшие меня на площади, выглядели ярко. На их лица были нанесены красные и белые полосы, руки и грудь покрывали татуировки. Вполне возможно, что рисунки были на всем теле — мы видели только свободные от одежды части. Кроме распахнутых жилеток, на гостях были штаны из грубого полотна с кожаными вставками и бахромой, украшавшей бока и пояс. Запястья и шеи семи человек украшали браслеты и мониста из зубов неизвестных мне хищников. Восьмой отличался от остальных: он был без украшений, и на лице у него нарисована всего одна черная полоса, пересекавшая правую щеку. Человек этот оказался переводчиком.

Едва я появилась на крыльце башни, как все восемь дикарей пали ниц и затянули бесконечный речитатив. Я растерянно огляделась, не представляя, сколько может продлиться этот концерт. Отец сделал знак подождать. Я поискала глазами графа. Он стоял неподалеку в толпе рослых охранников, поэтому я не сразу его заметила. Рэймон подмигнул мне, приободряя. Мне вспомнилось, как мы с ним удирали от вохровских лучников. Если сравнивать ту встречу с этой, вывод однозначен: лучше посмотреть представление, чем прятаться от стрел за камнями.

Дикари, наконец, поднялись на ноги и стали, притоптывая и завывая, потрясать руками. Вскоре я заметила, что киваю головой в такт, и даже мысленно повторяю заунывную мелодию. Гипноз это, что ли? К счастью, все закончилось без падений в обмороки и хаотичных судорог. Вохры прекратили петь и танцевать, построились в линию, а самый старый и морщинистый вышел вперед, держа в руках завернутый в ткань небольшой предмет. Переводчик его сопровождал.

Певучее и плавное произношение знакомых слов сбивало меня, смысл доходил не сразу. На помощь пришел отец, он уже говорил с дикарями и преуспел в понимании их диалекта.

— Шаманы благодарят за помощь, желают процветания тебе и твоим потомкам и преподносят в дар великую реликвию.

— Спасибо, — сказала я, прижав ладонь к груди.

Герцог взял у шамана тряпицу и развернул, я вскрикнула. На тряпице лежала золотая улитка в половину отцовской ладони, раковина ее была украшена изумрудами и рубинами, повторяющими рисунок каменной спирали, что оказалась на плато после исчезновения замка. Крупные снаружи, драгоценные камни, постепенно уменьшаясь, закручивались и сходились к едва заметной черной воронке.

Дикари остались довольны моей реакцией. Кланяясь и бормоча свой речитатив, они пятились к воротам. Так и вышли, не повернувшись ко мне спиной.

Едва ворота за вохрами закрылись, вся площадь пришла в движение. Слуги и солдаты гарнизона, наблюдавшие за переговорами издали, бросились к башне с ликующими возгласами. Охрана обступила меня, чтобы уберечь от стихии восторга, но каждый из охранников поглядывал восхищенно и едва сдерживался, чтобы не закричать вместе со всеми. Я с облегчением увидела рядом Рэймона. Он наблюдал за происходящим, сохраняя хладнокровие. С другой стороны встал отец. Вид у него был сердитый. Герцог Далеор поднял руку, сообщая о желании говорить. Человек из охраны зычным голосом потребовал внимания. Толпа успокоилась не сразу. Дождавшись приемлемой тишины, его светлость объявил:

— Мы не должны поддаваться эмоциям! То, что дикари признали мою дочь посланницей богов, свидетельствует об их отсталости, избранность леди Аделии — всего лишь фантазия. Мы позволили провести ритуал, хотя не разделяем диких верований, для того, чтобы вохры поскорее очистили плато. И помните! — Он сделал паузу, строго оглядывая внимательные лица преданных ему людей. — Распространяя домыслы о роли моей дочери в свершившихся чудесах, вы становитесь моими личными врагами!

— Но как же, — выкрикнул какой-то смельчак, — мы все видели огненное колесо, когда леди стояла на башне.

Герцог посмотрел на говорившего с улыбкой и обратился ко мне:

— Аделия, скажи нам, это ты сотворила огненное колесо?

— Нет! — я активно замотала головой.

— А зачем поднялась на башню?

Понимая, какой требуется ответ, я лихорадочно формулировала, но так и не придумала ничего путного, и после заминки выпалила:

— Хотела увидеть своего жениха!

Отец удовлетворенно кивнул и опять заговорил:

— В свою очередь могу засвидетельствовать: у графа Боннта и леди Аделии было свидание в то самое время. Я их застал, поднявшись на башню.

Скосив глаза на Рэя, я заметила довольную улыбку. Граф наклонился ко мне:

— Могу считать это ответом на мое предложение?

— Нет, не можешь, — зашипела я из чистой вредности и легонько толкнула его в бок.

Синие глаза Рэймона своим лукавым огоньком здорово улучшили мне настроение. Я чуть не пропустила отцовский знак уходить. Мы покинули крыльцо, поднялись на жилой этаж и прошли в обеденный зал. Я все время слышала шаги Рэя за спиной и готова была скакать от радости. Почему? Радовалась окончанию войны, возвращению семьи и тому, что рядом был любимый человек.

Впервые после моего возвращения состоялся семейный завтрак, он напомнил о прежних счастливых временах. За столом собрались все сестры, как обычно рядом с младшими сидела няня. Теперь добавился еще мирно спавший в колыбели Риччи.

Граф Боннт присутствовал на правах моего жениха. После всенародного заявления уже невозможно было высказывать сомнения на этот счет. Да мне и не хотелось. Мама была совершенно права: сердце верило, что Рэймон любит меня, еще тогда, когда он и сам этого не осознавал.

Герцог пустил по кругу подаренную вохрами драгоценность и, пока сестры любовались золотой улиткой, передавая ее из рук в руки, предупредил меня, что спрячет артефакт в тайнике. Я не возражала. Еще он поинтересовался, не обижена ли я за то, что он принизил мою роль в произошедших событиях. Я горячо поблагодарила отца и заверила, что была бы в полной растерянности, не сделай он этого. Он, улыбнувшись, кивнул и пошутил: