Красный жук - Дмитрий Захаров

– Лешие?! – переспросил Кивенко.

– Так их называют… Неважно. Я поднимусь в лабораторию, и буду действовать по обстановке. Если повезет, прикончу парочку ублюдков.

– Глупый план! – отрезал прапорщик. Он кивнул на тела убитых товарищей. – Евтеев был умелый и опытный человек. Их было трое, ты один. Не знаю, какой ты боец, но Евтеев не хуже тебя, майор. Эти «лешие» прикончат тебя, как дурного попика, и отберут ключи, коль они такие умники.

– Если такое дело, надо вызвать подмогу! – неуверенно сказал омоновец. Он сидел на ступеньках, и одну за другой смолил дешевые сигареты. Голубой дым растворялся в прозрачном утреннем воздухе.

– Откуда подмогу? – хмыкнул Кивенко. – Армию позовешь? Точечный удар по зданию института… Так ведь, армией управляют те же мудрецы, что эту заразу изобрели, точно майор?

– Нет времени рассуждать, – Кармазин решительно взялся за дверную ручку. – Я рассказал все, что знал сам. Решайте, как поступать дальше. Я пошел в лабораторию, – стеклянная дверь распахнулась, внутри застыл сухой казенный аромат, который обычно витает в учреждениях. Его не перебить даже запахами еды и выпивки, молекулы стоялой плесени въедаются в мебель, офисные шкафы, шершавые папки и рулоны бумаги. Впитываются навечно, проедая стены как ядовитый газ. Антон поднимался по ступеням, гулкое эхо шагов отзывалось в пустом помещении.

– Погоди, приятель! – сзади его догнал прапорщик. – Один ты пропадешь, а Серега Евтеев был моим корешем. Мы с ним двадцать лет вместе лямку тянули. Возьми! – он протянул «Калашников». – Пользоваться умеешь?

Антон молча дослал патрон в патронник, провел ладонью по стальной глади оружия. Дверь хлопнула, в холле объявились лысый сержант и молодой паренек.

– Ну, что! Покрошим гадов? – на лице мальчишки сияла восторженная ухмылка.

– Остальные тоже готовы были пойти, но я велел перекрыть черный вход, и центральные ворота. Негоже, чтобы «лешие» скакали по моему городу, и детишек пугали! – Кивенко улыбнулся. Боковой резец у человека был выбит, а на передних зубах стояли металлические коронки, что делало его похожим на уголовника, ряженого в военную форму.

– Покрошим! – бодро улыбнулся Кармазин, но на душе у него застыла холодная липкая жаба.

Четверо мужчин медленно поднимались по лестнице. Мальчишка громко сопел, вероятно, у него был насморк. Тихий звук шагов трех мужчин, да свистящее сопение нарушали патриархальную тишину здания.

– Ученый дом! – в голосе парня звучали нотки уважения и легкого презрения. Часто встречающееся отношение простого русского человека к образованным людям. Сочетание недоверия, насмешки, и почти мистического благоговения. Как это уживается в сердце простого мужика, одному Создателю ведомо!

– Лаборатория на втором этаже… – прошептал Кармазин.

– Может быть, черти ушли? – сержант навострил уши как умная овчарка. – Тихо слишком…

– Нет. Не думаю. Они здесь. Они знают, что мы идем. – майор пожалел, что не махнул на дорогу сто грамм. В горле пересохло, язык скреб по гортани как сухой наждак.

Люди вышли на широкую площадку. Каменные плиты откликались звучным стуком.

– Твою мать… – сержант поперхнулся, с трудом удержался, чтобы не закашляться. Дверь в лабораторию была распахнута настежь. Сквозь разбитое окно по зданию гулял свежий ветерок, он разнес по коридору лежалые бумажки, поднял ворох невесомого мусора. На полу ничком лежал высокий парень богатырского телосложения. Шея убитого неестественно вывернута на бок, пальцы намертво сжимают приклад автомата, левый глаз блекло смотрит в пустоту. Казалось, человек, сейчас поднимется на ноги, и огласит помещение зычных хохотом.

«Ну что, хлопцы, здорово я вас разыграл?»

– Ванька Муромов! – прапорщик скрипнул зубами.

Молодой паренек шагнул к трупу, но Антон выкрикнул громким шепотом.

– Стоять не месте! Прижаться спиной к стене, стволы к бою!

Все четверо дружно прильнули к холодной стенке, направив оружие в сторону распахнутой двери.

– «Они» здесь! – едва слышно шепнул капитан. Он незаметно махнул головой в сторону темного коридора. – Смотрят на нас, ждут…

Кивенко прищурился, всматриваясь в бездонную черноту длинного коридора. На стене висели портреты выдающихся ученых из века минувшего. Сурово взирал лохматый Менделеев, гений отдаленно напоминал дядьку Черномора и Карла Маркса одновременно. На следующем потрете красовался Ломоносов, ухоженный крестьянин с далекого русского севера. Заморский парик, и пупырчатое жабо, смотрелись на академике как на корове седло. Очередное изображение великого человека, пряталось в темноте. Рассеянный свет, льющийся из окна, не достигал глубокой ниши. С трудом удавалось различить аккуратные усики, круглое выпуклое пенсне, редкую челку на высоком лбу. Сразу же этим портретом мгла становилась почти непроницаемой, однако, боковым зрением Кармазин уловил движение. Так бывает, когда глядишь на цель в упор, и она начинает сливаться с окружающим ландшафтом, но стоит отвести взор в сторону, будто из ниоткуда, вырисовывается размытый силуэт.

– Видишь? – офицер направил ствол автомата в сторону портрета. Господин в пенсе негодующе взирал на трех невежд из далекого будущего, словно вопрошая.

«Что здесь делают эти безграмотные солдаты?! И прошу прощения, какого рожна, они целятся в мою персону?»

Прапорщик старательно таращил глаза в темноту. Парнишка охнул.

– Вон там, свернуло что-то! – он дернул пальцем крючок, и трассирующая очередь разорвала темноту. Фрейд называл подобный эффект «коллективным бессознательным». Иначе не объяснить причину, по которой в следующий миг люди открыли беспорядочную стрельбу. Раскаленные гильзы вылетали из приемника, стволы «Калашниковых» сотрясала отдача. Грохот выстрелов трескучим эхом разносился по пустынному зданию, пули впивались в стены, как разъяренные пчелы, прошивали обшивку гипрока. С потолка сыпалась сухая побелка, на пол обвалился кусок штукатурки, в щепы разлетелся паркет. Облегченная обойма «Калашникова» содержит тридцать патронов. Калибр семь шестьдесят два миллиметра. Магазин расходуется за шесть секунд непрерывной пальбы, но стрелять из автомата не отпуская курок непросто – отдача уводит ствол вверх и налево. Оптимальный огонь ведется короткими очередями, по пять-семь выстрелов. Но взвинченные нервы, и «коллективное бессознательное» – плохие советчики. Беспрерывная стрельба длилась пятнадцать секунд, оборвалась неожиданно, только пару коротких очередей дал автомат прапорщика, и также затих. Медленно оседала воздушная пыль, в ушах звенело, из раскаленных стволов струились сизые дымки, оружие пыталось отдышаться, как загнанная лошадь.

– Поменять магазины! Живо! – рявкнул Кивенко. Хриплый голос мужчины больше походил на медвежий рык. Щелкнули затворы, новые магазины встали на место.

– Он не мог увернуться… – неуверенно шепнул сержант.

– Твою мать… – Антон покачал головой. – Думаю, он исчез из коридора перед тем, как мы салют устроили! Тьфу, дьявол! Теперь точно весь город на ноги поднимем! – плюнул на пол, и растер подошвой сухую слюну. Жажда мучила его все сильнее.

– Зачем «лешие» с нами играют? – спросил мальчишка, губы его дрожали, румянец сошел с гладких щек.

– Точное выражение, сынок! Играют! Этим тварям нравиться убивать, понимаешь? Кайфуют они этого, суки!

– Что дальше делать будем, майор? – тихо спросил прапорщик. Что-то мне не улыбается дрожать в углу, как загнанной крысе!

Кармазин минуту размышлял, идея возникла неожиданно. Он достал из кармана связку ключей, незаметно отцепил короткий, похожий на штырь, с большим количеством ямок, впадинок и заусениц ключик, сунул его в карман, а связку швырнул на пол. Затем сложил ладони рупором, будто спасатель на берегу моря, и громко закричал.

– Эй, молодцы! Вам нужны ключи от сейфа?! Все в наших силах. Вот они… Я предлагаю сделку. Забираете свое зелье, и валите отсюда к чертям собачьим. Мне не нужны проблемы в этом городе. Идет?!

Мертвая, звенящая тишина. Только мальчишка сопит, как французский бульдог, громко, тяжело со свистом. Кивенко, поудобнее перехватил автомат, лысый сержант переступил с ноги на ногу. Тишина…

– Наверное, они ушли уже давно! – прапорщик нерешительно шагнул вперед.

– Стой! – Антон вцепился в плечо мужчины. – Смотри!

В дверном проеме возникла расплывчатая тень. Обычный черный контур невысокого мужчины. Весной светает рано, и вот первые лучи солнца позолотили стены. Острая тень отбрасывала пятно на пол, словно клоун кривляется.

– Он стоит за дверью! – еле слышно, одними губами произнес сержант, провел дулом автомата линию прострела вдоль косяка, и прицелился в воображаемую фигуру. Тень тотчас исчезла. – Вот, дьявол! – с оттенком восхищения охнул мужчина.