Спасти империю! - Алексей Фомин

Да, неудачный сегодня день получался у Валентина, все важное откладывалось на завтра. Но только Валентин собрался наконец-то позавтракать сегодня, как вновь появился посыльный из дворца. На этот раз Валентина срочно требовали к Никите Романовичу.

Никита Романович был не один. Человека, присутствовавшего у него в кабинете, Валентин никогда раньше не видел, но опознал его сразу же. Уж очень он был похож на своего старшего брата, царя Иоанна, ставшего Блаженным. Такой же высокий, с удлиненным благородным лицом, горбоносый… Но, в отличие от Блаженного, был он не столь широкоплеч, не так крепок телом, что ли…

– Здравствуйте, ваши высочества, – поздоровался Валентин с царскими дядьками.

Но ответ последовал не оттуда, откуда он ожидал, а из-за спины.

– Здорово, Михайла! – Валентин обернулся и поклонился входящему в комнату царевичу. Выглядел он, вопреки рассказу Василисы, достаточно бодро. Видимо, рассольчик и лишняя пара часов сна помогли. – Здравствуйте, дядюшки! – поздоровался он и с родственничками.

Подошел к столу, сел на единственный свободный стул. Валентин так и остался стоять у дверей, смиренно сложив руки перед собой. Сесть ему никто не предложил, да и не на что уже было.

– Здравствуй, племянничек, – ответствовал князь Юрий Долгорукий. – С днем рождения тебя.

– А что же это ты, дядюшка Гюрги[2], вчера не приехал? – с обидой спросил Иван. – Забыл небось?

– Ни в коем случае, дорогой племянник, – ответил князь Юрий. – Дела меня вчера в Москве задержали. Столь важные дела, что, едва закончив их вчера, я сразу же сюда устремился. Всю ночь ехал…

Тут в разговор вступил Никита Романович, причем обращался он не столько к племяннику, сколько к земскому послу.

– Боярин Челяднин – изменник, как мы и говорили. Он готовит в Москве заговор. И хотят московские бояре царевича Ивана убить и ставленника своего на престол возвести!

– Есть доказательства? – сухо и по-деловому спросил Валентин. – А то прошлый раз тоже толковали про измену, а на деле оказалось, что подметные изменнические письма отсюда, из слободы происходят.

– Есть доказательства! – с пафосом воскликнул Никита Романович. – Вот! – И он указал на князя Юрия. – Человек князя присутствовал на тайном собрании дома у Челяднина. И там не один Челяднин, там многие московские бояре были. И постановили эти воры и изменники идти походом на слободу и взять ее в осаду. А в Москве одних стрельцов только пять тысяч! Да у каждого боярина слуг хватает! Да из вотчин решено детей боярских и дворян призвать! И как обложат они слободу осадой, чтобы даже мышь не проскользнула, пошлют гонцов в Ярославль и другие города, чтобы и оттуда бояре с военной силой прибывали. И тогда уж объявят нового царя.

– Кого? – быстро спросил Иван.

– Старицкого Владимира Андреевича.

Иван скептически хмыкнул.

– Его они могли провозгласить еще в самом начале, четыре года назад.

– Тогда не сообразили, растерялись шибко, – возразил Никита Романович.

– А теперь наконец сообразили? – Дядюшкины объяснения ничуть не поколебали Иванова скепсиса. – Если уж меня отстранять от трона, так или иначе, и вспоминать всех, кто на него право имеет, то дядюшка Гюрги на ступеньку ближе стоит. Он все-таки родной брат моего отца, а Владимир Андреевич – двоюродный.

– О чем ты говоришь, Иван! – возмутился Долгорукий. – Ты меня в чем подозреваешь? В предательстве?

– Ни в чем я тебя не подозреваю, дядюшка Гюрги. Но и в боярские козни не верю. Ну собрались, ну поговорили… Пустое все! Я уж дяде Никите давно говорю: чтобы не было козней и заговоров, на царство мне венчаться пора! Мне уже четырнадцать! Незачем дальше тянуть!

– Батюшка твой в семнадцать лет венчался на царство, – попробовал урезонить племянника Долгорукий. – И тоже ох непростая обстановка была…

– Батюшка мой от своего народа не бегал и по всяким слободам не отсиживался. И у него Сильвестр с Адашевым были! А у меня – только вы, дядюшки…

Сказанное царевичем задело и одного, и другого. Но если Долгорукий лишь скривил губы в горестной ухмылке, то обиженный Никита Романович не удержался от нравоучений:

– Мал ты еще о таких вещах судить! Сейчас не препираться с нами надо, а думать, что боярскому заговору противопоставить.

– Делайте что хотите… – Иван устало, будто после долгой, тяжелой работы, махнул рукой.

– Что скажешь, земской посол? – спросил прокурорским тоном Никита Романович. – Ты, помнится, говорил, что сама земщина накажет Челяднина, если вина его доказана будет.

– Я от своих слов не отказываюсь. Только доказательств не вижу. Где хотя бы человек князя Юрия, на боярском собрании присутствовавший? Я могу с ним поговорить?

Князь Юрий, видимо, посчитал ниже своего достоинства отвечать на подобного рода вопросы. Вместо него, возмутившись столь неуважительным отношением посла, ответил Никита Романович:

– Ты что же, светлейшему князю не веришь?

– Верю, безусловно верю. Но светлейшего так же могли ввести в заблуждение недобросовестные люди, как и вас, Никита Романович. Ведь подвел же вас кто-то в той истории с подложным письмом… А так… Я от своих слов не отказываюсь. Давайте съезжу в Москву и сам досконально все там разузнаю. А после вам доложу.

– Пока будешь ездить да разузнавать, может уже поздно быть. Ладно, иди, Михайла.

Валентин вышел в коридор, отошел от двери на несколько шагов и остановился. Зачем его вызывали, он так и не понял. Поставить в известность о новых якобы происках Челяднина? Напомнить об обещании разобраться с Челядниным в случае его виновности? «Почему же тогда он меня в Москву не пустил? – подумал Валентин. – А может быть, все это – спектакль для царевича Ивана? Спектакль с целью добиться от него послушания? Вполне возможно. Напрягает он, видимо, Никиту Романовича своим требованием ускорить венчание на царство. Вот и решили они его попугать».

Царевич надолго не задержался. Самый походящий момент для разговора – рядом с царевичем никого, кроме охраны.

– Ваше величество, – начал свою речь Валентин, – признайтесь, вы верите в измену Челяднина?

– Да ну их… – Иван махнул рукой. – Прошлый раз письмо это изменническое Федька писал. Я его руку узнал. И сейчас наверняка нечто похожее они придумали. Дядька Гюрги пляшет под дудку дядьки Никиты. А дядьке Никите страсть как не хочется меня из-под своей руки выпускать. Я же назло ему заявил, что хочу поскорей жениться и на царство венчаться.

– Я вчера случайно услышал, что есть уже указ о сборе невест со всей Руси. Это правда?

Царевич рассмеялся.

– Это Афонька Вяземский выдумал и всем дружкам своим ближним растрепал. А те уж – дальше. Мол, соберет царевич на смотрины полторы тыщи девок, то-то нам раздолье будет. Вчера же этот слух и до дядьки Никиты дошел. Он встревожился, спрашивает: «Это что еще за указ? Какие невесты? Почему я ничего не знаю?» А я, видя, как он напугался, решил еще масла в огонь подлить. «Я Висковатому велел указ тот подготовить, – говорю. – Жениться хочу». Ох он взвился… А я теперь и думаю… То он мне обещал, что в пятнадцать лет я венчаться на царство буду, а сегодня… Слышал, что было сказано? Отец, мол, твой в семнадцать лет на царство венчался. Не желает меня дядька из-под своей руки выпускать. Так и хочет продолжать править от моего имени. – Здесь Иван покачал головой. – Так если бы правил толком… А то – со всеми в ссоре, ото всех прячется… Я ведь до недавнего времени считал, что все мое царство между Костромой, Ярославлем и Москвой заключено. Это ты, Михайла, мне глаза открыл. Землища огромная!.. И везде нестроенье и неурядицы. И все оттого, что отеческой заботы нет. А мы тут от людей прячемся. Нет, право слово, мне мысль – собрать невест и жениться поскорей – очень даже понравилась. Женюсь и потребую от опричной думы скорейшего венчания на царство. Женатому человеку уж не скажут, что он еще мальчишка. А если они будут против…

– Тогда вас, ваше величество, поддержит боярская дума. Не сомневайтесь, я это гарантирую. И разделению на опричных и земских тогда конец, все ваше будет, ваше величество.

– Думаешь? – засомневался Иван.

– Я уверен, ваше величество.

– А дядьки мне все о каких-то происках бояр рассказывают, об их изменах… Вот и сейчас с этим Челядниным… «Возьмут, – убеждают меня, – слободу в осаду бояре. Запасов мало у нас здесь. Все с голоду передохнем. Спрятаться тебе на время надо».

– Опять спрятаться? Куда?

– «Поезжай, – говорят, – на богомолье, по монастырям. И дружину в тысячу человек бери с собой. В открытом поле это сила. В случае чего они тебя охранят. Попутешествуешь пару месяцев, а там видно будет». Не хочу ехать, это они нарочно придумали, чтобы я действительно не начал невест собирать.

– Ваше величество, а как же царица Мария? Или вы ее уже и не рассматриваете как возможную кандидатуру?

Царевич пожал плечами и скривил губы.