Любви все роботы покорны (сборник) - Ринат Мусин

Голубые пятна бассейнов, тропическая, поддерживаемая климатронами зелень, пилоны вещателей, незаметные с основного яруса. Дом. Но Яромир не думал так быстро возвращаться, повернул к горам – захотелось обогнуть Эльбрус с запада по траверсу и спланировать вдоль Баксанского ущелья. Два часа лёта, затем трудный подъем в восходящих потоках обратно на станцию. Неплохая утренняя прогулка.

Сам Эльбрус Яромира никогда не впечатлял – застывший, безучастный, как и все горы. Нравился восточный склон с его старомодными канатками и мультиуровневыми трассами, уютными кофейнями и шумными интерклубами, оживленный теплыми всплесками человеческих эмоций.

Но до восточного склона Яр не дотянул.

Неудачно свалился в нисходящий поток. Когда пытался стабилизировать положение, отвлекся на запрос озадаченной его отсутствием Лады – «да, летаю», – развернулся крылом под удар бокового ветра. И сорвался в плоский штопор.

Хватило секунды.

Закрутило волчком – до тупой глазной боли, рези в ушах и зубовного скрежета. Яр ощутил, как лопаются сосуды и кровоточат десны от напряжения. Кое-как ему удалость прижать к бокам руки, но свести или хоть согнуть в коленях ноги, чтобы сложить все расправленные плоскости, никак не получалось. Не хватало сил, суставы и связки едва выдерживали нагрузку.

Яромир знал, что система безопасности, если что, активирует защитный кокон и приземлит, как к теще на перину. Ха – к теще, интересно, знала ли Лада хоть что-нибудь о своих родителях? Яр – нет. И нет – никаких перин, Яр упрямо хотел выйти из штопора самостоятельно и даже попытаться после этого сесть на всех парусах, а не на посадочном парашюте.

И радость борьбы имела шанс смениться эйфорией победы – кровь бешено застучала в висках.

Однако надо было чем-то жертвовать – Яромир с трудом дотянулся до замка и отцепил парус-заборник. Последний раз рванув тело вверх, тот хлопнул тканью и умчался с ветром. Наконец удалось сгруппироваться и остановить вращение.

Яр снова лег на поток и осмотрелся. Немного потерял в высоте, остался без подъемной трубы паруса, сильно отклонился на юго-восток. И адреналин все еще бурлил в венах, вдобавок гудело в голове, провоцируя на сумасбродные выходки.

Прямо по курсу оружейным целиком вырисовывалась Ушба – похоже, неспроста взгляд Яромира сегодня уже царапал ее вершины. Высоты должно было хватить впритык.

Данка спустилась со «Столба», прошла по гребню до лагеря, собрала свои пожитки, нагрузила ими старый, едва держащий подушку скутер и потарахтела вниз, в Местиа. Под уклон скутер скользил бодро, иногда зарывался носом и расслабиться не давал. Только докатившись до перевала и небольшого, отражающего небо озерца, Данка позволила себе остановку. Сполоснула лицо, сделала несколько глотков, набрав ледяную воду в ладошку, обернулась, в очередной раз залюбовалась Горой.

Правду говорят: горы – женщины. Прекрасные стервы. Ушба особенно хороша в обеих ипостасях.

Что-то мелькнуло в ее седловине. Поднялся, закручиваясь двумя спиралями, снег – совсем не так, как обычно курятся на ветру горные вершины. Через мгновение вниз поползла, набирая силу, лавина. Эта сторона Ушбы слишком крутая для накопления снега, зато на противоположном склоне сейчас начиналось светопреставление.

Основная масса туристов подходит к Ушбе по леднику – именно с северо-запада. Девушка активировала комм и предупредила Местиа. Спас на линии односложно матернулся и уточнил:

– Ты еще на «Столбе»?

– Нет. Перевал Гуль. Возле озера.

На противоположном конце облегченно, как показалось Данке, и вместе с тем вопросительно хмыкнули. Значит, придется объясняться. Потом. Девушка поинтересовалась, хотя, конечно, отвлекать спасателей от работы теперь не стоило:

– Много там народа?

– Три группы, – вздохнули в ответ, – одна – французская. Давай.

И отключились. Данка перешла было на форум-канал, но там уже фильтровали посторонних советчиков, очищая эфир для координации. Помочь она отсюда на самом деле ничем и никому не могла – да и собственные странности еще не закончились.

Вдруг затрещал воздух, как потрескивает вихревое поле скутера, поблизости начала приминаться трава, и вода пошла рябью – в направлении строго от Ушбы. Данку мягко оттолкнуло в сторону: с небес по крутой траектории ей чуть ли не под ноги грохнулся мужчина в ярком костюме-парусе. Гася остатки инерции, путаясь в стропах полураскрытого парашюта, он кувыркнулся в озеро и замер, распластавшись лицом вниз.

Данка, чертыхаясь, полезла в воду – плечи несчастного начали судорожно дергаться. Подняв кучу брызг, словно резвилась на черноморском пляже, девушка подбежала и перевернула парашютиста на спину, попыталась приподнять, но он встал сам.

Русый, загорелый, высокий, тонкий в талии и широкоплечий. Красавчик. Кроме свежей царапины на щеке и красных в уголках, из-за лопнувших капилляров, глаз – никаких видимых повреждений. И он радостно смеялся, а вовсе не бился в конвульсиях. Осмотрев разбитый комм на запястье, парашютист вытряхнул из него воду и беззаботно пожал плечами.

Бесшабашный вид, насыщенная расцветка снаряги, мокро провисшие крылья и волочащийся парашют – упавший смотрелся колоритно на фоне угрюмых серых скал и как-то подсознательно провоцировал на ответную улыбку.

Только радоваться было нечему.

Данка, стуча зубами – температура талой воды с ледника не располагала к купанию, – выбралась на берег и кивнула в сторону Ушбы:

– Ваша работа?

Парашютист посмотрел на гору, только не на кажущийся ожившим склон, а на два ее пика.

– Ага. Ровно посередине прошел! Еле высоты хватило – даже кокон активировался, – парень ударил по касательной ладонью о ладонь, изображая рикошет. – Рано сработал, думал, до земли батарея не дотянет. Пришлось парашютом подтормаживать.

– Идиот, – хмуро оборвала Данка.

Мужчина на мгновение озадачился, пожал плечами и улыбнулся еще шире:

– Вообще-то – Яр.

Девчонка у Яромира вызвала двоякое впечатление. Невысокая, с короткой стрижкой, она больше походила на подростка, чем на женщину – такую, как Лада или любая другая жительница Ирия. Но живое лицо, с трудом удерживаемое маской напускной серьезности, смешинки в уголках глаз, ямочки на щеках, энергетика – не позволяли отвести взгляд.

Зато внимание легко переключилось, когда новая знакомая стащила с себя ремни обвязки, а потом выскользнула из промокшего комбинезона, оставшись в плотно облегающем топе и не менее облегающих коротких шортах.

Ладная гуттаперчевая фигурка. Небольшая грудь и соски, горошинами выпирающие под тканью. Пресс, не такой рельефный, как у самого Яра, но четко очерченный. Точеные ноги с упругой мускулатурой. Яромир почувствовал, что, пялясь на все это, на тонкие линии шрамов на плечах и бедрах, на влажную, съежившуюся от холода кожу ее сверхплоского животика, бесстыдным образом возбуждается.