Безумное пари - Ли Гринвуд

— Хорошо. А теперь я хочу позавтракать! Я два дня почти ничего не ела и теперь умираю с голоду. Я проведу с Бреттом все утро, а днем лягу спать. Вы с Чарлзом можете поделить между собой время дежурства, как вам будет удобнее. Я сменю вас после ужина.

— Доктор Бертон, не могли бы вы еще раз взглянуть на мистера Уэстбрука? Вы сможете сказать мне, как его дела и что я должна делать ночью. И пожалуйста, приходите утром как можно раньше. К тому времени я, наверное, буду в отчаянии, не зная, всели я сделала правильно. Валентина, если Нэнси приготовит припарку прямо сейчас, то, может быть, доктор покажет мне, как ее прикладывать, пока он не ушел.

Доктор с восхищением слушал, как Кейт отдает распоряжения. Было очевидно, что она все еще напугана, но девушка поборола свой страх и уже распределяла обязанности между окружавшими ее людьми. Он ласково улыбнулся.

— Хорошо, мисс. Я с превеликим удовольствием помогу вам, если вы нальете мне еще чашечку чаю.

— А эта девушка с лицом ангела быстро взяла себя в руки, — заметила Валентина, впечатленная не меньше доктора. — Она не даст ему умереть. Я? Я пойду на кухню и потолкую с Нэнси. Ха! Она такая толстая, что не знает, сколько у нее ног — одна или две. Припарки, — проворчала она. — Какая мерзость! Подумать только, я променяла Париж на это! — Она с удрученным видом повернулась к двери. — Видел бы меня сейчас Жак! Mon Dieu, он бы умер со смеху. Хм! — фыркнула она. Ее глаза воинственно вспыхнули. — Я перережу этому крысенку горло. Никто не смеет смеяться над Валентиной!

Ее семенящая походка снова стала твердой, и, закрыв за собой дверь, мадам Маркюль поплыла по коридору, чтобы сразиться с владычицей кухни.

Глава 11

Через час доктор Бертон ушел. Он приложил припарку к ране и снова наложил повязку, показав Кейт, что надо делать, чтобы повязка оставалась влажной. Ей пришлось подавить тошноту, когда ее взору предстала открытая рана, из которой сочился гной, но сознание того, что от нее зависит так много, помогло ей успокоить нервы и усмирить желудок, и она смогла выслушать и запомнить почти все, что сказал ей доктор. Кейт постаралась усвоить все вплоть до мельчайших подробностей, чтобы от ее внимания не ускользнуло даже малейшее изменение состояния Бретта. Девушка страшно боялась что-нибудь забыть.

Остаток утра прошел без происшествий. Кейт пообедала в своей комнате, а после легла спать. Она думала, что сразу же заснет, однако через полчаса обнаружила, что по-прежнему ворочается с боку на бок, терзаемая страхом, что Бретт умрет из-за ее невежества и небрежности.

Она видела его лицо — такое спокойное и умиротворенное, но в то же время мертвенно-бледное, и думала, что больше не будет обращать внимания на его эгоизм, лишь бы он поправился. Она представила его могучую грудь, спрятанную под бинтами: теперь открытыми остались только руки — руки, которые смыкались вокруг нее, словно железные кандалы, приковывая ее к нему, в то время как он терзал ее губы страстными поцелуями. Она все еще чувствовала его губы на своей шее и за ухом, помнила прикосновения его рук к своему телу, хранила в памяти блаженство, которое испытала, уступив его натиску, и пугающий экстаз, охвативший ее, когда они достигли пика страсти. Только теперь Кейт нашла в себе силы признать, что той ночью тоже испытала наслаждение. Кровь, как и прежде, приливала к ее щекам, когда она вспоминала о своих бесстыдных мольбах, о том, как откровенно поощряла его, но она также понимала: то, что она испытала в его объятиях, было чем-то очень редким, доступным только избранным.

Улыбка заиграла на ее губах, и Кейт расслабилась, зарывшись в пуховую перину. Она припомнила, каким невероятно красивым он казался, когда был счастлив, вспомнила кошачью грацию его поджарого тела и обольстительное изящество движений. К сожалению, они никак не могли найти общий язык. Может быть, когда он поправится, они смогут поладить? Да, он отвратительно с ней поступил, и она никогда не сможет ему доверять, но на самом деле она не испытывала к нему неприязни. Ее намерение уехать, как только он будет в состоянии сам о себе заботиться, осталось прежним, но пока Бретт тяжело болен и всецело зависит от нее, она будет рядом.

Как только за доктором закрылась дверь, девушку охватила паника, но она заставила себя сесть в кресло и взять в руки одну из книг, которые позаимствовала у Валентины. Чтение помогало ей не терять бдительности, присматривая за Бреттом, и в то же время не давать воли страхам. В одиннадцать часов пришел Чарлз, чтобы помочь сменить припарку. Рана сочилась гноем, и плоть вокруг нее воспалилась, но состояние не было критическим.

На Чарлза была возложена неизбежная миссия довести до сведения Нэнси, что к рассвету понадобится новая припарка. Его не было так долго, что Кейт уже начала бояться, что Нэнси наотрез отказалась выполнять ее поручение, но наконец он вернулся и сказал, что к трем часам припарка будет готова.

— Как тебе это удалось?

— Это все Валентина, — сказал Чарлз, не сдержав улыбку. — Когда я объяснил, чего хочу, Нэнси начала визжать на какой-то разновидности французского, который я не понимаю. Когда я спросил, не научит ли она меня готовить припарку, она выгнала меня из кухни. В дверях я чуть не столкнулся с Валентиной. Она была закутана в пышный халат, волосы были накручены на папильотки, которые топорщились в разные стороны, а лицо покрыто толстым слоем крема. Мадам набросилась на Нэнси, и во время замысловатого обмена исконно французскими ругательствами они пришли к соглашению, что Нэнси приготовит припарку, а Матильда подарит ей какое-то украшение, по которому та много лет сходит с ума.

— Тебе все равно надо было научиться готовить припарки на тот случай, если Нэнси снова откажется это делать, — сказала Кейт, надеясь, что страсти скоро улягутся. Бретту нужна была помощь обеих женщин.

— Нэнси меня даже близко к кухне не подпустит. Она сдалась только потому, что Валентина грозилась сама приготовить припарку.

— Тебе лучше отдохнуть, насколько это возможно, — сказала Кейт, не желая тратить время на думы о Нэнси, пока в этом не возникнет необходимость. — Я позову тебя утром.

Чарлз вернулся в комнату, а Кейт приготовилась ждать.

Рано утром Бретт начал метаться в кровати и стонать, и с каждой минутой его беспокойство все нарастало. Кейт постоянно обтирала его губкой, но жар и беспокойство не спадали. Когда в четвертом часу Чарлз принес припарку, рана по-прежнему сильно гноилась, и, казалось, воспаление и раздражение усилились. Они дали ему лекарство, и остаток ночи только его хриплое дыхание выдавало его тяжелое состояние.

С наступлением утра пришел доктор Бертон, но не принес успокоения.