До Невозможности Настоящая - Данил Романович Ерофеев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Сказала что?
– Прости, это только моя вина, она здесь совсем не причем, это я её надоумил, не злись на неё, прошу.
Мой голос вновь срывается:
– Что ты просил её сказать?
Не успевает Женя ответить на мой вопрос, как внезапно возвращается…
– Ой, Нана, ты вернулась? – промолвил Женя.
А я лишь ошарашенно на неё посмотрел.
– Женя совсем ни при чём, это всё я.
– О чём это ты?
Сразу же после ответа испытываю тот же самый стук в сердце, когда бежал за ней, откуда я его помню? Мышечная память?
Эта боль…
Снова, почему?
– Фил! Фил! Что с тобой?! – кричит Нана.
– Принеси ему воды и что-нибудь успокоительного.
– Эй-эй, братик, с тобой всё хорошо? Не пугай нас во второй раз!
После принятых успокоительных таблеток сердцебиение потихонечку нормализуется, и боль куда-то пропала, а вместе с ушедшей болью кажется вспомнил, что было в тот вечер!
– Да! – прокричал на всю квартиру.
– Что да?
– Вспомнил-вспомнил!
– Что ты вспомнил?
– Вспомнил то, что появлялось у меня в голове, когда бежал за Наной вчерашним вечером.
– Что у тебя появилось?
– Голос и картинки…
– Какие, к чёрту, изображения, какой еще голос? – встревоженно произнёс Женек.
– «Будь с ней», «Не бросай её». И моменты, как я с какой-то девушкой…
– С какой?
– Да вот именно не знаю. Если б знал, сказал бы, наверное.
– Да… прости, зря давлю на тебя. Сейчас тебе нужен отдых.
Не успевает он спокойно договорить, как вдруг откуда ни возьмись прибегает Нана со словами:
– Тебе лучше? Таблетки помогли?
Смотрит на меня кошачьими глазами – в её взгляде проглядываются печаль и вина.
– Да, мне уже лучше, твои таблетки и бокал с водой просто волшебны! И это, прошу, не кори себя ни за что, хорошо?
– Если ты просишь, то хорошо.
– Нет, это не потому, что я прошу, а потому что ты сама себя должна простить!
– Хорошо, я попробую, – с дрожью в губах проговорила она.
– А что насчёт Наташи… я не знаю, что ты сказала и что она услышала, но, если ты считаешь нужным мне это не говорить, я пойму. Только знай одно, что я ничуть не жалею о том, что побежал за тобой, – случайно вырвалась эта фраза у меня, и на её лице засверкала улыбка.
Она облокотилась на меня. А наряду с этим Женя оставил нас вдвоём.
Когда она рядом, испытываю приятное чувство спокойствия, даже несмотря на эти приступы.
Пугают ли они меня? Возможно, но они часть меня, и мне остается только принять их.
Я не заметил, как отрубился вместе с ней, но после сна мне значительно лучше. Она ещё сладко спала и была совсем не укрытой, а только как маленький ребёночек была прижата ко мне и мило посапывала. Я не мог долго смотреть на то, как она, скорее всего, мёрзнет, и поэтому укрыл её одеялом. Рассматривая её загадочный образ, замечаю синяки под глазами. Бедняжка наверняка всю ночь со мной провозилась, а я, дурак, так непристойно себя повёл.
Как после всего того, что ей причинил, она так спокойно легла со мной рядом?
Замечаю на горизонте Женю.
– Смотрю, тебе уже лучше.
– Да, намного, хоть марафон беги.
– С марафоном ты это, придержи коней, а вот отметить её день рождения мы можем.
– У Наны сегодня день рождения?
– Ты что, совсем уже? Всё со своей Наташей забыл?
Хочу вставить свою лепту, но он этого сделать мне не даёт…
– Сегодня седьмой день её жизни, ровно семь дней назад мы подарили ей жизнь.
– Да… точно… как я мог забыть? Что теперь делать? – такого испанского стыда я не испытывал очень давно…
– Если ты продолжишь кричать, то ты ничего не сделаешь, кроме того, как разбудишь её.
– Блин, точно, нужно быть тише.
– Ничего страшного, ты, главное, больше так не кричи, чтобы не мешать её сну. А после того, как она выспится, можно пойти с ней в парк аттракционов. Считаю, она будет вне себя от счастья.
– Да, я с тобой солидарен, она совсем ещё ребёнок. Думаю, ей очень понравится!
– Ты ошибаешься, – внезапно произнёс Женя.
– Ошибаюсь? Что, прости?
– Ты не прав в том, что она ещё ребёнок.
– Почему?
– Потому что, пока ты… я не хочу тебя обидеть, но пока ты был занят Наташей, я много времени проводил с Наной. Из-за этого могу с уверенностью заявить, что она далеко не ребёнок, а созревшая, взрослая личность. Хоть и со своими замашками, ну без них никуда. К тому же очень чувствительная, – добавил спустя пару секунд.
– К чему ты это сказал?
– Сказал что?
– То, что она очень чувствительная.
– Из того, что я сказал выше, ты услышал только – чувствительная?
– Нет, не то чтобы… просто мне показалось, ты сделал акцент именно на этом.
– Ничего я не делал, – грозно произнёс он.
– Ты считаешь меня виноватым в том, что мало уделял ей времени в последние дни?
– Ничего я не считаю, закрыли тему. Поделился новостями о её взрослении, ничего большего.
Что он так завёлся? Он точно что-то от меня скрывает…
– Хорошо, допустим, я признаю, что отдалился от неё, но сегодня, обещаю, буду с ней, сколько она пожелает.
– Только сегодня будешь?
– Нет, и в другие дни буду, ты же знаешь, я на первых порах на шаг от неё не отходил.
– Да, знаю, но что изменилось?
Хм… интересный вопрос, и правда, что?
– Жень, прошу, не начинай, я понимаю, что виноват.
– В чём ты виноват?
– В том, что с Наташей совсем замотался, да и ещё эта работа…
– Рад, что ты это понимаешь.
– Я обещаю, что я исправлюсь!
Пронзающе посмотрел на меня: «Надеюсь» – и отведя взгляд в сторону, замолк.
Возникло минутное молчание, и слышно только, как сопит Нана, а мы с Женей смотрим друг на друга, как дети в первом классе, которые только знакомятся.
– Есть хочешь? – вымолвил он, разрушив окутавшую нас тишину.
– Да не откажусь.
– Тогда пойдём, у меня, правда, осталось только полпиццы с колой, пойдёт?
– Ещё как! – помнил о том, что нельзя будить её, но всё равно прокричал.
– Отлично и, говорил же, не кричи.
Нана
Крепко зеваю: «Ах… оу-ху… хо-о» – и оказываюсь в постели без Фила. В моей голове сразу же возникают вопросы: «Где он? Ему уже лучше? Почему он встал и не разбудил меня?» Я же волнуюсь! Балбес-балбес, идиотина!
Хочу встать с кровати, медленно убираю с себя одеяло
