Граница не знает покоя - Александр Авдеенко

— Он, он, — вмешался Булкин. — Хочет, чтобы ему сюда, прямо на заставу, привели нарушителя и сказали: «Пожалуйста, товарищ Подкатилов, вот вам лазутчик, задержите его».

— Да ты не смейся, — перебил Чураев. — О чем у вас тут разговор?

По натуре Иван Подкатилов был прямой. Уж если что сказал, так не отступит, за спиной товарища шептать не станет. И сейчас высказал он старшему товарищу, коммунисту, вожаку молодежи, все свои думы, сомнения, высказал прямо, как думал.

— Знаешь, Подкатилов, — внимательно выслушав товарища, сказал Чураев, — ты неправильно думаешь…

— Что неправильно? Кто с нами граничит? Польская Народная Республика. Вчера замполит говорил, что это наш хороший друг. А друзьям зачем ссориться?..

— Эх, все ты перепутал… Сосед, друг хороший, А разве мы от друзей границу охраняем?!

— Конечно, не от друзей, — вмешался в разговор Булкин. — Вот вчера я в газете одну такую заметку прочитал, что в Польше арестована группа американских шпионов, а занимались они подрывной деятельностью против Польской Народной Республики и Советского Союза. Ухо нам востро держать нужно.

…Год службы на заставе у Ивана Подкатилова тянулся очень медленно. В нарядах, в боевой учебе росло его мастерство, да и как-то возмужал он за это время. Не узнали бы сейчас Ивана мать, сестры, так часто посылавшие ему весточки из родного Придонья. Взгляд его посуровел, острее стал глаз, исчезла та мешковатость, что отличала его раньше от старослужащих солдат. Да и думы у него уже другие. Замполит лейтенант Иванов, секретарь комсомольского бюро Николай Чураев, командир отделения сержант Анатолий Перемышлин (а они все — коммунисты) заботливо воспитывали солдата. На каждом шагу он чувствовал их влияние, их поддержку, их ободряющее слово, и старался делать все так, как они учат, как они советуют.

Однажды Подкатилов сидел за столом в ленинской комнате и писал письмо на родину. Он и не заметил, как к нему подошел лейтенант Иванов.

Иван с запозданием вскочил из-за стола.

— Виноват, товарищ лейтенант. Не слышал совсем.

— Знаете, пограничник должен ходить тихо как кошка, — улыбнулся Иванов. — Я и придерживаюсь всегда этого правила. Садитесь.

Лейтенант присел рядом с солдатом, спросил:

— Домой пишете весточку?

— Да, вчера от мамаши письмо получил, ответить надо.

— Как там ваши родные поживают?

— Хорошо, товарищ лейтенант, — ответил Иван, — хутор наш строится, колхоз богатеет, виды на урожай хорошие. Спрашивает мать, как служба у меня идет… А что я ей могу написать?

— Как что? — возразил замполит. — Вы же в течение года многого добились. Знак «Отличный пограничник» получили за примерную учебу…

— Это все так, — в голосе Подкатилова проскользнула нотка неудовлетворенности. — Но никого, ни одного нарушителя не задержал еще.

— Знаете, Подкатилов, — тепло сказал Иванов, — я вот, будучи солдатом, тоже очень долго не видел живого нарушителя, Год на заставе прослужил, второй — и думал: все бесполезно. Но зато уж когда встретился с лазутчиком, то не упустил его. В учебе зреет мастерство солдата — так, кажется, пословица гласит.

Долго еще продолжался задушевный теплый разговор офицера и солдата. И на сердце у Подкатилова было так, словно он поговорил с родным отцом. И как-то незаметно прошло нахлынувшее было чувство неудовлетворенности своей службой, и будто в сердце Ивана зажглась искорка, которая, разгораясь, осветила по-новому все значение его службы: подготовиться к тяжелым испытаниям.

— Кажется, все выяснили с вами, — улыбаясь, проговорил лейтенант и направился к двери. Но остановившись, словно в раздумье, вдруг спросил:

— А в комсомол вы вступать не думаете?

— Да я… — растерялся от такого вопроса Иван, — я… еще не готов к этому. Какой из меня комсомолец?

— Подумайте хорошенько.

…Вскоре он подал заявление Николаю Чураеву. Надолго запомнится ему тот день, когда на собрании разбиралось его «дело о приеме». Тогда такие же, как и он, товарищи, которые вместе с ним мокнут под дождем в нарядах, стынут на ветру, в непролазную грязь шагают по участку, — все подняли руки за то, чтобы Подкатилов стоял с ними рядом в передовой шеренге.

Чувство большого волнения охватило Ивана: он комсомолец, он еще ближе сплотился с коллективом — таким дружным, настойчивым, упорным и вместе с этим таким веселым, неугомонным, беспокойным.

— Поздравляю тебя, Иван, — первым пожал руку товарищу Николай Чураев, а затем подходили другие — и на лицах у всех была радость, искренность, душевная теплота, какая может быть только у людей, спаянных общей дружбой, скрепленная в борьбе с невзгодами и трудностями нелегкой жизни солдата границы.

— Рядовой Подкатилов прибыл за получением боевого приказа на охрану государственной границы Союза Советских Социалистических Республик…

Капитан Самборский пытливым взглядом посмотрел на солдата, Иван был одет в куртку, слегка засаленную впереди, добротные, словно выданные только вчера, сапоги. Из кармана торчала телефонная трубка, а сбоку висела ракетница.

— Как отдохнули, покушали? — спросил начальник заставы.

— Все хорошо, товарищ капитан, — не шелохнувшись, ответил солдат.

— Пришла телефонограмма, — сообщил Самборский, — завтра утром поедете в политотдел за получением комсомольского билета, а сейчас в наряд.

Капитан отдал боевой приказ, Подкатилов слово в слово повторил его. С этого момента он был уже на службе и ничто не могло отвлечь его от выполнения приказа командира. Крепкой солдатской любовью полюбил Иван границу, которая на первых порах вызвала у него столько недоумений. Теперь он уже знал здесь каждый куст и камень, каждую тропку и лощинку и, пожалуй, мог, не сбившись, пройти с закрытыми глазами.

Миновав дорогу, Иван вышел на тропинку, слегка подтаявшую от неожиданно наступившей оттепели. Около двух кустиков, стоявших как часовые по обе стороны тропы, солдат остановился. Он припомнил, как здесь, в одном из первых нарядов, чуть не покатился вниз с бугорка. «Эх, пограничник!» — усмехнулся Иван, вспомнив, как здорово его уколол тогда сержант Перемышлин. Он нисколько не обижался на командира, наоборот, был очень благодарен за науку, за добрые советы и помощь. Совсем недавно Перемышлин уволился в запас, и сейчас водит, наверно, тяжеловесные составы по стальным магистралям или трудится где-нибудь в одном из брянских депо.

Бот и вышка, откуда Подкатилов должен вести наблюдение. По крутым ступенькам, без передышки, он поднялся вверх, доложил по телефону на заставу, что прибыл на порученный под охрану участок. Отсюда перед взором солдата открывалась вся местность. Вот село. Домики прижались к широкой дороге, вокруг села раскинулись поля колхоза «Советский пограничник». Хороший этот колхоз, богатый! Не раз ему приходилось беседовать с колхозниками во время жатвы, когда те трудились у самой границы.