Обитель - Максим Константинович Сонин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ева поежилась и вдруг чуть не вскрикнула. Что-то скрипнуло за запертой дверью. Потом внизу, в щели у пола, пальцы появились, и шепот раздался:
– Ева? Ева, это ты здесь?
Глава третья
В монастыре Мишка первым делом попросилась в туалет, причем сразу чуть ли не в слезы, чтобы обязательно отвели. В туалет ей и вправду хотелось, но важнее было осмотреться и решить, что делать. Рабочий вариант был такой: сразу тут сбежать, спрятаться – а в темноте это должно было быть не сложно – и потом искать девочку. Телефон остался в городе, и точного плана, как выбираться в город, у Мишки не было, но задачи нужно было решать по мере поступления.
К сожалению, с побегом не складывалось. До туалета ее довел монах, который был как две капли воды похож на мужиков в гараже и вел ее за руку, причем держал крепко. Из туалета было не сбежать – это был домик из крепких бревен, без окон, сложенный очень плотно. Мишка честно его весь облазила, но выбраться было решительно негде.
Сам туалет был отличный, с горячей водой в раковине, со сливом. Вообще все его внутреннее устройство плохо сочеталось с внешне неряшливым видом монастыря. Мишка к такому давно привыкла: большинство подобных мест в России были очень бедные, а получив любые деньги, сразу старались их потратить на большую покупку – то ли из страха, что деньги отнимут, то ли из чувства вины за стяжательство. Оправдывать дорогой туалет было гораздо проще, чем миллионы в банке.
Впрочем, даже если в туалете было бы окно, Мишка не была больше уверена, что побег – такая уж хорошая идея, по крайней мере без какой-то предварительной подготовки. На улице было очень и очень холодно, а одета она все еще была обительским ребенком в одну рубашку. В общем, пришлось выходить и идти с монахом обратно.
Снова в доме Мишка была уверена, что ее будут допрашивать, тем более что там вместе со старухой ее ждал статный бородатый священник, наверняка настоятель монастыря. И вот здесь Мишку ждал облом. Ее втолкнули в малюсенькую комнату без света, хлопнули дверью, щелкнули замком. Из комнаты тут же донеслись тихие голоса, но вот что они обсуждали, разобрать было невозможно. Мишка прижалась ухом к щели у пола, уловила только два слова: «Двоица» и «Адриан». Потом уже громче и дальше из дома кто-то сказал: «А с девочкой-то что?» Другой голос ответил: «Пущай здесь побудет пока, потом к Марии отвезем».
Мишка заскрипела зубами от обиды, что эти люди смогли ее обхитрить и даже не знают, что заперли не какого-то глупого ребенка, а детективку, пытающуюся их расследовать. Голоса смолкли, хлопнула входная дверь, а потом раздались шаги и рядом с Мишкой затрещали угли – кто-то ворочал кочергой в печи. Потом шаги удалились, и стало совсем тихо.
В доме явно ничего интересного не происходило, поэтому Мишка решила воспользоваться ситуацией, чтобы помолиться. Все равно сделать пока вроде было нечего.
Мишка встала на колени, приложила лоб к двери, стала тихо говорить молитву:
Господи, спаси и сохрани сестру Твою Мириам. Позволь ей избежать смерти или увечья. Помоги ей найти сестру Твою Еву. Спаси и сохрани сестру Твою Еву, а если она погибла, то дай ей вечную жизнь в Царствии Твоем. Спаси и сохрани сестру Твою Веру и сестру Твою Элеонору. Пошли им удачу, береги их, охраняй от любого зла. Сделай так, чтобы сестра Твоя Вера не узнала, что я здесь заперта, и чтобы выздоравливала поскорее. Сделай, Господи, так, чтобы я к ней приехала, а не она ко мне. Прошу Тебя, Господи, убереги ее от любого зла. Спасибо, Господи, за сохранение ее и моей души. Спасибо, Господи…
Потом Мишка разговаривала с Раминой Браммом. В отличие от молитвы, это она делала бесшумно, даже не двигая губами. Представляла, что сыщик сидит в противоположном углу темной комнатки и вместе с ней коротает время в ожидании приключений. Представлять это было несложно – Рамина оказывался в похожей ситуации несколько раз.
– Ты помнишь, – спросил сыщик, – как барон Аррот запер меня в трюме «Черной ласточки»?
– Конечно. – Мишка даже рассмеялась. – Но у меня нету тайного набора отмычек.
– Почему? – спросил сыщик.
– Спрятать было негде, – сказала Мишка. Невидимый Рамина надменно приподнял бровь.
– Наличие выхода из ситуации, – сказал он, – не зависит от возможностей. Оно зависит от наличия входа.
– Твои мудрости, – сказала Мишка, – иногда отдают большой бессмысленностью.
– А твои – язвительностью. – Сыщик поплотнее укутался в шелковый халат, который остался с ним даже в этом странном доме.
– Не обижайся, – сказала Мишка. – Просто я не очень понимаю, как мне сейчас мог бы помочь даже и набор отмычек. Замок на двери внешний, отмычку в него не просунуть.
– Я про «Черную ласточку» вспомнил образно, – сказал сыщик. – Я всего лишь хотел сказать, что неприятность – это то, что с тобой случается. А приятности – это то, чего ты добиваешься сама.
Если бы у Мишки было что кинуть, она бы кинула в сыщика, но комнатка была совсем пустая. Только в углу из пола торчал гвоздь. Вряд ли его можно было считать за серьезное оружие, но все-таки следующие полчаса Мишка посвятила высвобождению гвоздя. Потом подползла к щели под дверью, в которую пробивался теплый свет из комнаты, и стала царапать на доске буквы: «ЗДЕСЬ БЫЛА МИШКА». Потом еще рядом выцарапала буквы «М», «В» и плюсик.
Она как раз начала обводить их сердечком, когда где-то снаружи дома раздались глухие металлические удары. Кто-то стучал в дверь огромным кольцом, служившим дверной ручкой. Мишка отложила гвоздь, навострила уши. Открылась входная дверь.
– Ты чего, мелкая? – раздался мужской голос в коридоре. Потом добавил еще что-то, но тише. И еще. Было странно – как будто человек разговаривал сам с собой.
Потом голос стал ближе.
– Ты давай, – сказал уже в комнате мужчина. Мишка
