Современный российский детектив - Анна Майская

ведь ежели бы Господу Богу было угодно, то я бы уже раз десять сегодня попалась, однако я еще пока сохраняю здравость рассудка и способность оценивать ситуацию, что дает мне право предполагать, что не все еще для меня настолько потеряно; надо только понять, где я нахожусь, а для этого не стоит сидеть на месте, а нужно, соблюдая крайнюю осторожность, двигаться дальше… но вот в какую, «блин», сторону? Назад? Нет, туда мне нельзя, потому что там еще, возможно, находится тот человек, что неизвестно откуда появился и затем бежал вслед за мной, а значит, раз так, нужно двигать свои красивые ножки – пока их не оторвали! – дальше и попробовать найти другой выход – ведь должен же быть еще один выход?! – вспомни хотя бы того же Том Сойера и Бекки Тэтчер, а именно как они тогда вдвоем слонялись по темной пещере, а еще им пришлось скрываться от страшного убийцы, индейца Джо, но все же, невзирая ни на какие преграды, они, благодаря своему упорству и сильному духу, смогли в тот раз выбраться – так чем же я хуже их?»

Так рассуждала красивая девушка, вспоминая один из самых известных романов американского писателя Марка Твена и начиная двигаться по уже освещенному коридору, выбрав направление – строго вперед. Постепенно она стала проходить мимо каких-то отдельных комнат, напоминающих тюремные камеры, снабженные дубовыми дверями и надежно запертыми на врезные личины, судя по значительному отверстию, предназначенному для вставки ключа, бывшими просто огромными; отсеки располагались как с правой стороны, так и с левой и следовали друг вслед за другой на одинаковом расстоянии, причем в этой интерпретации становилось вполне очевидно, что они никак не естественного, природного, происхождения, а выполнены искусственно и рассчитывались на содержание – это можно было узнать при взгляде в глазок, имевшийся на каждой из створок, – никак не менее десяти человек. В настоящее время все помещения были пустыми: в них не присутствовало ни разложившихся трупов, не имелось в том числе и живых пленников; однако это было не повсеместно и скоро невольная путешественница достигла двух протяженных арок, имевшихся и справа и слева, перегороженных на входе железной, очень ржавой, решеткой. И вот здесь Морева буквально обомлела от охватившего ее ужаса: в том углублении, что находилось от нее по правую руку были расставлены металлические кушетки, на которых покоились «скелетированные» останки, грудные клетки которые были раскрыты, по левую же руку, без нарушения своей целостности, к потолку, с помощью цепных кандалов, были подвешены ничуть не менее страшные, до холода в груди пугающие, скелеты.

Неудивительно, что белокурая красотка тут же поддалась паническим настроениям и неестественно затряслась от охватившего ее ужаса, готовая вот-вот повалиться в жутком припадке; однако, поскольку за последнее время ей пришлось столько всего пережить и повидать такого, что раньше бы ей и во сне не приснилось, трусливая натура девушки постепенно научилась справляться со столь неприятной сущностью и обрела способность подключать скрытые в организме защитные функции. Так получилось и в этот раз: лихорадящая дрожь через некоторое время затихла и зеленоглазая блондинка вновь обрела способность мыслить разумно. «Так, все, хватит игрушек, – решительным жестом извлекла она сотовый телефон из кармана и стала набирать на нем номер службы спасения, – пора звонить один, один, два. Как я и думала, – сделала она заключение, когда после третьей попытки поняла, что установить в этом подземелье связь – какая досада! – попросту невозможно, – «абонент не абонент», – передразнила она обычный в похожих случаях электронный голос диктора. – Итак, что мы имеем? – начала она размышлять, машинально убрав назад свой смартфон самой последней модели, и когда ее взор понемногу свыкся с ужасающим видом. – Они даже не мертвые, а обыкновенные скелеты, какие имеются практически в любом кабинете по биологии, как, впрочем, и у нас в школе – так чего же я волнуюсь? – опасности они с собой никакой не несут, а значит, задерживаться «тута-ди» дальше не стоит – нужно следовать дальше, и идти, и искать выход». Убежденная в этой мысли, придав себе еще немного больше уверенности, исследовательница нацистских катакомб двинулась дальше.

Удивительно – сколько же народу прошло через эти застенки! – но протяженность заполненного трупами отделения составила не менее трех сотен метров, а если бы Морева взялась считать все давно разложившиеся останки, то она бы уже на пятистах сбилась со счета. «Что это, «блин», за место? Не иначе какой-нибудь немецкий секретный концлагерь? Да, проклятые фашистские изверги основательно «потрудились»!» – проносились в ее голове негодующие соображения, заставлявшие лишь укрепляться ею желанию выбраться. Наконец, она прошла эту ужасную местность и, очутившись перед развилкой, остановилась в сомнительной нерешительности, не зная, какое направление следует выбрать. «Что ж надо бросать монетку, – подумала зеленоглазая девушка, доставая пятак из кармана кожаной куртки, оказавшийся там по случаю, – он, без сомнения, уж точно, укажет мне ожидающую меня в дальнейшем судьбу». Выпал «орел», на него было загадано лево, и Жанна, не раздумывая, устремилась в указанное Провидением ответвление.

По мере пути становясь все более отважной и обретая уверенность – ей столько всего довелось пережить и увидеть, – красотка с изумрудными глазками, в конце концов, достигла участка жуткого подземелья, где запертые двери заканчивались и где следующие друг за другом помещения можно было уже, пользуясь предоставленным шансом, начать неспешно исследовать. Как оказалось, это были в основном кладовые, в которых хранились всяческие, нагоняющие ужас, предметы, необходимые в ходе экспериментов с живыми людьми: различные хирургические инструменты, реактивы, представленные в виде сыпучих веществ и жидкостей, причем все это имелось в неисчерпаемых количествах, а также немецкая военная форма времен Великой Отечественной войны и, конечно, оружие. Однако и это было еще не все: в одной из комнат находилась бетонная округлая подставка, а на ней покоился большой стеклянный цилиндрический барабан, полностью заполненный мутноватой жидкостью, где в свободном состоянии помещался незнакомый девушке человек, бывший полностью голый, на вид едва ли достигший сорокалетнего возраста. Тем не менее личность его можно было установить из значившейся под ним таблички: «Доктор Вольф Кригер», – так было начертано на том постаменте. «Что это, «мать его так-то», за такой доктор Кригер, что ему предоставлена такая честь – болтаться в сжиженной невесомости вплоть до настоящего времени? Наверное, какой-нибудь значимый фашистский каратель?» – рассуждала Морева, вопреки цвету своих волос строя вполне логичные версии.

Сама не зная почему, но это помещение показалось ей крайне важным, способным сыграть в ее еще такой юной жизни некую определенную, возможно даже судьбоносную, роль, поэтому Жанна принялась его изучать более чем внимательно. Как