Фантастика 2025-51 - Антон Лагутин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Стоявшая рядом со мной женщина успокоилась. На лице остались солоноватые разводы от слёз и размытое пятно грязи, оставленное рукавом, когда она утирала сопли с носа.
— Ты сказала, что грядёт война, — эти слова прозвучали с невыносимым холодом. Так могут говорить только те люди, у которых всё забрали, и им уже плевать на всё. — Тогда, я готова увидеть войну лично.
— Ты хочешь быть рядом со своим мужем? — спросил я, заглядывая своими кровавыми глазами в её потускневшие очи.
Вместо слов она начала стягивать с себя одежу. Стащив с головы косынку, она швырнула её к моим ногам. Затем она стянула рубаху, обнажив вполне жилистое тело. Сальные волосы скатились с её плеч скрыв полностью грудь. На неё никто не смотрел, лишь я, когда остальные были заняты собой. Когда все мужчины с ужасом рассматривали свои тела.
Когда всё началось, они все разделись. Все деревенские мужики начали стягивать с себя одежду, стоило моей алой глади добраться до их ног. Конечно же, сами того они не хотели, всё случилось по моей воле, но они не имели никакого права облачаться в благородный доспех поверх своих пыльных обносок.
Когда я принимал свою силу, я был обнажён. Когда Осси получала свою силу, её тело было обнажено. Другие не смеют нарушать правило.
Другие бранились, ругались и возмущались. Стояли в лучах обеденного солнца и послушно раздевались, обнажая свои трясущиеся от страха тела.
Смелая женщина с пожелтевшими зубами швырнула грязную юбку к моим ногам. Скрыв от моих глаз свои груди и лобок обеими ладонями, она прошипела:
— Я хочу быть рядом со своим мужем!
Её сила воли и смелость должны быть оплачены щедро.
Она вдруг опустила голову и замычала. Попыталась отойти от меня, но его ступни глубоко увязли в алой глади.
— Не бойся, — сказал я, мягко улыбаясь. — Больно не будет.
Но страх в её сердце оказался крепче моих слов.
Тонкие сосуды быстр оплели её ноги, и ползли вверх, к самому животу. Женщина пальцами пыталась ухватиться за маслянистые тросики, пыталась их отодрать от своей кожи. Рычала, мычала и кричала, но ничего не получалось.
— Замолчи! — взревел я, уставившись на неё.
Помогло.
Женщина подняла глаза и заткнула рот. Стиснула так сильно губы, что те поболели.
— Прими силу, которую я тебе дарую, — сказал я. — Прикрой глаза, и насладись ею. Дай теплу пропитать каждый клочок твоей плоти.
В ответ она кивнула и сильно зажмурилась. Женское тело еще сотрясалось, но это уже был не страх. Адреналин расползался по её жилам вместе с моим даром. Тяжелое дыхание медленно успокаивалось. В последний раз она дёрнулась, когда упругие струйки крови затекли к ней в нос, уши и рот.
Всё закончилось, когда женщина с пожелтевшими зубами открыла веки и узрела мой лик через окровавленные глаза. Она с трудом разжала занемевшие губы, за которыми зубы окрасились в белый, и издала свой первый звук. Бульканье вырвалось из её зевы с каким-то натужным скрежетом. Кровь, заполнившая её легкие, мешала ей произносить слова, но скоро она привыкнет. Скоро она научится.
И так было везде. В каждой деревне, которым не было счёта. Сколько было деревень — я не считал. Где были дороги, туда я и гнал. Сколько прошло дней? Я не считал. Дни стремительно сменялись ночами, ночи — утренним солнцем. Люди вопили и кричали каждый день. Я собирал толпы и обращал их в себе похожих. Я делал из них армию.
Их крики слишком быстро меня утомляли.
Их вопли пробуждали во мне злость, которой я хотел воспользоваться и обрушить всю силу на их хрупкие плечи! Но сейчас, стоя на самой грани между добром и злом, внутри меня заговорил второй голос. Он был всегда со мной, но раньше он лишь нашёптывал мне успокоительные речи. И если бы не он, злость уже бы сжимала копьё в моих руках и разила всех, кто только смел открывать передо мной глотки и призывать к рассудку.
Разум Инги никогда не спал. Постоянно сдерживал меня, заглушая нестерпимую боль. Но сейчас Инга мне не помощник. Её голос показался мне слишком громким. Шёпот сменился рёвом, заставляющим меня оборачиваться каждый раз, когда я вплетаю свою жизнь в судьбы новых пары сотен душ.
Быть может, это просто безумие, которое я выпустил наружу? Мне никто не скажет и не поможет, друзья мои остались дома.
Дрюня отказался путешествовать со мной. Ему было больно смотреть на то, как люди обращаются в кровокожих не по своей воле. Но у меня не было иного выбора. Он это прекрасно знал и понимал. Мой друг предложил мне обучать новых бойцов. Опыт у него имелся, и я даже был рад его предложению. После полного обращения, кучка неокрепших кровокожих выдвигалась в сторону Оркестра, где их ждал уродливый тренер в гнойном доспехе.
Каждая моя поездка забирала не малую часть моей алой глади. Я уже не мог с лёгкостью дотянуться от одной деревни до другой, поддерживая между ними непрерывную связь. Километр уже стал для мне непреодолимым расстоянием. Но это мне уже и не нужно было. Народ, обращённый мною в кровокожих, был полностью подвластен мне. В их жилах течёт моя кровь, а в груди раздаётся эхо моего сердца.
Сейчас, после того как я уже обратил почти тысячу людей в кровокожих, под моими ногами осталась багровая лужица размером с ковёр, и ещё Хейн, чьё тело оставалось заполненным сосудом для переноски моей крови. Но даже несмотря на удручающие запасы, я бы продолжил своё расширение армии, если бы листья на деревьях не пожелтели.
Я даже не заметил, как солнце перестало греть, а прохладный ветер по ночам пронизывал тело обычного человека до костей.
Напоследок я посетил знакомую мне деревушку, где на пыльной дороге я заметил знакомого мне парнишку. Выгоревшие на солнце волосы, чуть полненький, но крепкий — весь в отца. Отто убирал пожелтевшую листву, опавшую с дерева возле их забора. Черенок метёлки из тонких веток был выше парня почти на метр, но малой умело справлялся с поставленной ему задачей. Я приблизился к нему почти беззвучно, и лишь когда моя тень упала на его
