Сто миллиардов солнц (СИ) - Петров Олег Георгиевич

— Ну что, пора начинать ваш загадочный маневр? — спросил командир, вместе с бортинженером вплывая в рубку и пристегиваясь к креслу, за трое суток полета ставшему почти привычным.

— Да, пора, — проговорил Вадим, убирая остатки трапезы в контейнер, но не отрываясь от планшета. — Я почти закончил проверять подготовленную на Земле сетку, скоро все начнется. Сделаем диагностику, а потом нас поведет автоматика. После моего сигнала не вмешивайтесь.

Командир только плечами пожал. Нет, так нет. В конце концов, с таким запасом «дельта вэ» можно исправить любую ошибку, если Вадим что-то не учел. К счастью, надежда на межпланетный полет все-таки оправдалась, но вот способ до сих пор неясен. При таком фазовом угле к цели вообще непонятно, на что рассчитывает «профессор» и его «штаб».

Диагностику провели, как на тренировках, привычно и придирчиво пытаясь найти подвох в отчетах, выданных машиной. Вадим во всем этом не участвовал, а только задумчиво смотрел на звезды, плывущие за стеклами мостика, словно эта финальная проверка нужна только для того, чтобы успокоить командира и бортинженера. Если так, то велика должна быть уверенность в технике!

Несмотря на идеальную работу всех систем, уверенность Вадима была для профессиональных пилотов не слишком заразительна, но пришлось привыкать. Вот, к примеру, простой вопрос, заданный бортинженером еще на первом витке: как быть с секретностью, если радары «потенциальных друзей» нас все равно видят, как на ладони? И ответ Вадима, удивительный своим архаичным юмором: не видят, успокойтесь, в Политбюро не дураки сидят!

Предположим, ориентация корабля построена черным «брюхом» вниз, радиаторами вверх, охлаждение включено на максимум. Мы сейчас как боеголовка на боевом курсе, почти незаметная в оптическом или ИК-диапазоне, но как быть с радарами? При таких габаритах никакое покрытие не обеспечит достаточной малозаметности! Но «профессора» это, в самом деле, не беспокоит, и его начальство тоже, поэтому придется смириться. Видимо, подписка, данная пилотами, не на все «чудеса техники» распространяется…

Точно известно, что «партнеры» ни разу не смогли засечь своими средствами подъем на орбиту даже самой первой «Спирали», что немудрено, учитывая скромные размеры факелов двигателей, если сравнить с обычной ракетой. Но здесь движки мощнее, и вполне возможно, что геостационарные «сторожа» смогут что-нибудь разглядеть. Хотя в лучшем случае это будет лишь траектория, силуэта «Регины» они не увидят…

Кстати, вот еще одна загадка. Откуда взялось это имя? Собственно, имя для гражданского корабля вполне подходящее, пусть мы даже понимаем, что он не совсем гражданский… Но гравированная табличка со стилизованной надписью и портретом скуластой и вихрастой незнакомки прикручена к стенке рубки весьма основательно. И Вадим, будь он неладен, так и не признался, кто эта загадочная дама, удостоившаяся подобной чести! Намекнул лишь на то, что кто-то очень попросил назвать машину именно так, хотя настоящее имя, по его словам, это нечто производное от «Регины». И как хочешь, так и понимай! Бортинженер ради любопытства даже в Сети поискал варианты, но вскоре махнул рукой. Регина, Рина, Джина, какая разница?

— Есть небольшие отличия от «единицы», — непонятно проворчал Вадим, не замечая «зрителей». — Нужно еще раз убедиться, что сетка посчиталась с правильными коэффициентами, а то можно и промазать. Не критично на таком расстоянии, но все же…

Корабль слегка вздрогнул, но звезды остались неподвижны, но по корпусу словно бы прошла легкая высокочастотная вибрация, переходящая в певучую, но едва слышимую ноту. А если посмотреть на дисплеи, можно заметить много интересного! Что за режим «НАВ ПР»? В руководстве такого режима нет! На корабле, как теперь известно, двенадцать «горшков», или энергетических капсул, или «вихрей», как иногда говорят инженеры. И теперь, судя по диаграмме на дисплее, четыре из них включены с нестандартными режимами синхронизации, причем все они работают почти во всю свою чудовищную силу! Может быть, это они так «поют»?

— Все пристегнуты? — на всякий случай уточнил Вадим, и тут же выдал: — Ну, поехали!

Сначала не изменилось ничего. Потом частота «пения» окончательно ушла в ультразвук, раздался гул, и корабль снова слегка задрожал. Потом гул и дрожание усилились, а параметры синхронизации на дисплеях вспыхнули ярко-зеленым светом.

Вспышка!

Словно снаружи корабля кто-то сделал фотоснимок! Неприятно, но болезненных последствий для глаз нет, а больше ничего на борту не изменилось. Гудение и дрожь постепенно сошли на нет, а на дисплеях снова горит привычный «орбитальный» режим.

— Сейчас поймем, попали или нет, — загадочно объявил Вадим, с облегчением подмигнув пилотам.

Корабль, исполняя программу, ожил и начал медленный разворот вправо по рысканию. Что там «визуально» можно увидеть, кроме Земли? Вот ее край вплывает в поле зрения, и… Стоп!

Ну и кто успел перекрасить Землю в сплошной желто-белый цвет? И такой яркий, что глаза режет! На выпуклом боку планеты почти не видно деталей, но если всмотреться, можно заметить небольшие, едва заметные завихрения облаков…

— Приехали, — объявил Вадим, но голос его дрогнул от вполне понятного волнения. — Как в аптеке.

— Венера, значит, — медленно произнес командир, привыкший верить своим глазам. Ничем иным этот ослепительный шар быть не может.

— Фазовый угол между Землей и Венерой сейчас поганый, — пояснил Вадим. — Мы выскочили так, чтобы развернуться гравитационным маневром и своим ходом погасить разницу скоростей. Часа через четыре будем на орбите.

— Венера, значит, — повторил за командиром бортинженер. — Выходит, это ваше открытие даже интереснее, чем нам говорят?

— Это не просто открытие, — спокойно пожал плечами Вадим, словно не раз репетировал этот монолог. — Простите за пафос, но это новая физика, переворот в науке. И много всего другого.

— И все же, можно было сказать и раньше, — проворчал бортинженер с едва заметным недовольством. — Про межпланетный полет нам сказали. Уточнили, что не на Марс летим. Ведь можно было еще пару слов добавить!

— Не можно, — не обидевшись, улыбнулся Вадим. — Помните, я говорил, сколько людей в курсе всей нашей эпопеи? И один из них президент Орлов. И попробуйте теперь сказать, что вам не доверяют.

— Принято, — от души рассмеялся Сурдинский, щурясь от яркого желтого света. — Уж простите нас, таких впечатлительных. Жаль, теперь даже похвастать нельзя, что на Венере побывал. Только зачем мы здесь? Или это тоже секрет?

— Один момент, — Вадим взял небольшую паузу и сверился со своим планшетом. Навигационная съемка только началась, и потребуется еще несколько минут, чтобы окончательно подтвердить точность расчета программы, подготовленной еще на Земле. В таком деле лучше не допускать экспромтов. Но на грубый первый взгляд можно утверждать, что Прыжок удался.

Собственно, почему должно быть иначе? Иван Родин, прежде чем увести к звездам свою «Мурену», совершил целых два внутрисистемных прыжка, после чего передал на Землю все полученные при этих испытаниях данные. Перехватить этот объемный пакет никто не мог, такой технологии на Земле больше ни у кого нет, зато теперь борт ноль-два может легко повторить подвиги своей сестры «Мурены». Собственно, это уже получилось!

Вадим закрыл планшет и повернулся к пилотам.

— Когда окажемся на орбите, — снова разочаровал он спутников. — Начнем основной процесс, и я расскажу о нашей задумке. Часов через восемь.

День выдался длинный и слегка нервный. Все трое долго не покидали мостик, только закрыли створки, чтобы защититься как от непривычно яркого Солнца, так и от его нестерпимого отражения в облаках Венеры. В отличие от Земли, долго смотреть на эту планету скучновато, да и для глаз большая нагрузка, но не спать же в такое время! Даже в кондиционированном воздухе корабля носятся вопросы, о которых еще вчера никто не задумывался. Заслуженные испытатели буквально насели на Вадима, требуя больше подробностей, они хотели знать все, начиная с самых основ. Правда ли, что открытие сделал покойный академик Мельников? Не наделают ли глупостей другие страны, особенно те, что из трех букв и звездно-полосатые? И, черт возьми, зачем нам Венера?