Вкус подчинения - Любовь Попова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Нет, — сглотнув, отвечаю и медленно, словно нехотя стекаю ручейком с дивана. К нему в ноги. На колени. Трепещу, хочу его. Смотрю не в глаза, а куда-то на двигающийся ходуном кадык, на мощный разворот плеч, с которых он стягивает пиджак от Армани и ниже, где все еще застегнутым был ремень.
Но это ненадолго.
Очень скоро упругая кожа будет хлестко ласкать мое тело, срывая хриплые постыдные крики наслаждения и погружая меня в мир порока и похоти.
И я хочу доказать, что нет причины быть грубым, ведь я сама готова к подчинению, но он словно не понимает, не слышит меня.
Смотрит зло, неприязненно.
— Расстегни ширинку, рабыня — требует он, и я подчиняюсь. Достаю ремень, покорно вкладываю ему в руку, и освобождаю из плена каменную, шелковую плоть.
Хочу облизать, хочу дать понять, как сильно люблю, но Давид резким движением толкает меня к своему паху. Большим и указательным пальцем давит на щеки и сразу толкает член глубоко в горло.
Ну ладно, я стерплю и это, стерплю насилие рта, стерплю крепкий захват косы.
Вот только острая боль от ремня по спине была настолько неожиданной и сильной, что я дернулась, и хотела выпустить член, спросить, почему он меня не подготовил. Почему не рассказал, в чем будет заключаться сессия.
Но Давид, продолжает держать мою голову, пихает член глубже и снова хлестко бьет по спине ремнем.
Кричу, но член во рту мешает.
Дергаюсь, но рука требует подчинения. Заявляет власть.
— Знай свое место, сука! Блядская тварина!
Это неправильно, так быть не должно! Все наши игры были на добровольной основе, а сейчас он просто насилует меня, избивает ремнем, оставляя обжигающие следы на нежной коже.
— Нравится, нравится когда тебя стегают ремнем, как животное?! — вопит он и я ощущаю тошноту и страх.
Что-то не так…
Я смотрю наверх, чувствуя, как задыхаюсь от члена, как горит спина и попа, как слюна обильно стекает по подбородку и вижу…. Боже, нет! Кричу от ужаса.
Это не Давид, нет!
Это Леша и теперь в его руках полыхающий огнем хлыст, он снова замахивается и обжигает меня новым ударом. Агония проникает в тело, заставляет кричать, захлебываться слезами и острой невыносимой болью, а попу внезапно толкается что-то острое, огромное, разрывает меня надвое! Кричу снова и снова! Умоляю прекратить адские муки.
Не надо, Леша! Не надо, Леша!
Я умру от боли, я просто снова умру от боли! Мне больно! Больно! Помогите! Давид, спаси меня!
— Майя! Майя! — орет мне в лицо знакомый голос, и я распахиваю глаза, сотрясаясь всем телом, чувствуя как по лицу стекает пот.
Мои плечи в тесном плену рук Давида, а зубы щелкают от того, как сильно он меня трясет.
— Боже! Ты меня с ума сведешь.
— Сон, просто сон, — шепчу я хрипло и улыбаюсь. Тяну Давида на себя и вжимаюсь в его тело. Хочу окунуться в его надежность, силу, власть, просто хочу стать с ним единым целым. Чувствую, как его самого трясет и прошу:
— Воды.
Он тут же слетает с кровати и приносит мне стакан и вкладывает в дрожащие пальцы. Просто сон. Я так и знала. Выпиваю прохладную жидкость залпом, а Давид сам стирает капли с моих губ, целует и тут же смотрит внимательно и напряженно смотрит в глаза.
— Кто такой, Леша, твою мать?!
Глава 50
Хочу отвернуться, отвести взгляд и ничего не говорить, но Давида это не устраивает. Он берет меня за подбородок большим и указательным пальцем и заставляет держать голову прямо, смотреть в глаза.
— Майя, не юли… Не будешь говорить, заставлю.
Трепет прошел по всему телу и я облизнула губы, только от одной мысли как он будет меня заставлять. Но делать нечего, придется сказать, потому что вот сейчас и решится, действительно ли я ему нужна… Такая. Или он придумал себе образ и думает, что я смогу ему соответствовать.
— Я не все тебе про себя рассказала… — говорю, прикусывая губу, наслаждаясь тем как смотрит на мое лицо, следит за каждым движением. Хоть бы он не бросил меня. Хоть бы понял все правильно.
— Я уже догадался, — говорит он строго. Смотрит внимательно, но я не могу вот так. Лучше встану и буду смотреть как солнце золотит ровные края неба.
— Майя…
— В свое время я писала рассказы, они были. Ну знаешь, неприличные… — говорила я и когда он промолчал, продолжила. — Они попали в руки Леше. Мы тогда встречались и он часто настаивал на более близких отношениях.
— Почему ты отказывала, — резонный вопрос, только ответа у меня на него нет.
— Не знаю. Он мне нравился, даже больше, я была в него влюблена с самого детства, наверное, как и весь наш город. Он был со всех сторон положительный герой. Таким он всем казался. Просто, когда он ко мне прикасался, весь образ рассыпался и мне становилось противно.
Я замолчала, вспоминая, как порой восхищалась его добротой и умом.
— Дальше, — напомнил Давид и я услышала как скрипнула кровать и вот мои плечи держат его руки. Надежные, большие и сильные, не дающие окунуться во мрак прошлого.
— Он все неправильно понял, не знаю, каким местом их читал…
— Что за рассказы?
— Неприличные.
— Насколько… — задает он вопрос и поворачивает меня к себе, рук не убирает, наоборот, сжимает плечи крепче.
— Там много из того, что мы уже проделывали, — признаюсь я острожной улыбкой, словно общаюсь с хищником, именно такими сейчас выглядят его глаза. В них появляется голод, который я видела тогда в больнице. Предвкушение неизвестного. — И много из того, что еще не успели.
Он вдруг рычит, толкает меня к стеклу и поднимает, так чтобы
