Научи меня любить (СИ) - Светлая Есения

Но все равно было и грустно, и гадко на душе. Сашка снова не позвонил. Даже сообщение не написал. Неужели ему все равно, что она чувствует? Но хотя бы спросить о сыне? Ведь он-то ему теперь уже точно особенно дорог, больше даже, чем все остальные…

Как-то сами собой начали всплывать воспоминания прошедшего вечера. Слишком насыщенный, но все же он получился интересный.

Яна разлила по чашкам ароматный чай и пригласила детей за стол, рассадив их напротив друг друга. Лешка все еще боялся глаза поднять, а Маша сладко причмокивала, дожевывая десятую конфету и прихлебывая остывший чай. У Яны сводило скулы от этих звуков и бряканья чашки о блюдце. Лешка, к примеру, вел себя в сто раз лучше. Уж ему точно не стоило читать нотации. Но кто же знал, что его воспитание оказалось выше, чем у девчонки.

В представлении Яны мальчики — это разбойники, неуправляемые саботажники, которые в любой момент могут наплевать на все правила и делать именно то, что им хочется. Но пока так вела себя только Маша, болтая под столом ногами и пинная попеременно то Яну, то Лешку. В какой-то момент тот не выдержал и зыркнул на Машу строго, брови свои нахмурил. Янка готова была рассмеяться, тем не менее их гостья сразу угомонилась.

Краем глаза Яна продолжала наблюдать за детьми.

Маша, худощавая, как тростиночка, с длинной шеей, прекрасно держит осанку, губки пухлые, реснички, как у куклы — одним словом девочка. Лешка — полная противоположность. Он, хоть еще совсем ребенок, но кажется, будто вытесан из камня. Фактурные черты лица, густые брови, крепкая шея. Волосы под стать — жесткие, торчат в разные стороны. Нужно очень постараться, чтобы принять его совсем недетский образ. Из размышлений ее вырвал возглаз Маши, сидевшей над пустой чашкой и сопящей от удовольствия.

— Ну что, я наелась. Пошлите смотрины устраивать. На чем вы меня проверять будете? Я на пианино играла. И на баяне еще. У вас что есть?

Лешка опасливо глянул на Яну, как будто жалея, и тут же снова опустил глаза. Девчонка застала своим вопросом врасплох.

Прикусив изнутри губу и сосчитав до десяти, Яна все же ответила.

— К сожалению, нет у нас таких инструментов, но мы…

— Как это нет? — перебила звонким возгласом Маша. — Совсем нет, ни капельки? Что ж вы за учитель такой, что у вас ничего нет? Или сломалось?

— Да, Маша, сломалось. А из ремонта еще не привезли. Но нам, главное, нужно определить, насколько развиты твои способности, и помочь тебе устроиться в какой-нибудь музыкальный кружок. Я так понимаю, у тебя дома тоже нет музыкальных инструментов?

— Нету, — вздохнула девочка, смотря на Яну жалобными глазками, — но папа сказал, что купит к пятому классу. Всего три года потерпеть…

— Не расстраивайся, за это время ты научишься многому, заодно и определишься, на чем хочешь играть.

Отправив детей в зал, Яна стала прибираться на кухне. Щеки горели до сих пор, настолько слова этой взбаломшной девчонки задели. Хороша же она, учитель музыки, без инструмента.

Но и ученица попалась, кажется, тоже не большого таланта.

Простая просьба напеть известную песенку, прихлопывая в ладоши, сразу обернулась крахом. Машка, даже не понимая, что от нее хотят, встала посреди зала и заскулила нечеловеческим голосом: " Любовь, пааа-аахожааааЙааа на соо-он, любовь, которой больше нет…."

Яна прикрыла глаза, заметив, что Лешка сполз за спинку кресла, давясь в беззвучном хохоте. Нет, так не пойдёт.

— Маша, прекрасно, но это не совсем то, что я тебя просила. Давай-ка по другому объясню. Знаешь песню про елочку?

— Старинную?

— Какую еще старинную?

— Ну ту, что в прошлом веке все дети пели? — И снова затянула: — В лесу родилась…

— Да, вот именно ее. Ты не голосишь, не торопишься, и вместо музыки прихлопываешь сама себе ладошками. Договорились?

Маша, поразмыслив немного, согласно кивнула и сделала глубокий вдох. Лешка выглянул одним глазом из-за кресла. Яна сразу прикусила губы, во избежание…

Но, как бы ни было страшно, девочка справилась. И с старинной елочкой, и с кузнечиком, мотив которого отбивала по столу карандашом. И потом еще вспомнила свою любимую, русскую народную, про валенки.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

По завершении концерта Яна, тайком утерев слезы, вынесла свой вердикт:

— Знаешь, Маша. Выступать тебе ещё рано, нужно тренироваться, поставить голос. Это не сразу получается у всех. Ты не торопись, поучись петь в полголоса. А слух у тебя хороший. И можно научиться играть и на баяне, и на пианино, на чем сама захочешь. Но учиться придется долго, лет семь, не меньше. Ты справишься?

Маша заметно погрустнела, собралась было разреветься, но увидев вытянутое удивленное лицо Лешика, не стала закатывать концерт. И слава богу, на сегодня уже перебор.

Яна пообещала ей еще раз поговорить с папой, также договориться в "Домисольке," чтобы Машу приняли в музыкальный кружок, а затем предложила детям во что-нибудь поиграть, пока она будет готовить ужин.

Только сбежав на кухню, Яна смогла перевести дух. Посмеиваясь над ситуацией в целом, покачала головой, поражаясь своей гостье и ее упертым родителям. Затем сделала ревизию в холодильнике, решая, что бы приготовить на скорую руку.

Омлет с сыром и помидорами, к чаю — быстрый пирог на кефире со смородиновым вареньем. Конечно, можно было бы сварить и суп, но на завтрашний день у Яны были совсем другие планы. Так что не стоит наваривать.

Быстрый ужин, затем просмотр мультфильмов.

Лишь к девяти вечера она смогла дозвониться до Машиных родителей, они наконец-то вернулись домой. Отец вызвался приехать сам за дочкой на такси, освободив Яну от навалившихся хлопот.

Уже поднимаясь на свой этаж, Яна подумала о том, что Лешка по сравнению со взрослой Машей, ведет себя намного лучше. Сегодня ей за него ни разу не было стыдно. Наверное, его стоит похвалить. Яна закрыла дверь, скинула куртку и дежурные тапочки, в которых они обычно выходили в подъезд. Удивилась стоящей в квартире тишине. Оказалось, что Лешка уснул на диване и даже не разделся. Яна подложила под голову подушку, укрыла спящего мальчугана одеялом. Жалко будить, пусть спит так. Совсем неосмысленно протянула руку к его голове, собираясь погладить и тут же отдернула.

Волнение поднялось вдруг, удушливой волной подкатывая к горлу. Борясь с приступом тошноты, Яна поспешила в ванную.

Все, хватит. Умываться и спать.

51

Туман стелился, бережно жался к молодым травам, покрывая их своим пушистым одеялом. Словно рваные облака, белесые его куски ласково целовали поверхность холодной реки. Все вокруг только просыпалось; и звуки, и запахи просачивались в студеном утреннем воздухе неспешно, словно давая чуточку времени на то, чтобы к ним привыкнуть.

Где-то по третьему кругу орал петух, а чуть дальше от деревни, на вытоптанном лугу жались к друг другу рыжие коровы. Возможно, ждали пастуха, а может старались согреться, держась рядышком. Все дышало покоем, умиротворенностью. Яна невольно улыбалась, при этом не прекращая кутаться в тонкую курточку. От остановки до деревни чуть больше километра. Можно немного срезать путь, пройдя вдоль реки, а там до дома свекрови рукой подать. Вот они, справа, заброшенные сады. До сих пор чернеют между кустов лавки. Наверняка там также отдыхает по вечерам молодежь.

Давно Яна не была в деревне. Все как-то набегом, на пару дней. И пока Сашка помогал родителям по хозяйству, Яна обычно валялась на сеновале с книжкой. Или бродила по роще. Или просто спала, разморенная свежим воздухом. Теперь же красота деревни раскрывалась перед ней совсем иначе, словно разрешение давала свое: "Вот, посмотри, до чего я на самом деле хороша.."

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Лешка плелся где-то сзади. Слышала его шаги и упрямое пыхтение. Не выспался конечно. Встать им пришлось непривычно рано. Яна разбудила Лешку и сказала лишь, что они едут к бабушке в гости. А что ещё ему объяснять? Сначала нужно приехать, а там уже и разговаривать, по факту.