Задний ход конструкцией не предусмотрен - Павел Сергеевич Иевлев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Сделай уже себе нормальный протез, — сказала она, глядя, как я ковыляю. — Денег ты неплохо поднял, должно хватить.
— Как только появится время, первым делом, — согласился я.
— Напоминаю, что ты не обязан таскаться со мной. Я большая девочка.
— Тебя могли сегодня пристрелить.
— Меня миллион раз могли пристрелить, но я пока шатаюсь по Мультиверсуму. Но спасибо, конечно. Я от неожиданности зависла тогда. «Фигассе, — думаю, — Ольга!» И правда, подставилась.
— Обращайся.
— Надеюсь, не потребуется. Второй раз не куплюсь. Ладно, как только образуется пауза, сама оттащу тебя к Мирене и не выпущу, пока она не приделает тебе новую ногу. А пока похромали потихоньку, хочу глянуть, откуда эта Лжеольга вылезла.
Улица, как и все тут, похожа на какую-нибудь «Бейкер-стрит» из романа. Точнее, так кажется мне, отродясь в Лондоне не бывавшему и судящему о загранице исключительно по фильмам. Когда я стал достаточно взрослым для путешествий, то на красивые дома с европейских открыток можно было посмотреть разве что в прицел, но архетипы работают.
— Отсюда они вылезли, — Аннушка рассматривает солидные деревянные двери с вычурной бронзовой фурнитурой, потом решительно толкает створку. — О, не заперто!
За дверью не подъезд, а целый холл — просторное помещение, из которого уходит наверх широкая лестница, покрытая багровым ковром. Стойка консьержа пустует, но есть звонок, которым его можно призвать. А ещё есть дверь, на которую заворожённо уставилась Аннушка.
— Это он!
— Кто? — спросил я.
— Тот самый дом, который мы вчера искали. Я узнала дверь. Это кросс-бифуркатор.
— Что это за фигня?
— Как кросс-локус, но переключаемый… Смотри!
Она подошла к двери и открыла её. Вдаль уходит сумрачный коридор с редкими лампами и дверями квартир. Чистенько, винтажненько.
— А теперь смотри!
Она закрыла дверь, приложила ладонь к чёрной панели на стене и открыла её снова. Теперь коридор за ней выглядит совершенно иначе — запущенный, пыльный, лампы не горят, стены обшарпаны, тусклый свет единственного окна подсвечивает неприглядность давней заброшки. Пахнет мышами, пылью и старым деревом.
— И что это за место? — спросил я.
— Ответная часть локуса Библиотеки, — Аннушка решительно вошла в коридор, я последовал за ней.
Дверь закрылась за нашими спинами с сухим стуком. Я открыл её, выглянул — холл как будто постарел лет на сто, причём весь этот век в него, похоже, никто не входил. Есть и визуальные отличия — двери расположены иначе, стойка консьержа в другом углу, лестница уже без ковра, зато есть очень стильный лифт. В таком должен обретаться лифтёр в ливрее с позументами, но там просто лежит какой-то мусор.
— Не совсем понял, как это работает, — признался я.
Как ни напрягаю чутьё, кросс-локуса не чувствую.
— Локаль Мораториума двойная, — Аннушка вышла за мной в холл, огляделась и направилась к входным дверям. — Потому что сам механизм состоит из двух. Точнее, как говорят умники, это один и тот же механизм, просто… не знаю, как правильно сказать. В общем, не бери в голову. Когда-то в древней древности, когда эти штуки строили, вокруг них образовался город. Он расположен по обе стороны локали, потому в каждом доме был кросс-бифуркатор, позволяющий ходить туда-сюда каждому, у кого есть доступ. Очень удобно, наверное, было. Или не очень, не знаю — всё-таки в двух частях локали время течёт немного по-разному, замучаешься часы подводить.
— А почему тут так… пусто?
Мы вышли на улицу, я огляделся — город не в точности такой же, как с той стороны, но похож. Стиль, архитектура, мостовые, дома… Всё цело, но давно заброшено. Садики за оградами разрослись до микроджунглей, стекла покрыты многолетними наслоениями грязи, черепичные крыши потускнели, стены домов затянули вьющиеся растения. Современный город выглядел бы ужасно, но булыжные мостовые и сложенные из крупного камня стены имеют вид загадочно-романтичный.
— Красиво, — признал я.
— Да, умели строить, — подтвердила Аннушка. — на века. Как твоя культяпка?
— Терпимо, а что?
— Надо прогуляться до площади. Справишься?
— Думаю, да. Если не быстро. А твоя дырка в ноге как?
— Да почти зажила уже. Меня если сразу не грохнуть, то я быстро восстанавливаюсь. Регенерация входит в пакет «вечные двадцать пять».
— Но ты не скажешь, как его получила? Ведь Вещества, ты говоришь, давно уже нет?
— Не скажу, солдат, извини. Когда-то я принимала Вещество, да, но теперь оно мне не нужно.
— То есть существуют и другие способы?
— Разумеется. Но мой тебе не подойдёт. Никому не подойдёт. Так что если ты со мной из-за этого…
— Ты же знаешь, что нет. Я не Донка.
— Знаю, — вздохнула она. — Извини. Похромали.
И мы похромали.
— Пусто здесь, потому что ортогональ, — объясняет Аннушка, пока мы бредём по пустому городу. — Место как бы… перпендикулярное всему. То ли Мораториум его разворачивает, то ли наоборот, Мораториумы ставили в готовых ортогоналях… Не проси меня объяснить, сама не знаю. Попасть в него с Дороги можно, но только если точно знаешь, где вход. Найти как обычный срез — нет, не выйдет. Мастер-ключи от кросс-бифуркаторов в Библиотеке постепенно терялись, права прохода «по крови» тоже, лазить в одну-две двери неудобно, и постепенно эта часть города была заброшена. Там и в Библиотеке-то два дома из трёх пустуют, потому что делать в ней, собственно говоря, нечего, а книжки читать не все любят. Тем более, что та часть Мораториума сломана.
— А починить нельзя?
— Вряд ли. Я знаю, что, когда повредили Мораториум в Центре, с библиотекарского сняли запчасти для его ремонта. А это не то, что можно выпилить напильником. Технологии давно забыты, и даже принцип действия никто толком не понимает.
Мы доковыляли до конца улицы и вышли на круглую площадь, очень похожую на ту, где мы припарковали «Чёрта» в Библиотеке. И загадочный механизм на чёрном цилиндрическом постаменте тут тоже присутствует.
— Ну вот, — удовлетворённо сказала Аннушка. — Что я говорила? Работает!
* * *
Механизм вращается с тихим ненавязчивым жужжанием, но вблизи оно давит так, что, кажется,
