Наулака - История о Западе и Востоке - Редьярд Киплинг

- Женщины из хорошего рода ходят под покрывалами и не разговаривают ни с кем на улице, - с сомнением произнес мальчик.

- Нет, принц, один закон существует для тебя и твоих единокровных, а другой - для меня и моих единокровных, - ответила женщина, смеясь. - Мы зарабатываем хлеб свой трудом и потому не можем ходить под покрывалами, но наши отцы жили за многие сотни лет до нас, как и твои отцы, высокорожденный. Пойдем же, Белая Фея не сможет внести тебя так ловко, как я.

Она обвила его руками, подняла и прижала к груди, да так легко, как будто ему было всего три года. Он с удовольствием прильнул к ней и помахал свободной рукой. Мрачные ворота заскрипели, отворяясь, и они вошли во дворец втроем: женщина, ребенок и девушка.

Кейт подняла тяжелый занавес, когда принц позвал свою мать, и королева, встав с горы белых подушек, на которых лежала у окна, воскликнула нетерпеливо:

- Здоров ли мой сыночек?

Принц вырвался из рук женщины, и королева, рыдая, бросилась к нему, называя его тысячью ласковых нежных имен и осыпая поцелуями с головы до ног. Принц растаял; если в первое мгновение их встречи он еще пытался вести себя, как подобает раджпуту, что означает выказывать полное презрение к такому открытому изъявлению чувств на людях, то сейчас он смеялся и плакал на руках у матери. Женщина пустыни прикрыла глаза рукой, бормоча что-то про себя, а Кейт отвернулась и смотрела в окно.

- Как мне отблагодарить вас? - спросила, наконец, королева. - О, мой сын, мой сынок, дитя моего сердца, боги и она вылечили тебя. Но кто это там рядом с вами?

Она впервые уронила взгляд на женщину пустыни, застывшую у дверей в своем одеянии темно-красного цвета.

- Она принесла меня сюда из кареты, - сказал принц. - Она говорит, что она из хорошего рода.

- Я из рода Шоханов, мои родители раджпуты, и сама я - мать раджпутов, - ответила женщина спокойно, продолжая стоять, где стояла. - Белая Фея сотворила чудо с моим мужем. Он долго болел и не узнавал меня. Правда, он умер, но перед тем, как издать последний вздох, он узнал меня и назвал по имени.

- И она несла тебя! - сказала королева, вздрогнув, и прижала принца к себе, потому что, как все индийские женщины, она считала взгляд и прикосновение вдовы дурным предзнаменованием.

Женщина упала к ногам королевы.

- Прости меня, прости меня! - кричала она. - Я родила трех сыновей, и боги забрали их всех, а напоследок и моего мужа. Мне было так радостно, так радостно снова держать в руках малыша! Ты можешь простить меня, причитала она, - ведь ты богата - у тебя есть сын, а я всего-навсего вдова.

- А я живу, как вдова, - отвечала королева почти неслышно. - По справедливости надо простить тебя. Встань.

Женщина продолжала лежать, обхватив босые ноги королевы.

- Поднимись же, сестра моя, - прошептала королева.

- Мы, люди полей, - пробормотала женщина пустыни, - мы не знаем, как разговаривать с сильными мира сего. И если мои слова грубы, прощает ли меня королева?

- Конечно, прощаю. Твоя речь звучит мягче и нежнее, чем у женщин с гор Кулу, и я не всегда понимаю тебя.

- Я из пустыни - я пасла верблюдов и доила коз. Откуда мне знать, как говорят при дворе? Пусть за меня говорит Белая Фея.

Кейт слушала и не слышала их разговор. Теперь, когда она больше не могла исполнять своих врачебных обязанностей, ее голова была занята мыслями о той опасности, которая грозила Тарвину, и о пережитом позоре и поражении. Она вспомнила, как одна за другой убегали из больницы ее пациентки, думала о том, что идет насмарку труд долгих месяцев и гибнут все ее надежды на лучшее; она представляла себе, что Тарвин умирает ужасной отвратительной смертью и, как ей казалось, по ее вине.

- А? Что? - спросила она устало, когда женщина пустыни дернула ее за юбку. А потом, обратившись к королеве, пояснила: - Эта женщина, одна-единственная из всех, кому я старалась помочь, осталась со мной и не бросила меня.

- Да, во дворце сегодня ходили слухи, - сказала королева, продолжая обнимать принца, - о том, что в вашу больницу пришла беда, сахиба.

- Больницы больше нет, - ответила Кейт мрачно.

- А вы обещали, Кейт, что когда-нибудь покажете мне вашу больницу, сказал принц по-английски.

- Эти женщины просто дуры, - спокойно произнесла женщина пустыни, все еще не поднимаясь с пола. - А сумасшедший жрец наврал им, что лекарства заколдованы...

- О, Господи, упаси нас от злых духов и колдовских заклинаний, прошептала королева.

- Понимаете, заколдованы - те лекарства, которые она сама приготовила, своими собственными руками, сахиба! И вот они уже бегут в разные стороны и вопят, что у них родятся дети, похожие на обезьян, а их трусливые души заберет дьявол! Ахо! Уже через неделю, не позже, они узнают, куда пойдут их души - все узнают, не одна-две, а все! Они умрут, вот что! Умрут и колосья, и зерна в колосьях! И мать, и дитя!

Кейт содрогнулась. Она слишком хорошо понимала, что женщина говорит правду.

- Да, но как же это? - начала королева. - Кто знает, какая сила может быть заключена в лекарстве? - и она нервно рассмеялась и взглянула на Кейт.

- Дехо! Только посмотрите на нее! - сказала женщина насмешливо. - Она же простая девчонка и ничего больше. Разве ей дана сила затворять Врата Жизни?

- Она поставила на ноги моего сына, значит, она моя сестра, - отвечала королева.

- Она сумела сделать так, что до наступления смертного часа мой муж заговорил со мной; значит, я буду ей слугой - и тебе, сахиба, - сказала женщина.

Принц с любопытством заглянул в лицо матери.

- Она говорит тебе "ты", - сказал он, не обращая внимания на женщину, как будто ее и не было рядом. - Чтобы какая-то деревенщина говорила королеве "ты"! Это неприлично!

- Мы обе женщины, сынок. Сиди тихо, не вертись. Ах, какая радость, что я снова могу обнимать тебя, бесценный мой.

- Высокорожденный такой слабенький с виду, как сухой стебель маиса, быстро проговорила женщина.

- Скорее как сухая обезьянка, - подхватила королева, покрывая голову принца поцелуями. Обе матери говорили нарочито громко, чтобы боги, завидующие человеческому счастью, могли услышать их и принять на веру нелестные отзывы, которые призваны были скрыть нежную любовь.

- Ахо, моя маленькая обезьянка умерла, - сказал принц, беспокойно ерзая в руках королевы. - Мне нужна другая. Можно я пойду во дворец и выберу себе другую?

- Ему нельзя уходить из этой комнаты и бродить по дворцу, - вскричала королева, обращаясь к Кейт. - Ты еще слишком слаб, любимый мой. О мисс сахиб, ведь он не должен уходить, правда? - Она давно убедилась на собственном опыте, что запрещать что-нибудь принцу бесполезно.

- Такова моя воля, - заявил принц, не повернув головы. - И я пойду туда!

- Останьтесь с нами, возлюбленный наш! - попросила Кейт. Но мысли ее были далеко: она гадала, можно ли будет снова открыть больницу месяца через три, и надеялась, что переоценила опасность, грозившую Нику.

- Все равно пойду, - сказал принц, вырываясь из рук матери. - Я устал от ваших разговоров.

- Королева позволит мне?.. - спросила женщина пустыни еле слышно. Королева кивнула, и принц оказался в смуглых руках, сопротивляться которым было бесполезно.

- Пусти меня, вдова! - закричал он в бешенстве.

- Мой король, истинному раджпуту не подобает неуважительно относиться к матери раджпутов, - последовал хладнокровный ответ. - Когда молодой бычок не слушается корову, то послушанию его учит ярмо. Божественнорожденный еще слаб. Он может упасть, бегая по этим коридорам и лестницам. Он должен остаться здесь. Когда гнев оставит его, он станет еще слабее, чем прежде. И вот уже сейчас, - ее большие блестящие глаза не отрывались от лица ребенка, - уже сейчас, - повторила она спокойным тоном, - гнев проходит. И еще минуточка, высокорожденный, и ты больше не будешь принцем, а станешь маленьким-маленьким мальчиком, таким, каких рожала и я. Ахи, я уже никогда не рожу себе такого.

При этих последних словах голова принца упала на ее плечо. Приступ гнева миновал, и, как она и предполагала, он так обессилел, что чуть не уснул.

- Стыдно - о, как стыдно! - пробормотал он сквозь дрему заплетающимся языком. - Я и в самом деле никуда не хочу идти. Я хочу спать.

Она начала тихонько похлопывать его по спине, пока королева не протянула к нему жадные руки. Мать схватила его и уложила на подушки рядом с собой, прикрыла малыша складкам" своего длинного муслинового платья и долго смотрела, не отрываясь, на свое сокровище.

- Он уснул, - сказала она наконец. - А что это он сказал про свою обезьяну, мисс сахиб?

- Она умерла, - ответила Кейт и заставила себя солгать. - Мне кажется, она наелась гнилых фруктов, которые насобирала в саду.

- В саду? - быстро переспросила королева.

- Да, в саду.

Женщина пустыни переводила взгляд с одной на другую. Они говорили о чем-то недоступном для нее, и она начала робко поглаживать ноги королевы.

- С обезьянами такое часто случается, - заметила она. - Однажды я видела, как в Бансваре среди них начался просто настоящий мор.