Адвокат – невидимка - Наталья Борохова

– Да по глупости сделал, когда еще первую ходку делал, – брякнул Китаев и покраснел. – Я хотел сказать…

– Мы поняли, – ободряюще улыбнулся подсудимый. – Вы имели в виду, когда вас отправили на зону впервые.

– Именно так, – сглотнул слюну свидетель.

– А сколько раз, если не секрет, вы там бывали?

Прокурор взвился с места:

– Протест, ваша честь. Вопрос не имеет отношения…

Но он опоздал. С губ свидетеля уже сорвалось слово:

– Пять!

Присяжные встревоженно зашевелились на своих местах.

– Уважаемые заседатели! – встрял судья. – Вопрос не имеет отношения к делу. Прошлое свидетеля нас не должно волновать. Постарайтесь не принимать сведения о бывших судимостях Китаева к сведению. Вычеркните их из памяти, словно их и не было.

Но вред обвинению уже был нанесен. Люди не привыкли доверять пятикратно судимым свидетелям, даже если они говорят чистую правду.

– Представьтесь, кем вы работаете? – задал вопрос прокурор.

– Я – инженер, – ответил невысокий, крепкий молодой человек. – Работаю в фирме по продаже систем видеонаблюдения.

– Вы обслуживаете дома или офисы?

– Среди наших заказчиков есть физические и юридические лица.

– Как насчет нашего подсудимого?

– Господин Лещинский является нашим заказчиком. Как я понимаю, система до сих пор находится на нашем обслуживании.

– Что она из себя представляет?

– О! Это великолепная техника, – оживился инженер. – Несколько цифровых камер установлены по периметру дома. Изображение передается на монитор, который, в свою очередь, находится в холле. По желанию заказчика изображение записывается и может быть потом просмотрено как в виде ролика, так и отдельно по кадрам.

– Скажите, поступали жалобы от заказчика на работу установленной системы видеонаблюдения?

– Нет. Она работала прекрасно.

– Вам известно, насколько регулярно пользовался заказчик вашей системой?

Мужчина вопросительно повернул голову:

– Не понял вопрос.

– Ну, может быть, господин Лещинский выключал систему или пользовался ею только тогда, когда был в отпуске?

Инженер энергично затряс головой.

– Не-ет! Какой в этом смысл? Система была включена все время. Заказчик – человек состоятельный. Он опасался краж или других незаконных проникновений на его территорию.

– А на самом деле возможно ли проникнуть в дом, оставшись незамеченным для системы видеонаблюдения?

Мужчина довольно рассмеялся.

– Возможно. Если вы – невидимка. Камерами напичкана вся территория. Даже если вы удачно обойдете некоторые из них, все равно вас зафиксирует другая. Я сам принимал участие в разработке проекта и могу сказать определенно: в дом Лещинского незамеченным проникнуть нельзя!

– Ну а если на время отключить систему?

– Тогда это неизбежно зафиксируется на экране. В верхнем углу показывается число и время. Если вы отключите систему, произойдет провал. Например, пятое сентября десять часов утра. Потом сразу пятое сентября восемь часов вечера. Это невозможно не заметить.

– Принимали ли вы участие в просмотре записи за тридцатое апреля и первое мая?

– Да, конечно. Меня привлекали к делу в качестве специалиста.

– Видели ли вы «провалы» в записи?

– Нет, запись шла непрерывно.

– Были ли замечены вами посторонние лица, попавшие в кадр в указанный период?

– Нет. Я видел только домработницу. Она ушла в полночь и пришла в семь часов утра.

– Вы не могли перепутать домработницу Лещинского с каким-то другим человеком?

– Это исключено, – покачал головой инженер. – Картинка на экране цифровой камеры получается четкая, не размытая. Кроме того, эту женщину я хорошо знаю в лицо. Хорошая работница, ответственная. Буквально за три дня до происшествия она вызывала нас, просила провести профилактический осмотр системы.

– Ну и как? Вы его провели?

– Разумеется, все работало как часы!

– Отлично. У меня нет к вам вопросов.

Глава 25

Лещинский вел свою защиту замечательно, проявляя находчивость и мастерство. Но, даже несмотря на это, зрители, присутствующие в зале, сходились в одном: подсудимый, похоже, и вправду виновен, а теперь пытается профессионально замести следы.

Журналист одной из местных газет посвятил этому отдельную статью под броским заголовком «Капкан на адвоката»:

«Вне всяких сомнений, представить блестящего адвоката Лещинского виновным в убийстве дико и неправдоподобно. Он – непревзойденный судебный оратор, щедрый меценат и яркий герой светской хроники. На первый взгляд у него нет причины убивать. Вся его жизнь – сплошной успех. Но взглянем фактам в лицо. Задушенная девушка обнаружена в его постели, и нет ни одного разумного довода, объясняющего этот вопиющий случай. Линия защиты, избранная Лещинским, о некоем злоумышленнике, пробравшемся в его дом под покровом ночи, мягко говоря, притянута за уши. Позволю себе поделиться с читателем несколькими соображениями по этому поводу. Некоторым выдающимся лицам, добившимся карьерных высот, присущ внутренний кризис, выражающийся в потере интереса к жизни, в скуке и пресыщенности своими бесконечными победами. Веруя в собственную исключительность, такие личности часто теряют почву под ногами и начинают вести себя неадекватно. Кто-то находит утешение в вине и наркотиках, кто-то намеренно создает себе экстремальные ситуации. Их заводит само осознание того, что они ходят по лезвию бритвы. Господин Лещинский давно понял, что конкурентов среди адвокатов у него нет. Он не проиграл ни одного дела и уверовал в то, что сам подобен Богу. Совершив убийство, он бросил судьбе вызов. Присяжные стоят перед нелегким выбором: склонить головы перед харизматичностью главного героя и закрыть глаза на упрямые факты или все же осудить того, чье славное прошлое вызывало у них совсем недавно зависть и почитание».

– Ну и что? Что ты думаешь об этом? – спросила Елизавета, кидая газету на стол и принимаясь за кофе.

Они сидели с Тараскиным в небольшом уютном кафе, под рыжим абажуром, наблюдая, как по стеклам полощет дождь. Кроме шелеста дождя до них доносилась негромкая музыка.

– Я думаю, это может оказаться правдой, – задумчиво ответил Тараскин. – У вас, кстати, не возникало мысли, что наш блестящий адвокат мог попросту свихнуться?

– С чего бы это? – приоткрыла рот Дубровская. Откровенно говоря, у нее не хватило воображения представить себе, что кумир всех молодых адвокатов может оказаться не в своем уме.

– Смотрите, здесь же все просто, – пожал плечами Тараскин. – Журналист прав. У Лещинского снесло крышу, и он решил, что может вершить судьбы других людей. Такое, кстати, бывает у выживших из ума судей и прокуроров. Вы «Десять негритят» читали? Ну, то, что у Агаты Кристи? Помните, каких дел натворил там судья в отставке, задавшись мыслью сотворить идеальное преступление?

– Все это я читала, – раздраженно заметила Лиза. – Скажу только, что Лещинский – не судья, и у него нет бредовой идеи карать грешников.

– Значит, он будет первым адвокатом, у которого поплыли мозги, – не сдавался Тараскин. – Лещинский всю жизнь защищал преступников, талантливых и бездарных. Обдумывая защиту, адвокат всегда проводит детальный анализ самого деяния, отмечая «проколы» клиента и даже сетуя на то, что тот мог бы оказаться умнее. Скажите, положа руку на сердце, вы никогда не думали, что могли бы совершить преступление более искусно?

Последний вопрос Елизавету застал врасплох. Честно говоря, иногда она злилась на некоторых своих незадачливых клиентов не столько за то, что они совершили преступление, сколько за то, что они сделали это глупо. Конечно, она ужасалась при мысли о том, что, подыскивая для преступника хитроумные способы совершения деяния, она фактически оправдывала само преступление. Но факт оставался фактом: странные для нормального человека мысли ее голову все же посещали. К примеру, почему очередной недотепа залапал пальцами все предметы в чужой квартире? Он что, не слышал про отпечатки пальцев и необходимые в этом деле перчатки? Как строить защиту, если десяток свидетелей указывают на твоего клиента? Он что, не мог подобрать для совершения своего паскудства темное время суток?

– Знаешь, я всегда отрицала убийство как способ достижения цели, – созналась Лиза. – Но насчет всего остального я была не столь категорична. Ты считаешь это ненормальным?

Тараскин пожал плечами:

– Люди с равной настойчивостью пытались изобрести вечный двигатель и придумать идеальное преступление, – заметил он. – Однако вернемся к Лещинскому. Вы отрицаете такую возможность?

– Я не знаю, – искренне ответила Дубровская. – Вернее, я не думаю о его помешательстве. Слишком уж здорово он ведет свою защиту. Но Лещинский – игрок. Он сам мне что-то такое говорил… Сравнивал суд с театром, противопоставляя главных и второстепенных персонажей, талант и бездарность. Если рассмотреть это преступление как игру…