Когда врут учебники истории. Прошлое, которого не было [без иллюстраций] - Андрей Балабуха

Некоторое время после печально памятного разгрома 1181 года он мстил за погибшего брата и плененных сыновей, беспокоя киевские пределы набегами. Следует подчеркнуть: это была не пресловутая половецкая агрессия против Руси, не жажда поживиться в результате разбойничьих набегов, но естественная для того времени вообще, а для кочевников – в особенности, потребность в кровной мести, диктуемая обычным правом.

Однако цепь пограничных городов служила Киевской Руси достаточно надежным заслоном, и с каждым годом его становилось все труднее преодолевать. При этом сами пограничные города были небогаты – основная добыча таилась в глубине русских земель. И тогда Кончак решил взять Киев, для чего первым делом необходимо было реформировать армию. Хан выписал иноземных мастеров, построивших ему стенобитные орудия, катапульты [258], онагры [259], баллисты [260] и фрондиболы [261], без которых окруженного стенами города не взять. Параллельно Кончак боролся с самовластьем других половецких ханов, стараясь собрать воедино все силы Половецкого Поля. Затем его войска блокировали днепровский торговый путь – такого вызова русские князья не принять не могли.

И приняли – весной 1184 года великий князь Святослав Всеволодович созвал князей в поход на половцев. В этом военном предприятии участвовали многие – и, разумеется, Игорь Святославич (причем роль ему отводилась далеко не последняя) со своим младшим братом Всеволодом. Неуживчивый характер Святославичей не замедлил проявиться и на сей раз.

Едва армия начала приближаться к половецким кочевьям, как Игорь поссорился с переяславским князем Владимиром, требовавшим, чтобы ему определили место в авангарде: желание понятное – передовым частям всегда достается основная добыча. Замещавший в походе великого князя Игорь Святославич категорически отказал, в результате чего Владимир, оскорбившись, в самый разгар кампании покинул войско.

Посчитав, что беда невелика, Игорь повел свою поредевшую рать дальше. Вскоре, ко всеобщему удовольствию, повезло наткнуться на беззащитные половецкие вежи, где по сути без боя удалось взять и богатые трофеи, и немалый полон. Однако тут выяснилось, что стычка с Владимиром Переяславским, показавшаяся было незначительной, повлекла последствия куда как серьезные: гонец принес весть, что недовольный князь отправился отнюдь не восвояси, а решил в отместку за обиду пограбить Северскую землю – к конце-то концов, не все ли равно, откуда трофеи, чем русские хуже половецких? Он сжигал села, уводил пленных, разрушал городки…

Забыв про половцев, Игорь кинулся обратно, но не землю свою оборонять, а за ее разорение расплачиваться: взял, начисто ограбил и сжег дотла переяславский город Глебов.

И вышло, что в результате задуманного похода на половцев пострадали только два русских княжества.

Стремясь исправить положение, летом того же 1184 года сам Святослав Всеволодович собрал против половцев невиданную по масштабам армию, куда вошли войска многих князей – но только не северских [262]. Понять Игоря можно: авангардом в походе командовал князь Владимир Переяславский (добился-таки!). Понимая, как сложно сколотить достаточно представительную и многочисленную коалицию, великий князь киевский предпочел закрыть глаза на обиду родича, тем более что в чисто военном отношении выигрыш превосходил потерю.

Форсировав Днепр у Переволочны, объединенное русское войско двинулось в глубь степи. Вскоре авангард – дружина Владимира Переяславского и легкая берендейская конница – столкнулся с передовыми отрядами хана Кобяка. Половцы увидели, что русский отряд невелик, и кинулись на него. Владимир спешно послал гонца ко Святославу, чтобы поторопить главные силы, отстававшие на день пути, а сам, отразив атаку половцев, пускаться в преследование не стал. Соединившись с главными силами Кончака, хан Кобяк, видевший лишь относительно немногочисленный авангард, сообщил, что русских немного. В результате Кончак, ожидая легкой победы, столкнулся с настолько превосходящими силами, что понес жесточайшее поражение: только пленными половцы потеряли свыше семи тысяч (в их числе оказались хан Кобяк и двое его сыновей, а также некоторые другие ханы).

Тем не менее русский поход решил только тактическую задачу – освобождение днепровского торгового пути. Стратегическая же цель достигнута не была: Кончак понес серьезные потери, однако не был разгромлен, а пленение ханов лишь избавило его от конкурентов в борьбе за власть и, следовательно, способствовало объединению Степи. Вернувшись в свои кочевья, он продолжал готовить большой поход на Русь.

Вернемся, однако к нашему герою. Дома он все-таки не усидел и организовал собственный набег на степняков, рассчитывая безнаказанно пограбить их становища, пока войско Кончака связано действиями великого князя киевского. Однако ему не повезло: кочевий найти так и не удалось; лишь на обратном пути дружина Игоря столкнулась с отрядом отступающих после разгрома половцев (около четырех сотен сабель) и без потерь истребила его, срывая зло за собственную неудачу. Практического смысла в этом не было: много ли трофеев возьмешь с тех, кто бежит, спасая собственную жизнь?

В феврале следующего года переформированное войско Кончака двинулось на Русь. Конечной целью похода был Киев, где томились пленные ханы [263]. В обозе везли не только стенобитные, но даже стреляющие греческим огнем [264] орудия, которые соорудил ему некий беглый ромей. Летопись упоминает также о «луках, которые могли натянуть лишь пятьдесят человек» (по всей видимости, разумея под этим баллисты).

Далее последовали дипломатические маневры: зная что черниговские и северские князья не слишком-то ладят с Киевом, Кончак в обмен на нейтралитет гарантировал неприкосновенность их владений. Ярослав Всеволодович Черниговский согласился и отправил к Кончаку для переговоров боярина Ольстина Олексича. Узнав об этом, великий князь киевский письменно укорил брата за измену, но тот ответил, что уже дал Кончаку слово и нарушить его не может. Затем Святослав Всеволодович повелел нашему герою без промедлений собирать дружину и ополчение и выступать на соединение с войском, идущим навстречу половцам. Согласно летописи, получив этот приказ, Игорь объявил ближним боярам:

– Не дай Бог нам отказаться от похода на поганых! Поганые всем нам общий враг!

И, как верный вассал, тут же исполчился и выступил. Да вот беда: на берегах реки Суды его рать попала в такой густой туман, что, потоптавшись на месте, почла за благо вернуться. В своем исследовании «Слова о полку Игореве» академик Б.А. Рыбаков доказывает, что история с туманом – чистейшая отговорка: и то сказать, какой может быть туман в феврале? Да еще такой, чтобы войско заблудилось в нем, идучи с детства знакомыми дорогами? Трудно сказать, что в этом случае руководило князем Игорем: застарелая ли нелюбовь к великому князю, некогда лишившему Святославичей черниговского стола? союзнические и уже почти родственные чувства к Кончаку? или же хан пообещал за невмешательство нечто весьма ощутимое? Так или иначе, однако он остался в своем Новгороде-Северском.

А Святославу Всеволодовичу повезло: в степи повстречались купцы, видевшие, где разбило лагерь Кончаково войско. Нападение русских было внезапным, однако Кончак сумел увести войска с малыми потерями, оставив победителям лишь с таким трудом собранный парк стенобитных и огневых машин.

И вновь установилось прежнее шаткое равновесие сил. Решив нанести половцам окончательное поражение, великий князь Святослав всю весну провел в разъездах и переговорах, организовывая новую кампанию.

Злосчастный поход

А князь Игорь тем временем готовился к собственной: зная, что Кончак с войском еще в марте находился на левобережье Днепра, он полагал, что половцы, готовясь к новому походу на Русь, останутся там еще надолго. А значит, он сможет захватить беззащитные половецкие вежи и хорошо поживиться. К тому же, договорившись о мире, половцы не ждали нападения со стороны князя Игоря. Равно таясь от половцев и от собственного великого князя, Игорь собирал войска не у себя, в Новгороде-Северском, а в Путивле и пограничном Курске.

О дальнейшем академик Лихачев пишет: «23 апреля 1185 года, во вторник [265], Игорь Святославич Новгород-Северский, сын его – Владимир Путивльский, племянник – князь Святослав Ольгович Рыльский вместе с присланными от Ярослава Всеволодовича Черниговского во главе с Ольстином Олексичем дружинами… выступили в далекий степной поход на половцев без сговора с киевским князем Святославом. Откормленные за зиму кони шли тихо. Игорь ехал, собирая свою дружину. В походе у берегов Донца 1 мая, когда день клонился к вечеру, их застало солнечное затмение, считавшееся в те времена предзнаменованием несчастья…»