Нефть - Марина Юденич

— Но для этого тебе придется попотеть наравне со мною, Дон, — заметил Стив, выключая компьютер и набирая номер Дона Сазерленда. — Полагаю, ты все понял, босс. Настало время твоих плечистых друзей из Лэн-гли. Ибо кто-то должен будет исполнить главные роли в моем сценарии. Притом — оцени широту моей души — я даже не настаиваю на кастинге.

Встреча состоялась в одиннадцать часов вечера в Сохо, в китайском квартале, а если быть совсем уж точным — в небольшом ресторанчике с громким названием «Golden Dragon». Такие «золотые драконы» и «дракончики» расползлись, похоже, по всему миру. Приютились во всех мировых столицах и просто крупных городах, да и мелких, надо полагать — тоже. Всюду они — как близнецы-братья — удивительно похожи. Одинаковые — алые с золотом — драконы на вывесках. Похожие залы — небольшие, тесно заставленные столиками, — всегда полные народа. Китайская кухня популярна в мире, да и китайцев, предпочитающих традиционную пищу, везде хватает. Яркие бумажные фонарики под потолком. Вежливые, проворные — на одно лицо — официанты. Здесь кормят вкусно и недорого. Рис с яйцом, рис с креветками, просто жареный рис — в больших пиалах. Расплющенная «по-пекински» утка с пресными лепешками. «Roast duck», особая жареная утка — румяные тушки подвешены у кухонного окошка — манит хрустящей корочкой, сочится, истекает прозрачным, янтарным жиром. Морские гребешки. Кусочки курицы в лимонном соусе… И неизменные палочки — пластиковые или деревянные. И светлое китайское пиво. Впрочем, если клиент пожелает, здесь подадут и дорогое французское вино, и русскую водку.

Ближе к полуночи в Сохо многолюдно: туристы жаждут экзотики, местная публика выползает из всех щелей. Чайна-таун символически отгородился от окружающего мира ярко-красным металлическим шлагбаумом. Разумеется, он не способен остановить толпу. Все они: и туристы, и полуночные обитатели Сохо — просачиваются на узенькие китайские улочки, разбредаются по крохотным — сродни «Золотому дракону» — ресторанчикам. Здесь же — великое множество китайцев и китаянок. Эти честно или нечестно отработали днем в разных уголках Лондона. В офисах Сити, гостиницах, ресторанах, магазинах. Грузчики, горничные, студенты и советники знаменитых британских банков стекаются теперь на маленький островок, осколок далекой родины. Улицы Чайна-тауна кишат народом.

Зато машинам, в большинстве своем старомодным лондонским кэбам, за красный шлагбаум не проехать. Толпа чувствует себя в полной безопасности, свободно плещется меж светящихся витрин. Здесь легко потеряться. И очень трудно найтись.

Это обстоятельство вполне его устраивало. Он приехал в Сохо немного раньше назначенного срока и, отпустив кэб у красного шлагбаума, мгновенно затерялся в пестром людском потоке. Спустя пару минут моложавый подтянутый мужчина, с узким бледным лицом и очень светлыми — в белизну — глазами, вынырнув из толпы, переступил порог крохотного уличного бара. Крайний столик, выставленный чуть ли не на мостовую, был занят двумя молодыми людьми — одетыми так похоже, что понять, кто из них девушка, а кто парень, было не просто. Два места за столом оставались свободными.

Узколицый мужчина вежливо спросил разрешения занять одно из них. Пара была не в восторге, но видимых причин для отказа не было — парень небрежно мотнул головой. Узколицый спросил пива, закурил тонкую душистую сигариллу и, развернувшись лицом к улице, затих. Красный шлагбаум, к которому медленно ползла вереница пузатых кэбов-жучков, оказался, таким образом, прямо перед ним — как на ладони. Меланхолической «иш8ех»-паре, было невдомек, что с той самой минуты, как вежливый незнакомец устроился за их столиком, тот оказался в центре напряженного внимания сразу нескольких человек. Люди из Лэнгли придирчиво контролировали обстановку. Времена наступали тревожные — восточный отдел был укомплектован как никогда. Женщина, как и ожидалось, приехала на такси и покинула машину, как все, возле красного шлагбаума. В толпе она чувствовала себя неуютно. Это узколицый определил безошибочно, по тому, как она испуганно втянула голову в плечи, затравленно оглянулась по сторонам, и шла — торопливо, сбивчиво, неуверенно переставляя длинные ноги в открытых — крокодиловой кожи — лодочках, на очень высоком каблуке. Неподходящая обувь для здешних мест. Совсем неподходящая. Она и одета была неподобающим образом. Узкое, длинное то ли платье, то ли пальто из той же грязно-желтой, в разводах кожи. Маленькая лаковая сумочка судорожно прижата острым локтем. Руки в тонких лайковых перчатках. Не ее одежда, совсем не ее. И город не ее. И работа эта не для нее. По-моему, они перебирают с конспирацией, наши чеченские друзья. Он допустил бы еще повторение палестинского опыта с девочками-шахидками, живыми нарядными бомбами, обдающими тебя теплым ароматом юного тела, прежде чем разнести в мелки клочья. Это было, по крайней мере, красиво и даже сексуально. Он отхлебнул пива и подумал, что восточный отдел плохо действует на людей, если, конечно, они не родились где-нибудь под палящим солнцем Палестины. Он родился в Дейтройте. И сейчас отчетливо ощущал что-то нездоровое в сознании, как несвежий кетчуп в желудке. Сексуальные девочки-шахидки — это не нравилось ему. По возвращении надо будет пройти курс у психоаналитика. А пока. Пока надо работать. «Вам не часто приходится бывать в Сохо, леди. И вообще на улице, в толпе. К тому же одной», — подумал узколицый, легко поднимаясь из-за стола. Пятифунтовую купюру он аккуратно прижал пивной кружкой и вежливо простился с молчаливой парой. В ответ оба слабо тряхнули грязными кудрями. Он поспешил за женщиной, пытаясь со спины, по походке и прочим признакам, определить, сколько ей лет. Выходило — не больше двадцати.

— Вам все это очень идет.

— Я так не нахожу, — она хорошо говорила по-английски и была довольно бойкой. Совсем не бессловесная девочка-шахидка с ароматом юного тела, готового проститься с жизнью.

— А что больше по душе — неужели хеджаб?

— Мы будем говорить об одежде?

— Нет, мы вообще не будем говорить. Здесь, — он аккуратно положил перед ней красиво упакованную коробку из Harrods и невольно усмехнулся, — нет, там не одежда, которую ты так ненавидишь, и не взрывчатка, не бойся.

— Я и не боюсь.

— Там план, а вернее, сценарий события, которое должно произойти там у вас.

— В Ичкерии?

— Нет, в России.

— Это значит — у них.

— Мне все равно, как это будет называться. Главное, чтобы произошло в определенные сроки и с тем резонансом, который подробно описан в инструкции. Надеюсь, твой отец в остальном разберется сам.

— Брат.

— Ах, брат. Ну, не важно. Тот, кто тебя послал. Часть денег уже на месте.

— Мы знаем.

— Остальные появятся после того, как операция будет закончена.

— Независимо ни от чего?

— Ты имеешь в виду, независимо от того, сколько людей погибнет? Цифры играют роль, но не главную. Нас интересует резонанс. А его цена относится к категории фиксированных цен. Понимаешь, о чем я?

— Можете не сомневаться. Это все?

— Да.

— Шамиль возглавит это лично?

— Я не должен тебе отвечать. Но отвечу, потому что я джентльмен, а ты леди. Даже если предпочитаешь хеджаб. Так вот — разумеется. Это, кстати, его условие. Помимо прочих. Теперь все.

Она неловко поднялась из-за стола. Большеголовая. Худая. Густые черные волосы, подстриженные каре. Смоляная челка падала на глаза.

Впрочем, узколицый довольно быстро раскусил примитивный маскарад. Женщина была в парике — тончайший, едва различимый волосок, светлый, вроде бы — рыжий, выбился из-под темных прядей, но ему было достаточно и этой малости. Наивные, дилетантские уловки. Он, к примеру, и не думал прятать свои глаза — маленькие, острые, бледно-серые. Взгляд их неприятен, и потому — хорошо запоминается. Что за беда! Когда-то у Ричарда Тэлбота, офицера ЦРУ, были совсем другие глаза. Какие — он уже и сам не помнил толком. И жесткий бобрик на голове, искрящийся сединой, сейчас — самый что ни на есть натуральный. А прежде… Что вспоминать?! Каким только не доводилось ему быть прежде! Он заказал еще пива. Идиотская работа для дилетанта. Но, похоже, они готовят какую-то большую заварушку в России, причем руками чеченцев. Впрочем, теперь это уже не имело значения. Первую часть своей работы он исполнил. Потом будет короткое и жесткое натаскивание ее брата и его дружков, которым предстоит стать своего рода супервизорами кампании, чтобы в случае чего — не дать ей свернуть не в ту колею. Его парни уверенно и профессионально повели девчонку прямо от столика, и значит — через какое-то время он будет знать о своих подопечных несколько больше, чем знает уже из оперативных сводок. Но это была уже давно устоявшаяся привычка — проверяться на месте. «Сука, — внезапно подумал капитан Тэлбот, вспомнив о своей недавней собеседнице, — она ведь готова была торговаться за каждую простреленную голову, независимо от того, чья это будет голова». Но думать об этом дальше явно не следовало. А вот посетить психоаналитика дома — определенно.