Обратный отсчет - Анна Малышева

– А если кто спросит, зачем мы дырявим землю, скажем, что хотим насадить фруктовый сад! – иронически подхватил Дима, доедая последний бутерброд. Марфа к завтраку не прикоснулась, ограничившись кофе со сливками. – Ты соображаешь, что земля, на которой стоит дом, тоже учитывается? Его придется снести.

Марфа побледнела и уронила кофейную ложечку. Та со звоном подпрыгнула на кафельном полу.

– Я не подумала… Сколько он занимает места?

– Да немало. Где-то четверть участка. Все эти гнилые пристроечки, навесы для дров, сараюшки, верандочки… Нелепый дом. Такой только в пьяном виде можно построить.

– Не будем об этом думать. – Марфа подняла с пола ложечку и рассеянно, даже не вытерев, помешала свой кофе. – Три четверти участка свободны. Будем разрабатывать их, а сносить дом – это значит привлечь к себе внимание. Проблема другая – где взять рабочих? Нанять с улицы, с шоссе – страшно, там бог знает кто. Взять бригаду – тоже как-то… Вдруг они всем разболтают, когда найдут клад? Или вообще украдут его, а нам не скажут, что нашли? Придется стоять у них над душой.

– Так стой! Ты же у нас торгуешь стройматериалами, значит, и с рабочими общий язык найдешь!

– А тебя все это не касается?! – взвилась она, резко отодвигая чашку. – Или ты хочешь дождаться Люды? Скажи, в конце концов, почему ты считаешь, что у нее больше прав на этот клад, чем у меня? Потому, что какой-то тип отдал ей ту средневековую записку, а она ее первая прочла? Ну так и что? И я бы прочла! Я бы и санскрит выучила, если надо, не то что старославянский! Или она купила эту записку? Я отдам ей эти деньги! Да ей не нужен этот клад, она же не сможет им распорядиться!

– Тебя послушать, так ты одна можешь им распорядиться! – заметил Дима. – Люда, между прочим, строила планы на будущее.

– Какие это?

– Знаешь, смотрю я на то, как ты стала к ней относиться, и мне совсем не хочется рассказывать тебе о ее планах.

– Я сама тебе расскажу. – Марфа откинулась на спинку стула и издевательски улыбнулась. – Шикарный круиз, правда? Все высочайшего класса, для миллиардеров, суперзвездное. Такой круиз, чтоб даже противно становилось от роскоши. Угадала? По глазам вижу – да. Ну, а дальше-то что? Уверяю тебя, дальше она как-то не промечтала!

Дима не отвечал. Марфа попала в цель с такой точностью, что он почти испытал боль. Она не просто издевалась над подругой – она критически ее анализировала. Фантазия у Люды в самом деле была небогатая, и она никогда не говорила с Димой о том, что будет после их замечательного кругосветного путешествия. Это было больше похоже на хеппи-энд в конце красивого многоцветного фильма, чем на реальное будущее. «Не хватает только слащавой музыки и титров «Конец»!» – подумал Дима, избегая пытливого взгляда новой подруги.

– Ты дашь мне ключи от дома? – спросила она. Голос звучал не вкрадчиво, а просто, по-деловому.

– Возьми в куртке, – устало отмахнулся Дима. После бессонной ночи у него горели глаза и путались мысли, а сон, приснившийся на рассвете, никак не освежил, а напротив – взвинтил нервы. «Впору подать в суд на Ивана Грозного за причинение морального ущерба! Или за вмешательство в частную жизнь? Я бы отдал свою часть этого клада за то, чтобы он перестал мне сниться! С моими нервами нельзя искать клады! Вот Марфа – идеальный кандидат! Какая воля к победе!»

– Я полагаю так, – продолжала женщина, беря с телефонной полки блокнот и ручку. – Мы, как компаньоны, должны нести расходы вместе. Ты потратился, купил дом. А я…

– Часть дома! – напомнил он. – Половину!

– Но в документах значишься ты один! – отрезала она. – Расписку она с тебя брала? Нет? Вот еще одно доказательство того, что доверять нельзя никому! Надо было брать!

– Да ты на что намекаешь?! – задохнулся Дима. – По-твоему, я способен ее ограбить?!

– Я не предлагаю ее грабить! Просто если она начнет возражать против моего участия, ее можно поставить на место, немножко припугнуть, – уже мягче заговорила Марфа. – Кем ты меня считаешь, милый? Воровкой-гастролершей? Проездом из Мюнхена в Краков, единственные гастроли в Москве? Я человек уважаемый, серьезный, в свои двадцать восемь занимаю хороший пост, расту по карьерной лестнице и по карманам не шарю! Просто считаю, что каждый должен знать свое место. Этот клад столько же ее, сколько мой. Пока ее нет. Я вхожу в долю с твоего согласия и беру на себя все расходы по работам на участке! Логично?

Он пожал плечами, и Марфа, воодушевленная его непротивлением, пояснила, что согласна вкладывать в работы свои деньги до тех пор, пока стоимость работ не достигнет двадцати пяти тысяч долларов – то есть не сравняется с долями старых компаньонов. После они произведут перерассчет – кто согласен вкладывать деньги и дальше (скажем, Дима), и в будущем получит больше, а кто нет (Люда) – начнет терять свою долю процент за процентом.

– Изначально у каждого тридцать три процента, – высчитывала она, – но расходы могут оказаться какими угодно. Почему же те, кто будет доплачивать, должны страдать? Пусть все получат по справедливости.

– Делай, как знаешь! – У него всерьез разболелась голова, и половину слов своей спутницы он пропускал мимо ушей. – Бери ключи и действуй.

– А что будешь делать ты? – вдруг переменила тон Марфа. Ее голос зазвучал тепло, по-домашнему, с заботливыми нотками. – Лучше всего тебе лечь и доспать. На себя не похож – весь серый!

Он отмахнулся:

– Успею. Значит, ты наймешь рабочих прямо сегодня?

– А чего ждать?

– Ты собиралась уехать одиннадцатого. Думаешь успеть к Эрику вовремя? – Дима не удержался от иронии. – А он как – тоже считается компаньоном? Из какого же процента? Надеюсь, мне не придется делить с ним еще и деньги?

Он язвительно выделил слова «еще и». Марфа поняла намек и судорожно вздернула подбородок:

– Еще раз пройдешься на его счет, и я решу, что ты в меня влюбился. Повторяю – не пытайся оскорбить человека, которого не знаешь. Это всегда получается нелепо и бьет мимо цели. Так я беру ключи. Вечером отчитаюсь.

Она подошла и поцеловала его – без всякой страсти, почти по-дружески. Дима недовольно отвернул лицо, но Марфа, рассмеявшись, звонко чмокнула его в ухо:

– Ты, видно, из тех, кто любит все усложнять. Да, я замужем, да, Люда пропала. Что это значит – жизнь кончена?

– Зато у тебя все просто. – Он отвел ее руки. – Делай что хочешь, я не возражаю.

Марфа собралась не по-женски быстро. Уже через десять минут он увидел ее легкую фигурку в джинсовом костюме, мелькнувшую в прихожей. Звякнули ключи, женщина бодро крикнула «До вечера!» и исчезла. Дима побрел в спальню, посмотрел на смятую, незастланную постель и со стоном повалился на нее, зарывшись головой в подушку. «Милиция? Да, нужно ехать, но я не в силах. Что я там наговорю в таком состоянии? На меня смотреть противно – похоже, будто неделю пил не просыхая. Решат, что я несу бред, и Люде я этим не помогу. К ним и здоровый человек придет, такое скажет – не поверят. Если бы у меня был хоть подлинник записки… Но он у Люды, в ее паспорте. Она с ним не расставалась. Документы были с ней, и если что-то случилось, тело могли бы опознать… Не могу об этом думать.