Загадки, тайны, память, восхищенье… - Борис Мандель

А уникальный портрет Шекспира из Первого фолио, внимательно присмотревшись к которому, ученые обратили внимание на то, что вместо лица, возможно, перед нами маска (уж слишком округло и как бы отделяется от лица), а рукава вшиты по-разному: один нормально, а другой наоборот, задом наперед… Не есть ли это тайный знак, что перед нами не реальная личность, а человек-загадка, скрывающий свое подлинное лицо? А таинственная «смуглая леди сонетов» и загадочные буквы их до сих пор неустановленного адресата? Первое фолио, о котором мы только что сказали, собрано и издано было, вероятно, при непосредственном участии Бена Джонсона, оставившего и посвящение, озаглавленное им «К читателю»:

Фигура, что здесь видишь ты,Шекспира обрела черты.Гравер борьбу с Природой вел,Но жизнь саму не превзошел.О, если б он заставил медьШекспира ум запечатлеть,Подобно лику, – Оттиск сейВсе б превзошел ценой своей.Смотри ж, Читатель, вняв совету,Не на Портрет, а в Книгу эту.

Итак, мифическая или подлинная биография – отец, перчаточник и впоследствии бейлиф – градоначальник (правда, ненадолго), замечательная мать, дочь зажиточного фермера, обучение в школе и прогулки по берегу Эйвона. Маленький городок Стрэтфорд… День рождения – 23 апреля (не факт, кстати) 1564 года.

Третий ребенок и первый сын в семье. Большого рвения в учебе не проявлял малыш Вильям, зато любил рассматривать букашек и травинки, слушать истории о нечистой силе… Но книги читал! Обычная жизнь паренька из провинциального средневекового городка. Женитьба (ранняя, скажем прямо), рождение первенца и вдруг…

Уход из дома. Куда? Ну, конечно, в Лондон! Почему? Ребенок мешал или ранняя женитьба прервала творческие планы, а, может, просто боязнь гнева и наказания от руки соседнего помещика, где имел неосторожность поохотиться юный Вильям да попался на глаза помещичьи егерям? Неизвестно, неизвестно, как и многое еще другое…

Но просто ли добраться до столицы? Междоусобицы, эхо войны Алой и Белой Розы, опустошенная английская земля, только-только присмиревшие феодалы под жесткой властью королевы Елизаветы, разорившиеся крестьяне, потопленные в крови восстания против «огораживания», бездомные скитальцы по многочисленным дорогам, с посохами в руках, в лохмотьях. Под страхом смерти бродили они здесь, ибо жестокие указы предписывали уличенных в бродяжничестве на первый раз сечь, на второй казнить, и страшно были «украшены» деревья вдоль дороги в Лондон казненными бедолагами… А рядом: истории о знаменитых мореплавателях-пиратах, привозивших богатую добычу с другого конца света, о разоблаченных испанских шпионах, о заговорах Марии Стюарт – разве это не могло привлечь внимание юного любителя приключений из Стрэтфорда?

Да, а еще по дорогам Англии разъезжали странствующие актеры: их фургоны частенько обгоняли бредущих путников, а потом встречали их на постоялых дворах, превращающихся в театрики. Их бытие казалось полным таинственных приключений, ведь они трансформировались (да еще и на глазах) и в пиратов, и в королей, и в воинов, и в разбойников… Но так ли весела их жизнь, как это могло показаться неискушенному провинциалу? Указ 1572 года навсегда приравнял странствующих актеров к бродягам. Чтоб не быть высеченными и заклейменными, чтоб не подставить шею под петлю или топор, актерам было необходимо найти богатого покровителя, другими словами, стать слугами, отдающими часть дохода своему покровителю… В обмен – жизнь, возможность творить и путешествовать, пополнять репертуар, общаться (порой на кулаках) с конкурентами… Вот и двигались по дорогам забавные театрики с громкими наименованиям: «Слуги Лестера», «Труппа Уоррика», «Труппа лорда-камергера» и пр.

Наконец-то, Лондон… Ничего достоверного о первых годах в столице: стерег лошадей во время театральных представлений, занимался поденщиной, помогал в лавчонках зеленщиков, возможно, подвизался в какой-нибудь маленькой театральной труппе, вероятно, много читал и наблюдал, а впечатлений было достаточно: расширялись границы Англии, слетела голова королевы Марии, была потоплена Непобедимая Армада – столько событий, да еще каких, времена, будто сами просившие своего воплощения на бумаге, времена, которые ждали своего летописца…

90-е годы XVI века… Слава и горечь, чума и подвиги… И десяток театров по всему Лондону. Один из них так и назывался – «Театр», чей хозяин, Джеймс Бербедж, принял к себе молодого Шекспира, помогшего ему при постановке пьес Кида, Марло и Грина. Труппа Бербеджа быстро становится популярной в Лондоне – сыплются приглашения во дворцы аристократов и даже в придворный театр королевы; знакомство с аристократами полезно не только в денежном отношении – это известность, слава! Одному из новых знакомых-покровителей, графу Саутгемптону Шекспир посвящает, вероятно, свое первое произведение, великолепную поэму «Венера и Адонис». Любовь, всепобеждающая любовь грядет со страниц чудесной поэмы юного Шекспира!

Начинается работа над сонетами… Кто их таинственный адресат, скрытый под буквами W. H. (весьма вероятно, что это был Генри Ризли, граф Саутгемптон). Кстати, часть сонетов посвящена мужчине, а часть женщине…

Бербедж предлагает предприимчивому молодому человеку, не блещущему актерскими способностями, но прекрасно знающему бухгалтерию и владеющему пером, стать пайщиком труппы и нового театра в предместье Лондона, на правом берегу Темзы. Да, это тот самый знаменитый театр «Глобус», на фронтоне которого, под соломенной, скорее всего, крышей, красовалось изображение земного шара, поддерживаемого деревянной статуей Геракла, опоясанного надписью «Весь мир лицедействует». Открылся знаменитый театр постановкой шекспировского «Юлия Цезаря» в 1599 году. Да вскоре сгорел, сгорел «Глобус», со всем, что было внутри, в июле 1613 года… Как хорошо, что «рукописи не горят»!

Возраст Христа. Шекспир полон сил. Блистательные комедии: «Укрощение строптивой», «Сон в летнюю ночь» и другие – они пользуются огромным успехом. Труппа Бербеджа (сын Джеймса, Ричард Бербедж – ведущий актер труппы, переигравший все главные роли в шекспировских пьесах) процветает. И это, практически все, благодаря Шекспиру – автору искрометных любовных комедий и режиссеру собственных пьес! Как странно в эти дни появление трагедии, заставляющей печалиться до сей поры весь мир – «Ромео и Джульетта» – не кажется ли это диссонансом? Что вызвало к жизни написание этой пьесы – замечательный текст Боккаччо или собственные трагические переживания?