Клянусь, это любовь была... - Алекс Камсар

— Что там дальше было? Ну когда они пили втроем… Твой друг попал в аварию?

— Да, — сказал Виктор, — в тот день, вернее, в то утро. В шесть часов у него начиналась смена. Он еще был под газом, всю ночь не спал, да и думал черт-те что. Короче, на спуске он сильно разогнался, а там, как нарочно, какой-то идиот на легковушке пошел на обгон и вышел на его полосу. Он резко взял вправо, но обратно развернуться не успел и на всей скорости налетел на бетонный столб. Его шесть месяцев держали в больнице. Вначале вообще думали, что не выживет. Но выжил. Хотя я думаю, что для него было бы лучше, чтобы умер.

Через пару месяцев, когда он очухался, пришла к нему жена, ну, она, эта шлюха, с какой-то бумажкой. Сказала, что это доверенность для получения денег и что он должен ее подписать. Он подписал. Потом оказалось, что это совершенно другая бумага. По этой бумаге получалось, что он не возражает против их развода и не возражает против того, чтобы дело о разводе рассматривалось в суде без него. Ты улавливаешь момент? Если да, то я тебе скажу, что скверная штука оказаться под каблуком у бабы, даже если это называется любовью. Короче, их развели. Он еще месяца три лежал дома, кроме старой матери, никто за ним не ухаживал.

Виктор зажег сигарету, сделал большую затяжку и продолжил:

— Ты думаешь, почему тогда он меня искал? Эта шлюха, как я уже говорил, подала на него в суд за уклонение от алиментов, а у него денег нет, даже чтобы нанять адвоката. В первый раз я ему дал немного денег, но когда судья отложил суд на неделю, адвокат сказал, что за такие деньги он больше в зале суда не появится. Вчера судья опять отложил суд, поскольку адвокат действительно не пришел. Сегодня, — он посмотрел на часы, — через тридцать минут очередное заседание. Но адвоката мы так и не смогли найти. А вчера судья заявил, что если не будет адвоката, то он начнет процесс без него. И начнет, я в этом не сомневаюсь. Ты бы видел, как они с этой сучкой шушукались. Небось уже успели переспать… Это значит, что она добьется своего, и суд заставит его платить алименты за все три прошедших года. Ну вот, считай, за месяц он должен был платить двадцать пять процентов от своего пособия. За год получается, что он должен свое трехмесячное пособие отдать ей. А за три года? Чуешь, к чему дело идет? Он в ближайшие девять месяцев не получит ни гроша! А работать, зарабатывать деньги он не в состоянии!

— Но постой, — возразил я, — ему, ясно, эти деньги нужны позарез. А ей-то они зачем? Для нее это не деньги, и, следовательно, ее проблемы они не решат.

— Знаешь, когда волк врывается в овчарню, убивает не одну овцу, а всех. Хотя больше одной съесть он не может. Он получает удовольствие от того, что убивает.

Он замолчал, а я начал думать, что можно сделать.

— Слушай, — сказал я ему, — у меня возникла одна идея. Ты можешь сейчас заменить меня? Я хочу пойти в суд.

— Да-да, конечно, — у него в глазах появилась надежда.

Я быстро переоделся и направился в здание городского суда. Оно оказалось недалеко от нашего магазина. Когда я вошел, в приемной сидели человек шесть. Я спросил, где можно найти судью. Молодая, очень миловидная девушка указала мне на соответствующую дверь. Я постучался и вошел.

— Что вам угодно? — спросил высокий молодой мужчина лет тридцати.

— Если не ошибаюсь, сегодня у вас рассматривается дело о неуплате алиментов? — спросил я.

— Да, а вы кто?

— Понимаете, я не юрист, но я знаю ответчика и знаю также, что сегодня он вновь останется без защитника. Насколько мне известно, закон в нашей стране в исключительных случаях разрешает, — а этот случай именно такой, поскольку ответчик является тяжелобольным человеком, — чтобы его интересы представлял человек, не имеющий юридического образования, но которому ответчик доверяет. По образованию я физик и работаю… (я назвал известное научное заведение, где я работал еще полгода назад).

Судья смотрел на меня секунд десять непроницаемым взглядом, потом сказал:

— Хорошо, суд обсудит ваше предложение.

Я вышел из комнаты и начал искать глазами парня, из-за которого мне пришлось из чернорабочего превратиться в адвоката. Он уже пришел, стоял в зале ожидания. Я ему в двух словах рассказал о моей затее.

— Да… да, я со-гла-сен, — сказал он, с трудом выговаривая слова.

Большего от него не требовалось. Минут через десять нас пригласили в Зал заседаний. Здесь я испытал первое потрясение. Бывшей женою моего подзащитного оказалась та миловидная девушка, которая мне показала комнату судьи. Ну никак не мог я представить себе, что эта хрупкая и изящная девушка и является героиней рассказа Виктора. Но это была именно она, и я в очередной раз убедился, что в женщинах я ни черта не понимаю. Второй удар нанес судья. Он рассказал присутствующим о моей просьбе выступить защитником (в этот момент девушка повернулась ко мне и смерила взглядом с ног до головы) и, сделав небольшую паузу, добавил:

— Суд посовещался по этому поводу и решил отказать.

Не успел я очухаться, как он нанес последний удар:

— Поскольку сегодня здесь будет рассматриваться дело, имеющие интимные подробности, прошу всех посторонних покинуть зал. — Он уставился на меня.

Ощущение было такое, будто мне плюнули в лицо. Я бросил на судью взгляд, полный ненависти, и вышел из зала с видом человека, который скоро вернется с охотничьим ружьем. Но у меня не было ни ружья, ни уверенности, что, пристрелив этого мерзавца, я помогу тому парню и тем самым сделаю этот мир хоть немножко более справедливым. На самом деле, с самого начала было понятно, что из моей затеи вряд ли что-нибудь получится. Надо было быть полным дураком или безнадежным оптимистом, чтобы надеяться на какой-либо положительный результат. Мне ничего не оставалось, как вернуться в свой магазин и сорвать зло на очередной партии ящиков. Казалось, я уже смирился с мыслью, что я ничего собой не представляю, и поэтому таскать тяжелые грязные ящики по темным коридорам магазина для меня не является чем-то оскорбительным и унизительным. Но рассказ Виктора, этот парень с изумительно чистыми грустными глазами, которые почти ничего не видели, и судья, который, как котенка, вышвырнул меня вон, подействовали на меня, как удар в солнечное сплетение. Удар, который снова выбил меня из колеи. У меня в жизни было немало поражений, как мелких, так и крупных, но этот случай особенно сильно задел меня, не знаю почему… Вечером я собрал свои вещи и больше не вернулся в этот магазин.

Прошло восемь лет. Не помню, куда я шел, да это и неважно. Зато помню прекрасно, что был ужасно тяжелый день. Была противная осенняя погода. Шел то дождь, то снег. Я собирался перейти улицу и здесь почти лицом к лицу столкнулся с Виктором. Он сразу меня узнал и обрадовался. Оказалось, что Виктор по-прежнему работает в магазине, но теперь в другом городе. На вопрос, как я поживаю, я ответил уклончиво. Обидно было признаваться, что после целого ряда успехов я умудрился вновь оказаться в сложной ситуации. Мы уже попрощались, когда он вспомнил: