Атаман. Кровь за кровь - Максим Гарин

—  Оставь свои деньги себе, — вспылил Терпухин.

Горулев неожиданно резво выпрыгнул из «уазика»,

подошел к Юрию и нагловато потрепал его по щеке. Тер­пухин резко отбил руку гиганта. В следующее мгновение они сцепились друг с другом. Чтобы предотвратить мор­добой, Ковалев попытался растащить мужчин.

—   Давай, Шура, врежь ему по пятое число, этому петуху гражданскому! — пьяно закричал Былинкин, несмотря на свое расположение к Терпухину.

Кругом толпился праздный народ. Милиции и в по­мине не было.

—   Что здесь происходит? Расходитесь! — заорал Ковалев.

—   А тебе чего надо? — к Ковалеву подскочило не­сколько молодых парней. Одеты они были в разносорт­ную, похоже с чужого плеча одежду.

«Самовольщики! — сразу определил Ковалев. — Лучше не связываться...»

—  Все в порядке, никаких проблем, — забормотал пи, — вот они чуть было не задавили прохожего.

—  Так не задавили же, — сказал один из парней, нахально поблескивая нетрезвыми глазами. — Так что пали отсюда, мы сами справимся.

Тем временем Былинкин оттащил Горулева от Тер­пухина и настоял, чтобы Терпухин отдал ему ключи. Юрий сдался.

—  Все в порядке, поехали, — сказал Былинкин, заводя автомобиль.

—  А ты крутой парень, — крикнул Горулев Терпу­хину. — Мы с тобой еще встретимся!

—  Ему не должно это сойти с рук, давайте врежем им, ребята! — продолжал горячиться Терпухин, обра­щаясь к переодетым в штатское солдатам. — Или пус­кай делают все, что хотят?

—  Знаешь что, парень, — произнес один из «самоволыциков», — лучше не вмешивайся.

—   Что ты сказал? — вскипел Терпухин.

—   Назад! — заорал Ковалев, — Юра, опомнись, их тут целый взвод! Это же солдаты!

—   Иди сюда! Быстрее! — Терпухин двинулся на переодетого солдата.

Вокруг них собралось много людей, в основном ста­ничников, и солдаты доблестной российской армии предпочли ретироваться.

Ковалев завел Терпухина в питейное заведение, располагавшееся в подвальном помещении. Раньше и нем был какой-то спортивный клуб.

Как только приятели вошли в помещение, к ним подбежал вертлявый хозяин, знакомый Ковалева по казацким делам.

—   Это Терпухин, — представил приятеля Кова­лев. — Ты должен знать его... А это хозяин, Пашка Ермократьев...

—   Пройдите в отдельную кабинку, — услужливо произнес хозяин бара. — Что будете пить?

—   Водка «Абсолют» есть? — брякнул Ковалев.

Вертлявый мужчина вытаращил свои глубоко поса­женные, словно спрятанные под лоб глаза.

—   Ладно, ладно, давай свое поганое пиво. Идем, Юра, там есть столик. А ты принеси нам четыре пива. Столько баб здесь, обалдеть. А в клуб девкам доступ был заказан.

—   Что тут за клуб был? — поинтересовался Тер­пухин.

—   Раньше здесь квасили друг другу носы. Вон от той стенки к этой натягивали канат, бросали маты на пол и получался настоящий боксерский ринг. Обычно сюда приезжали те, кто любил подраться. Они даже деньги ставили на бойцов. Эй, дамочка, потанцевать хочешь? — вдруг крикнул Ковалев.

—  А-а, Степан, — оживилась довольно потрепанная «дамочка», — что-то тебя давно не было.

Ковалев нагнулся к Терпухину и прошептал:

—   Это Любка Сильнова. Говорят, классная б... Од­нако хитрая! Я с ней и так пробовал, и сяк, а она ни в какую...

—   Ну, так кто тут обещал потанцевать? — спроси­ла, покачиваясь на каблуках, Любка. У нее был свежий рот и уже чуть перезрелые формы тела.

—   Сейчас, Любка, погоди, — стал отказываться Ковалев, — мы с другом выпьем пива, а потом и по­танцуем...

—   Потом вы с другом в туалет будете бегать, —

Беззлобно подтрунила Сильнова и пошла в другой угол бара.

—  Эх, Юра! Нет теперь казацкой вольницы. Все, кто успел немного хапануть, боятся политики. Один мой знакомый авторемонтную мастерскую держит, так он сказал: «Дай казакам оружие, так первое дело, чем они займутся, — станут трясти тех, кто побогаче.» Вот я Пашку Ермократьева давно знаю. Его все трясут, кто думает, что он хозяин жизни... Но ты объясни мне, по­чему его и казаки трясут? Даже слово новое придумали: «отщипни», говорят, Паша, пару лимонов!

— Да, щипают, — согласился Терпухин, потягивая  густое пиво. — Это легко объяснить.

—       Ну, объясни!

—  Нынешние так называемые казаки в основном бывшие кадровые военные, у которых в одном кармане Блоха на аркане, а в другом... Примерно как у меня. Вот ПНИ и ищут, у кого бы это отщипнуть.

—  Само собой, — вздохнул Ковалев, — чтобы мне вооружить сотню, нужны деньги, и немалые. Деньги есть у торгашей, у банков, у предприятий. Если я попытаюсь взять под свой контроль и торговлю, и финансовую сферу, то должен буду перебить всех бандюг, которые это теперь контролируют.

—  Ты что, хочешь устроить небольшую граждан­скую войну?

—  Нет, я никогда не стану этого делать... Макси­мально, на что я способен, — выйти на трассу с двустволкой и вместе с гаишниками собирать дань.

— Ты прав, — согласился Терпухин, — я тоже выбрал тактику малых дел. А ты ройся в книгах и зани­майся всякой политической трескотней вокруг этих дел. Помнишь, терские казаки угрожали, что, если к январю прошлого года власти не вооружат казачест­во и не введут в Шелковской и Наурский районы Чеч­ни войска, они начнут массовые акции гражданского неповиновения?

В бар вошли Былинкин и Горулев. Былинки огля­дел помещение и громко крикнул:

—   Казаки! Угостите чужого человека пивом!

—   Эй ты, мальчишка, — откликнулась Сильнова, которую Ковалев приглашал танцевать, — у тебя что, чеченцы деньги отобрали?

—   Пошла ты...

—   Чего? Я пошла? Ты меня, Любку Сильнову, по­сылаешь? — взъярилась женщина.

—   Да тебе послышалось! Отстань, не лезь, а то звездану, — пробубнил Былинкин, ища глазами, где бы можно было присесть.

—   Эй, мужики! — не унималась Любка Сильно­ва. — Мы не обязаны терпеть это армейское дерьмо, между прочим.

Былинкин подошел к ней и изо всей силы шлепнул по ягодице.

—   Ах ты, грязный солдафон! — завопила женщина. Несколько парней вскочили со своих мест. Былинкин принял боевую стойку, и с ним решили не связываться.

—   Надо их проучить, — не вытерпел Терпухин. Он встал и подошел к Былинкину.

—   Ты в порядке?

—   Да, я в порядке.

—   Зачем ты лезешь на рожон?

—   Нет, это ты хочешь подраться!

—   Кто тут хочет подраться? — из-за спины Былинкина показался лейтенант. Он смерил взглядом Терпу­хина и сказал:

—  Будешь драться со мной. Продержишься три ми- путы — поставишь мне пиво...

—  Эй, люди! — вдруг громогласно заявил Былин- кип. — Мы устраиваем бой! Делайте свои ставки!

В баре оживились. Кто-то крикнул:

—  А драться где будете? На улице?

—   Зачем на улице, вот отгородим угол канатом, как раньше, пусть дерутся, — вдруг заявил хозяин наведения. — Я ставлю на военного двести тысяч руб­ликов...

—  Ну, что стоишь? — спросил Горулев Терпухи­на. — Давай натягивать канат. Или ты сдрейфил?

Ковалев подошел к приятелю и пробормотал:

—  Он тебя завалит, такой лось. В нем больше двух метров...

—  Я согласен, — сказал Терпухин громко, чтобы Горулев услышал.

—  Будь поосторожнее, Юра, — озабоченно прогово­рил Ковалев.

Вскоре канат был натянут, и бойцы вышли на им­провизированный ринг. Былинкин ходил по бару и со­бирал ставки, усердно рекламируя своего друга. Он называл его то чемпионом дивизии по боксу, то каратис­том с черным поясом.

—  Иди сюда, чемпион, — спокойно сказал Терпу­хин, — ты сдашься в первом же раунде.

—  Ну давай, казак! Только на тебя никто не ста­вит...

—  Поддержим нашего человека, — вскричал Кова­лев, — сделайте ставку на земляка!

Несколько человек отважились поставить на Терпу­хина. Вертлявый хозяин принес две пары боксерских перчаток. Бойцы долго кружили по рингу.

- Давай, давай, — подбадривал Былинкин прияте­ля. — Задай гражданскому гусю перцу!

—   Иди сюда, — бормотал Горулев, обращаясь к Терпухину, — ты что, трус? Если трус, убирайся от­сюда.

Терпухин сделал резкий выпад и обрушил удар правой в голову противника. Но гигант оказался бо­лее проворным. Ныряющим движением ушел от грозного удара и стремительно атаковал сам, нанеся несколько сильных и прицельных ударов. От неожи­данности Терпухин пропустил эти удары. Затем по­следовал самый мощный... Яркая вспышка света ос­лепила Терпухина, и он рухнул на пол, охватив голо­ву руками.

Глава 24. Дьявол

Малиновый звон в ушах медленно таял. Как сквозь вату, послышался голос Ковалева:

—   Юра, очнись! Вставай!

Терпухин усилием воли заставил себя открыть глаза, приподнялся на локтях и медленно встал. Его кача­ло из стороны в сторону.

—   Ну, как ты? — спрашивал его Ковалев. — Про­держаться сможешь?