Журавль в небе - Ирина Волчок

Потом позвонила Надежда и пронзительно защебетала с места в карьер:

— Том, это правда, что Юрий Семенович тебя на работу берет? Он сам сказал, так что не скрытничай! К нему на работу! С ума сойти! А кем?.. Помощником?! С ума сойти! А почему тебя? Ну, как это не знаешь, как это не знаешь! А кто знать должен? И я не знаю! И никто не знает! Он вообще никогда никого на работу не берет, если хочешь знать! То есть когда-то кого-то взял, конечно, но они с ним так все это время и работают… Кажется, пять человек. Те же самые, сто лет подряд! И никаких новых, потому что старые не уходят, что они — сумасшедшие, чтобы от него уходить? А ты когда к нему идешь? Что значит — не решила?! С ума сойти! Я уже почти решила в следующий раз за него замуж выйти, а ты не решила, идти ли к нему работать! Я тебя просто не понимаю!

Тамара мельком удивилась, с чего бы это Надюшка озаботилась чужими проблемами, но тут опять позвонила Ленка.

— Ты знаешь, — сказала она таинственно, — наши уже все в курсе, что ты у Юрия Семеновича работаешь. Народ взволнован.

— Так. — Тамара сделала голос построже, хотя ужасно хотелось смеяться. — Откуда все знают? Это во-первых. И во-вторых, с чего бы народу волноваться?

— Это не я, — быстро ответила Ленка. — Я никому не говорила. Наоборот — все приходят и рассказывают мне. Это во-первых. А во-вторых, у него же, говорят, зарплаты в три раза больше наших! Кто ж не разволнуется?

Этот разговор Тамаре почему-то не понравился. Что-то слишком много ажиотажа вокруг ее будущей работы. Ее предполагаемой работы. Так бывает, когда человек постоянно в центре внимания, — тогда ему все косточки перемоют, все его слова процитируют, все его телодвижения прокомментируют, все деньги в кармане пересчитают… Но она не была в центре внимания, особенно сейчас, уволившись, уйдя в подполье, почти ни с кем не общаясь даже по телефону. Значит, в центре внимания находится Юрий Семенович, и в центре очень пристального внимания, если судить по шуму, который поднялся даже по такому незначительному поводу, как прием человека на работу. Тамару смутно тревожило то, что он находится в центре всеобщего внимания, к тому же она не понимала, с какой стати он в этом центре оказался.

После работы забежала Ленка, выслушала ее и страшно удивилась:

— Здрасте вам! Ты что, ничего не знаешь, что ли? А кому еще быть в центре внимания? Самый удачливый бизнесмен, самый завидный жених, самый ранний миллионер… В смысле — миллионером он стал раньше, чем другие. И миллионов этих у него — как вшей у бомжа. У него ж не только эта недвижимость, у него ж еще и какой-то магазинчик в Париже, и какой-то заводик в Германии, и какая-то фабричка в Финляндии… Или в Финляндии типография? Не помню. Главное — он ничего не скрывает! Ни-че-го! Налоги бешеные. У других-то, может, тоже не три копейки в чулке спрятаны, да разве ж кто признается? Никто не признается, боятся все — вдруг спросят: откуда? И налоги опять же… А он ничего не боится. Потому все и бесятся. Сколько раз на него всякие проверки напускали — уму непостижимо. А наковырять ничего не смогли. У него все по закону, да и юристы хорошие — и у нас, и в этих Германиях, наверное. Ты что, правда, что ли, о нем ничего не слышала?

— Слышала, кажется, — задумчиво сказала Тамара. — Что-то такое слышала. Давно. Только почему-то внимания не обратила.

— Бывает, — недоверчиво заметила Ленка. — Ну так как, будешь ты у него работать?

— Мне до среды время на раздумье дано. — Тамара знала, что никакого времени на раздумье ей вообще не давали, но даже перед собой упрямо делала вид, что право выбора и на самом деле за ней. До среды еще больше суток. Раздумывай — не хочу…

Но раздумывать до среды ей не пришлось. Во вторник она с утра сбегала на рынок, вернулась домой ближе к полудню, не успела разгрузить сумки, как зазвонил телефон.

— Я звоню седьмой раз, — сказал Юрий Семенович без всяких приветствий, предисловий и прочих пустяков. — Я знал, что на этот раз дозвонюсь. Семь — мое счастливое число. Ну как, вы готовы выйти на работу?

— А… э… а сегодня разве уже среда? — спросила Тамара со всей доступной ей холодностью. Пусть не думает, что она ночей не спит, мечтая о его работе. — Я ведь в среду должна позвонить, разве нет? И откуда вы знаете мой телефон?

— Кстати, о телефоне. — В его голосе появилась озабоченность. — Надо вам мобильник выдать. Это первое, что необходимо сделать. А то что это такое — полдня дозвониться не могу! Помощник называется.

— А я разве уже на работе? — Теперь она старалась только не так откровенно радоваться. Этот ранний миллионер и так запредельно самоуверен.

— Конечно, — отозвался он. — А у вас какое счастливое число?

— Двадцать четыре, — машинально сказала она и тут же спохватилась: как это она могла такое ляпнуть? Много лет подряд двадцать четыре было для нее не просто счастливым числом, а паролем, открывающим двери в рай. Двадцать четвертого декабря Евгений впервые приехал в Москву за ней… к ней… В общем, чтобы найти ее. — Юрий Семенович, я ошиблась. Мое счастливое число — это единица.

— Замечательно, — весело отозвался он. — Собирайтесь, сейчас Саша за вами заедет. Вы работаете со вчерашнего дня, вчера как раз было первое…

Вот так началась ее новая работа, ее новая жизнь — нежданно-негаданно, совершенно случайно, как-то нелепо, не по правилам, что ли… И так резко, что она ни обдумать ничего не могла толком, ни своими будущими обязанностями поинтересоваться, ни о своем работодателе, этом тиране и сатрапе, как следует разузнать. Впрочем, Тамара смутно подозревала, что если бы даже ей сообщили, что Юрий Семенович японский шпион, крестный отец сицилийской мафии и вождь племени людоедов, — и тогда она пошла бы к нему работать. Побежала бы, закрыв глаза. Потому что день и ночь перед ней стояло видение Надюшкиной квартиры, и этот аргумент никакие другие перевесить не смогли бы никогда…

Как началась ее новая работа, ее новая жизнь, так и продолжалась: каждый день под завязку был набит неожиданностями, запланированными и незапланированными встречами, внезапными поездками, горами документов, сотнями телефонных звонков. И радостью. Нет, конечно, она страшно уставала, особенно в первое время, когда пришлось по ходу дела вникать во всякие юридические и финансовые тонкости, совершенно неизвестные ей раньше. Работы было очень много, и работа эта была нелегкой: Юрий Семенович не платил людям только за то, что они приходили вовремя и отсиживали положенное время от и до. Критерием оценки работы был результат, то есть прибыль, а уж от прибыли зависела зарплата. Так что напрасно ее бывшие сослуживцы завидовали… привыкшие к совсем другому режиму и к совсем другим требованиям, здесь они сумели бы заработать в лучшем случае треть того, что получали у себя… А скорей всего, ничего не заработали бы.