Изгои вселенной - Андрей Кудрявцев

Первое, что сделал Стенсон, погрузив Александра в присланный за ними микроавтобус это — снял странные часы с запястья клиента. Никак не объяснив молчавшим, но, видимо, слегка удивленным подчиненным свои действия, он с любопытством осмотрел удивительный электронный хронометр.

«Часы, как часы. Время показывают точно. Вот только кнопок слишком уж много и совсем нет логотипа фирмы-изготовителя. Странно. Возвратим мы их тебе, голубчик, только после того, как изучим более внимательно. И то, если мистер Гиббсон прикажет», — мысленно добавил Стенсон и сунул интегратор во внутренний карман пиджака.

Очнулся Жукин в камере. Страшно болела голова, и ужасно хотелось пить. Мысли путались и не хотели двигаться в нужном направлении. Он не мог вспомнить, где находится, и как здесь оказался. Железная кровать, внушительная решетка на окне. Сначала подумал, что каким-то образом вчера здорово перебрал и теперь лежит в питерском вытрезвителе.

«А где был я вчера? Не найдешь днем с огнем… Если с утра очень плохо, значит, вечер накануне удался», — пришла в голову шутка. Напрягая нывшие, безвольно растекшиеся внутри черепа мозги, Александр попытался восстановить цепь событий. Первое, что он вспомнил это красивые серые глаза Оксаны. Дальше пошло легче. Они обедали, гуляли. Потом бешеная гонка в аэропорт. Полет. Потом укус какого-то насекомого в шею. Пчела? Почему-то вспомнил анекдот: «Чтобы полет прошел весело и незаметно надо запустить в самолет парочку пчел».

Потом. Что было потом?.. Последнее, что он помнил, было лицо какого-то человека в черных очках… Нет, он не пил. Он просто не мог позволить себе такую роскошь. Даже кружечку пива в баре не решился выпить, чтобы не расслабляться, быть бодрым и собранным. Что же тогда? Почему так плохо? Почему решетка на окне?

«А может, это был не укус, а укол? Откуда в самолете насекомые? Конечно укол! Тот человек в очках, — Жукин напряг память, пытаясь вспомнить его лицо. Было в нем что-то до боли знакомое. — Стенсон! Ну, конечно, Стенсон — начальник службы безопасности Стенли Гиббсона. Влип, ой, влип, очкарик!»

Теперь сомнений не оставалось — он действительно крепко влип. Его выследили и взяли, как простофилю, как лоха! А ему-то казалось, что он почти суперагент, супермен.

«Хорош супермен! Попасть в силки, как какой-нибудь глупый фазан! Как та обезьяна, что не может разжать пальцы, чтобы выпустить апельсин внутри тыквы и в результате попадается в руки охотника! И это, имея в руках интегратор… — вспомнив о чудесном приборе, Жукин инстинктивно посмотрел на левую руку. Интегратора не было! — Ну, теперь все! Все коту под хвост! Задание провалено. Я в руках Стенли — человека алчного и беспринципного, не останавливающегося для достижения своих целей ни перед чем. Они вытащат из меня все, что только можно. Если в первый раз все было относительно вежливо, теперь они либеральничать не станут! — с горечью думал Александр. Он был наслышан о разного рода сыворотках правды и других препаратах, позволяющих выпотрошить память человека от «А» до «Я». — И наблюдатели вряд ли помогут. Хорошо еще если они знают, где я нахожусь. А если они упустили меня? Да и нужен ли я им после таких глупых и нелепых промахов? Возможно, теперь, после очередной моей идиотской ошибки, они, несмотря на издержки, захотят все сделать сами».

Может быть он был слишком несправедлив к пришельцам, но подобные мысли не отошедшего еще от воздействия химии Жукина не прибавляли ему никакого оптимизма. В любом случае лучше было надеяться только на собственные силы. Насколько позволяло его теперешнее состояние, оценив положение дел, он решил не форсировать события. Прежде всего, было необходимо окончательно прийти в себя. Несмотря на страшную жажду, он терпел, и в дверь стучать не торопился. Чем яснее будет голова, тем легче будет найти правильный выход из создавшейся ситуации, возможно, единственно правильный.

Прийти в себя ему не дали. Вероятно, в его камере находилась скрытая система видеонаблюдения, потому что, как только он начал подавать признаки жизни, в железной двери повернулся ключ.

— Выходите, вас ожидают.

Бритый наголо громила неопределенного возраста заслонил собой почти весь проем двери.

— Мне плохо, я не могу подняться, — попробовал потянуть время Жукин.

— Ничего, я вам помогу.

Громила бесцеремонно за шиворот поднял Александра с кровати. Пригнув его при помощи опущенной на затылок невероятных размеров ладони и, сведя его руки сзади, стражник с ловкостью опытного специалиста защелкнул на запястьях наручники. Оценив поведение принимающей стороны, Жукин утвердился в своем мнении: вежливого обращения от хозяев ждать больше не приходилось.

Они шли по длинному, слабо освещенному коридору без окон. Исходя из его протяженности, Жукин сделал для себя вывод, о внушительных размерах здания. Судя по отсутствию окон и по тому, что им пришлось подниматься наверх по лестнице, которой заканчивался коридор, камера Александра находилась в полуподвальном помещении. «Если бы это был глубокий подвал, в ней не было бы решетчатого окна», — рассудил он.

Следующий этаж был оборудован по евростандарту, хорошо освещен и представлял собой скорее обычный офисный центр. Разница была лишь в отсутствии табличек и даже номеров на абсолютно одинаковых дверях. В одну из них охранник и втолкнул Жукина.

— Приветствую вас, Александр Иванович, — почти без акцента, на русском языке обратился к нему Стенли Гиббсон. В этот раз он принимал гостя сам. Он поднялся из кресла и шагнул навстречу Жукину с протянутой для рукопожатия рукой. Кроме него в комнате находился Стенсон. Джеральд сидел в мягком кожаном кресле. Он был в джинсах и светлой рубашке с надетой поверх нее наплечной кобурой, из которой демонстративно торчала внушительная серебристая рукоятка двенадцатизарядной «Беретты». — Снимите с него наручники.

Громила отстегнул наручники. Александр потер затекшие запястья, но руки Гиббсону не подал.

— Насколько я понимаю, приятельские отношения между нами закончились? — вопросом ответил он на приветствие.

— Ну почему же. Мы вполне можем оставаться друзьями. Не слишком вежливый прием вызван только вашей удивительной способностью уходить от моих людей. Прямо таки — растворяться. Кстати, как вы это делаете? Поделитесь секретом…

— Верните, прежде всего, часы. Ладно — незаконные похищения, камера в подвале, но часы воровать, это уж сверх всякой меры! Это просто недостойно, низко! — попробовал получить назад свое преимущество Жукин, все еще надеявшийся, что секрет его часов им неизвестен.