Призванный в Бездну 2 - Lt Colonel
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я расслабился и позволил воде свободно пронизать меня. Взгляд упал на Нейфилу. Она в панике размахивала руками, в точности как я несколько секунд назад. Она наверняка испытывала то же, что и я, а может, пребывала и в куда более скверном кошмаре; вспомнить её слова на одном из привалов о том, как она боялась, что её свобода и возрождение — не более чем мимолётный сон.
Я поймал взгляд широко раскрытых глаз Нейфилы, посеревших в фиолетовой мути, подался вперёд и крепко сжал её ладонь.
Всё в порядке. Всё будет хорошо. Я рядом.
Постепенно её конвульсии затихли, напряжённые плечи расслабились.
«С-спасибо… Спасибо».
С головы Нейфилы слетела шапка, и длинные волосы рассыпались нимбом, который слегка колыхался в воде.
Похоже, в ближайшее время мы не умрём. Но что теперь?
Я высунулся наружу. Там определённо что-то происходило. Дно, как живое существо, сотрясала крупная дрожь, вздымавшая клубы ила. Каменные шпили возле металлического круга оседали и рушились, а в фиолетовой мгле на их вершинах искрились жёлтые огоньки. Прошли ли мы испытание или только приступили к следующей его части, пока сказать было нельзя.
Неопределённость вскоре разрешилась. Поперёк металлического круга обозначился узкий чёрный разрез, начавший неспешно расширяться. Туда хлынула вода, увлекая за собой подчинившийся этому новому течению батискаф. Люк резко захлопнулся, чудом не врезав мне по лицу — я едва успел нырнуть обратно.
Мы прошли сквозь врата, и остатки света померкли. Даже моё ночное зрение оказалось бессильно. Батискаф сильно затрясло, отчего нас начало мотать по всей кабине, как снежные блёстки в новогодней игрушке — шарике, заполненном водой. В третий раз врезавшись в стенку, я нащупал ремни, а затем перехватил Нейфилу, пролетавшую — или проплывавшую? — мимо.
Внезапно в иллюминаторы батискафа ударил яркий свет, а под ложечкой засосало, как бывает, когда выпрыгиваешь из самолёта, но ещё не раскрыл парашют. Свободное падение закончилось тяжеловесным приземлением, отчего нас прижало к потолку. Люк распахнулся, и вода с шумом стала покидать сферу.
Первый вздох дался с большим трудом. Горло саднило; я зашёлся в приступе кашля, выплёвывая наполнившую лёгкие жидкость. Вместе с ней меня покидало и наведённое отчаяние, из которого, казалось, и состояла фиолетовая вода. Онемевшие лёгкие покалывало от горячего воздуха, ворвавшегося в них.
Убедившись, что Нейфила пришла в себя, я осмотрелся. Сфера покачивалась на слабых волнах крошечного озерца, образованного водопадом, который бил будто с самих небес. Когда я пригляделся, то понял свою ошибку: далеко наверху, в ослепительной синеве, величественно парила огромная скала. С её края срывался поток, с каждой секундой слабевший. Не прошло и минуты, как последняя капля воды упала вниз.
Летающая скала была не единственной; помимо неё, в небе чернел ещё десяток похожих утёсов — как близких, так и далёких точек на горизонте. Но всех их объединяло то, что они не заходили за невидимую границу, которую обозначала собой выплюнувшая батискаф скала.
До неё простиралась степь, с редкими чахлыми кустами и жёсткими на вид островками низкой травы. После — стелились барханы, над которыми висело жгучее рыжее солнце. Оно не походило на вздувшийся красный желвак Краевой Пустоши, однако было не менее смертоносным: я ощутил, как участки кожи, не прикрытые одеждой, начали вскипать, будто к ним приложили раскалённый металл.
Я вернулся в батискаф. Тут было относительно прохладно, хотя обшивка уже потеплела.
Вода уходила, испаряемая или поглощаемая песком, и сфера оседала в образованной потоком низине. Надолго оставаться тут было нельзя: батискаф раскалится, и мы сваримся заживо.
— Ну что, смахивает на Затерянную Пустыню?
Нейфила, изучавшая местность в иллюминатор, вынесла вердикт:
— Сомневаюсь, что это не она. Иных пустынь на шестом слое нет, насколько я знаю. Но Бонвьин спускался сюда явно не этим путём. Безусловно, есть способ попроще. С другой стороны, нас вынесло прямо к цели.
— Действительно, других батискафов что-то не наблюдается. Да и как на нём подняться обратно?
— Важнее вопрос, куда подняться. На летающий остров? Но что, если никакого прохода на пятый слой на нём нет? Или он ведёт на дно океана?
Я почесал затылок.
— Верно. Мы могли дышать фиолетовой жижей, но что-то мне подсказывает, что нормальная вода за пределами той аномалии раздавила бы нас в лепёшку.
Нейфила принялась стаскивать мокрую одежду. Я последовал её примеру.
Нам определённо больше не пригодится защита от холода.
Закончив с переодеванием, я вытащил из заплечного мешка Лью’са. При нашем знакомстве он просил отнести его на шестой слой к некой башне. Возможно, её обитатели подскажут, где располагается спуск в сердце Бездны.
Мысленный смех жезла промчался волной статических помех.
«Направления! Теперь ты жаждешь направлений, мой недогадливый и неблагодарный друг. Мы алчем одного. Следуй за зовом своей сути. Она выведет тебя к твоей судьбе».
Я прислушался к себе — и ощутил тонкую, но крепкую нить, связывавшую меня с чем-то далёким. Чем дольше я концентрировался на ней, тем яснее она становилась… и тем больше энергии вливалось в меня.
— Странно, — подала голос Нейфила. — Мы рядом с пустыней, а безликие не терпят жары, но… мне хорошо. Здесь уже припекает, но кроме этого — хорошо. Даже не так. Я словно наелась до отвала. И воздух какой-то особенно вкусный, что ли. Это потому, что мы чуть не утонули?
— Вряд ли, — задумчиво ответил я. — Просто мы близко к центру Бездны. А безликие питаются её энергией. Возможно, с её помощью мы и переживём путешествие через пустыню, если не попадётся съедобной живности.
Я встряхнулся и подхватил мешок.
— Ну что, пора выдвигаться!
Глава 23
На первый взгляд, Затерянная Пустыня казалась куда менее странным местом, чем Краевая Пустошь. Солнце здесь не висело багровой опухолью, а небо не напоминало цветом ряску на дремучем болоте. Пейзаж выглядел… нормальным для Бездны. Но ощущение нормальности быстро пропало, едва мы выбрались под прямые лучи солнца.
По какой-то причине — может, потому что мы были безликими, а может, так проявлялось свойство здешнего светила — участки тела, не прикрытые одеждой, быстро начинали гореть. Перевоплощение в монстров не спасало от этой напасти, напротив, ускоряло процесс. Нам пришлось распотрошить тулупы и сделать из их остатков подобия накидок, а также обмотать ладони до кончиков пальцев.
Открытым осталось только лицо, да и то — узкая полоска на уровне глаз, чтобы видеть, куда мы идём. В эту брешь моментально забирался песок; он налипал на веки, сыпался с бровей и скрипел на зубах. Выплёвывать его было себе дороже: тратилась драгоценная слюна и трескались, кровоточа, иссушенные губы.
Пейзаж не мог похвастать разнообразием. По высоким барханам вились песчаные смерчики, порождаемые знойным ветром, — вот и всё движение. Больше в Затерянной Пустыне не было ничего. Ни растительности. Ни скал, под тенью которых можно укрыться. Ни оазисов. Ни даже миражей.
Лишь нескончаемая череда дюн, предательских по своей натуре. Зачастую песок коварно уходил из-под ног, когда мы взбирались на очередной холм, и нас выносило к его подножию, изнурённых беспрестанной войной с равнодушной стихией.
Чем бы ни была Затерянная Пустыня раньше, теперь она воплощала в себе царство смерти.
Ситуация несколько менялась по ночам, когда солнце заходило за горизонт — ещё одно отличие от Краевой Пустоши, на сей раз приятное. Температура резко падала, и на песчаных волнах выступал иней, за которым охотились единственные обитатели пустыни — гигантские подземные черви. Они поднимались к поверхности, и песок вместе с изморозью оседал в их раззявленных пастях.
Мы для червей будто не существовали, — но в этом крылась и опасность, поскольку они, игнорируя нас, порой выбирали для кормёжки наши стоянки. Когда это случилось впервые, Нейфила чуть замешкалась — и едва не угодила в глотку червю. Я выдернул её из песчаного омута в последний миг.
К счастью, электричество мертвоплута показало себя отличным оружием против этих тварей. Хватало одного-двух разрядов, чтобы чудовище начинало корчиться в предсмертных муках. Не добавь я электричества к леске, мы бы остались без источника пищи, так как иглы тушканчика отскакивали от толстых шкур червей, не нанося им никакого вреда, а при стрельбе в пасть они просто проглатывали снаряды вместе с песком и погружались обратно.
От трупов червей жутко разило, и меня передёргивало, когда я представлял,
