Звездные мечты - Джун Зингер

— Когда похороны? Я поеду с тобой. Ох, если бы Кики была здесь. Она бы тоже поехала с нами.

— Она бы могла? Я не еду. Я думаю, это не нужно после всех этих лет. Время вернуться назад для меня давно упущено. Но ты можешь поехать, если хочешь… Если ты считаешь, что потом будешь чувствовать себя лучше.

— Чувствовать лучше?

— Да. Иногда это помогает, если есть возможность попрощаться с человеком… или местом… или просто с каким-то периодом твоей жизни.

Что хотела сказать ей мать? Она не очень понимала, но спрашивать не хотелось.

— Ладно, подумай об этом. Если ты не поедешь в Новый Орлеан, то можешь пойти со мной и Эдвардом завтра на вечер к Лолли Рид в Мэйдстоун. Предполагается, что это будет самый важный прием сезона. Если только ты не считаешь, что кому-то может показаться странным, что ты ходишь на приемы без мужа так скоро после твоей свадьбы.

— Ты тоже так думаешь, мама? Это странно, что я здесь без мужа?

Мари опустила глаза и промолчала. Эдди потянул ее за руку:

— Мне надоело играть в крикет. Может, мы теперь пойдем поплавать?

«Кому какое дело, если я поеду на похороны? Бабушка умерла».

И все-таки она не готова распрощаться ни с тем периодом ее жизни, ни с кем-либо из людей того времени.

— Пойдем, Эдди, — сказала она своему маленькому брату, — пойдем в клуб и поплаваем.

— Но почему мы не можем пойти к океану? Мне там нравится больше, чем в старом клубном бассейне.

— Может быть, завтра, Эдди. Завтра мы пойдем купаться в океане.

Но в действительности она больше не была уверена в завтрашнем дне. В чем вообще она может быть уверена? А кто-нибудь может быть уверен? Можно ли полагаться на кого-то в твоих завтрашних днях? Нет, думала, она, скорее всего, нет. Надо полагаться на саму себя, как это делает Кики. Отцы, мужья — на них Кики не полагается. Она и без них должна стать звездой. С ними или без них, она все равно останется звездой. Везунья Кики.

ЧАСТЬ ШЕСТАЯ

Вашингтон, Голливуд, 1951 — 1952

— Можно сказать, что первый год жизни в Калифорнии был для Анжелы более удачным, чем для Кики. Когда Кики вернулась из Европы со своим ненаглядным Брэдом Крэнфордом и въехала в этот огромный дом, прямо напротив меня через улицу, она не успела и оглядеться, как ее воткнули в дрянную картину под названием «Жена-дитя», которая с ужасным треском провалилась. Затем они захотели чтобы она снялась в картине под названием «Рио»; роль была явно написана для такой актрисы, как малютка Джени Пауэл или, может быть, Джоан Колфилд, но никак не для того искушенного типа, к которому принадлежала Кики. Кики, фыркнув, просто отказалась делать это, в результате студия оставила ее в простое. Так они наказывали актеров — временным отстранением от съемок. Лайем Пауэр, глава студии, был грозой актрис, которые отказывались делать то, что он хотел. Он был хуже, чем Джек Уорнер, и сколько историй я могла бы рассказать вам о нем! Кики была права, отказавшись от «Рио», — это было тухлое яйцо года, но отказ заморозил ее карьеру на долгие месяцы.

Анджела сделалась знаменитостью в Вашингтоне за один вечер. Она пробыла в столице всего несколько месяцев, как ее включили в список «Десяти, одевающихся лучше всех». Большинство женщин, стремящихся попасть в этот список, нанимали журналистов, чтобы добиться такой чести, и не дай Бог кому-нибудь написать что-то не так. В отличие от других, Анджела просто старалась быть примерной женой конгрессмена. Ну, конечно, не совсем рядового конгрессмена. Все находили, что они — особенная пара. Большинству вашингтонских пар не хватало их обаяния, их умения произвести впечатление, их окружения, не говоря уже о деньгах. Сколько жен конгрессменов выступали раньше на сцене или о чьем первом выходе в свет давал репортаж «Лайф»? Сколько жен конгрессменов могли выглядеть так, как выглядела Анджела Пауэр, когда она танцевала на вечере в платье от Баленсиаги? Она была как картинка, доложу я вам. И повсюду были картинки ее самой — например, когда она в розовом атласном узком платье от Баленсиаги и длинных белых перчатках приветствует шаха или когда она в белом шерстяном платье от Диора присутствует на официальном завтраке в «Мейфлауэр». К тому же Анджела была чудесная хозяйка. Все стремились попасть на ее званые обеды, которые славились изысканностью. У нее готовились лучшие блюда в городе, ее столы были настоящим шедевром, окружали ее избранные гости, не говоря уже о Кики и ее несравненном муженьке, красавце Брэде Крэнфорде, если они находились в городе. Конечно же, когда я приезжала в город, Анджела всегда включала меня в число приглашенных. Она говорила, что из всей пишущей братии, в Вашингтоне ли, в Калифорнии ли, я — единственная, кому она могла доверять.

Я была на том вечере в Белом доме, когда Гарри Трумэн пригласил Анджелу присоединиться к нему за роялем. Я специально приехала в Вашингтон, чтобы взять интервью у Анджелы; я написала материал о двух сестрах-актрисах, по-настоящему интересный материал, в котором я сравнила их разный образ жизни. «Лайф» тоже напечатал похожий материал в том же году, но уже позже — я была первой.

1

Пауэры арендовали небольшой, но элегантный дом в Джорджтауне, с очаровательным садом позади. Здесь были азалии, рододендроны, даже японские вишневые деревья с изысканными розовыми цветами. Все говорили, что, возможно, это самый красиво обставленный дом в Вашингтоне, хотя Кики считала, что чего-то здесь не хватало, это всегда было свойственно вкусу Анджелы. Очень хорошо, но чего-то не хватает. Это же относилось и к Мари. Собственные вкусы Кики были более яркими и бурными, может быть, ее больше коснулось пламя, так она говорила сама себе.

Сама Анджела хотела иметь собственный дом, предпочтительно деревенский дом в Вирджинии, где она могла бы содержать лошадь. Верховая езда была одним из немногих видов спорта, в которых она делала успехи. Анджела умела ездить верхом еще с тех пор, когда была маленькой девочкой. Но Дик и слышать не хотел разговоров о приобретении лошади. С него хватает и того, говорил он, что они содержат две резиденции. Во всяком случае, будет просто глупо покупать лошадь, когда он нацелился па губернаторский особняк в Сакраменто.

Каждый день жизни с Диком становился для Анджелы откровением. Вне брака трудно узнать, что из себя представляет мужчина, — что он спит в трусах, использует в день груду носовых платков, издает смешные звуки во сне; а иногда даже не закрывает за собой дверь, заходя в сортир. Анджела поражалась, как она могла выйти замуж за человека, о котором не знала ничего, кроме того, что он прекрасный танцор, очень хорошо играет в теннис, что он амбициозен и умен, склонен к цитированию и обладает крупными, блестящими зубами. Она даже не знала, каждый ли день он принимает ванну. Но одну вещь о нем она теперь знала: Дик Пауэр был хитрым.