Кураж - Илья Туричин

Паренек сначала покосился опасливо на Киндера, потом посмотрел на братьев и сказал:

– Никак у меня в глазах двоится?

– Мы - близнецы, - пояснил Павел.

Паренек неожиданно пропел веселым голосом:

– Мы близнецы, и дух наш молод, куем мы счастия ключи… - и засмеялся… - Ну, пошли, братцы-кролики.

Они попрощались с тетей Шурой, которая возвращалась в город, а сами зашагали за пареньком.

Лес казался однообразным, и непонятно было, по каким приметам угадывает паренек дорогу. Никаких тропок не было. Иногда продирались прямо сквозь кусты, обходили темные лесные бочажки на болотах.

– Чего у тебя в торбе? - спросил паренек Петра.

– Еда.

– Сало есть?

– Есть.

– Очень я сало уважаю.

– Поедим? - спросил Павел.

– Успеется. Еще шагать!… А ведь я вас в городе видел. В цирке. Вы на лошадях скакали. Верно?

– Верно.

– У меня глаз-ватерпас! Между прочим, меня зовут Семеном.

– Я - Павел.

– А я Петр.

– Я не Петр.

– Я не Павел.

– Это он Павел.

– Это он Петр.

– Цирк, - засмеялся Семен.

– А вы - партизан? - спросил Павел.

– Вестимо. Народный мститель.

– А наган ваш?

– Вестимо. У меня еще гранаты есть. Три штуки.

– Покажите, - попросил Петр.

– Дома. В землянке. Это когда в бой иду - беру. А сейчас у меня особое задание. Доставить вас к "дяде Васе".

– А кто это "дядя Вася"?

– Тю!… Не слыхали? Командир партизанского отряда "Смерть фашизму!".

Сердца Павла и Петра забились. Вот оно! Начинается настоящая жизнь! Не то что в кирпичном домике деда Пантелея Романовича: за калитку не выходи, от посторонних скрывайся, окна занавешивай. Тут - лес, простор, народные мстители! Эх, поглядели бы на них сейчас Великие Вожди!

– И нам наганы дадут? - спросил Павел.

– Вы стрелять-то умеете?

– Умеем, - сказал Петр. - Все Великие Вожди юные Ворошиловские.

Павел сердито взглянул на брата: ведь клятву ж давали! Но было поздно. Семен спросил:

– Что за Великие Вожди?

– Вроде партизанского отряда, - нашелся Павел. - Только маленький.

– Ясно. По всей Белоруссии поднялся народ.

С вечеру добрались до темной, покосившейся лесной сторожки. Из тоненькой железной трубы вился дымок. Киндер залаял. На пороге появился мужчина с всклокоченными волосами.

– Кого носит?

– Это я, Семен.

– Заходите.

В сторожке было тепло и сухо. Потрескивали в маленькой печурке дрова. Окошко занавешено. На столе горела оплывшая свеча. Пламя ее колебалось, и по стенам ерзали живые тени.

– Долго шли, - сказал с упреком мужчина.

– Так они ж маленькие, - объяснил Семен.

– Раздевайтесь. Ватники вешайте ближе к печке. И сапоги скидайте. Здесь тепло.

Ребята скинули ватники и сапоги. Ноги гудели от усталости, но оказались сухими. Дед Пантелей чинил обувку на совесть.

– Ну, здорово, орлы Лужины, - сказал мужчина.

И они узнали Алексея Павловича. Того, что беседовал с ними в НКВД, когда они пришли выручать маму.

– Здравствуйте, - дружно ответили братья и заулыбались.

– Есть хотите? У меня тут кулеш горячий.

– С салом? - спросил Семен.

– Со шкварками.

– Пойдет!

После того как ребята поели и отогрелись, Алексей Павлович сказал:

– Что ж про мать не спросите?

Братья молча посмотрели на Семена.

– Вон как!… Начинаете соображать, что к чему. Молодцы, - серьезно сказал Алексей Павлович. - Семен, а ну-ка, пригляди.

Семен накинул на плечи непросохшее пальто и вышел наружу.

– Правильно, ребята, остерегаться надо. А мама ваша жива-здорова.

И Алексей Павлович рассказал братьям, что Гертруда Копф - владелица гостиницы с рестораном, а в ресторане представления по вечерам. И в тех представлениях участвует Флич.

– Значит, они на фашистов работают… - удивился Петр.

– Нет. Флич - честный человек, это Гертруда Иоганновна его уговорила. Так мы это поняли. А о вашей маме и говорить нечего. Мы вашей маме абсолютно доверяем.

– А фашисты?

– И фашисты доверяют. И это очень хорошо. Теперь слушайте меня внимательно. У Пантелея Романовича вы вели себя правильно. Не высовывались. Значит, выдержками понимание текущего момента у вас есть. Чего можно, а чего нельзя. Хотели мы вас в лес переправить. Но решили, что в городе вы нужнее. Гертруде Иоганновне. Ну, что скажете?

– А как же в партизаны? - разочарованно спросил Павел.

– Партизаны всюду партизаны, и в лесу и в городе.

Алексей Павлович ждал, что скажут братья.

– А фашисты знают, что наш папа в Красной Армии?

– Вопрос правильный. Знают. Гертруда Иоганновна рассказала им всю правду. И про вас, что вы эвакуировались с цирком.

– А если спросят, почему мы раньше не вернулись? - Петр испытующе посмотрел на Алексея Павловича.

– Непременно спросят. А ответ такой: вы сбежали, чтобы маму выручить, а до города не смогли добраться. Испугались. Большая стрельба была. Танки шли. И к тому ж, раз в городе немцы, значит, мама в безопасности. Ведь она немка. И вы решили к деду податься, в Березов. Путь туда не близкий. Мыкались, голодали. Пока туда дошли, пока обратно…

– А почему мы в Березове у деда не остались? - спросил Павел.

– А потому, что дом заколочен досками. Бабушка умерла, а дед то ли куда переехал, то ли пропал. Нету его.

– А в Березове фашисты? - спросил Петр.

– Фашисты.

– А если они проверят?

Алексей Павлович кивнул согласно.

– Умерла ваша бабушка. Прямо на огороде. Разрыв сердца. Сердце у нее было слабое.

– Взаправду? - прошептал Павел.

Алексей Павлович снова кивнул.

– А дедушка?

– Там, в Березове, считают, что он к каким-то родственникам уехал, чтобы одному не оставаться. Тосковал очень по бабушке.

Братья молчали, подавленные. Бабушку они видели редко, но любили ее. И что бабушка умерла, что они ее никогда больше не увидят, сразу осмыслить не могли. Как это умерла?

А потом Павел спросил с надеждой:

– Алексей Павлович, а про папу вы ничего не знаете?

– Про папу - ничего. Воюет ваш папа.

Они еще долгу разговаривали. Алексей Павлович объяснил, как они должны будут вести себя в городе: говорить правду, держаться естественно. Пришли, мол, искать маму. Где она - не знаем. Ее посадили в тюрьму русские.

Но и лишнего не болтать. И особо опасаться начальника СД Гравеса. Хитер он и коварен. А в общем, не маленькие!

Утром Алексей Павлович и Семен вывели братьев на старую лесную дорогу и распрощались.

Братья пошли в сторону города - два жалких, неумытых пацана в чужих великоватых сапогах и замызганных ватниках. А рядом бежала мохнатая собака, обнюхивая придорожные мокрые кусты.

Такими их еще издали приметил лейтенант Каруселин. Но не узнал.

Мальчишки не представляли опасности, но все же он проворно свернул в лес. Лишняя встреча - лишняя тревога. Чем меньше людей увидят его, тем спокойней. Мало ли кто может заинтересоваться одиноким путником, а документов, немецкого аусвайса, у него нет. И путь до фронта не близкий.

Еще затемно вышел он из города. Ржавый вывел его задворками. Лейтенант прослужил в городе целый год, а даже представления не имел, что по нему можно передвигаться, не выходя на улицы. Василя правильней было бы Золотым прозвать, а не Ржавым.

Некоторое время Каруселин шел дорогой. Ребятишки с собакой насторожили его. Дорога казалась нехоженой, и вдруг - мальчишки. Значит, могут попасться и другие встречные. Лесом спокойнее.

И только он так подумал, как позади раздался оклик:

– Стой!

Каруселин остановился, медленно обернулся, быстро сунув руку в карман.

Позади в кустах стояли двое штатских: один постарше и ростом побольше, другой почти мальчишка с коричневой кобурой на кожаном ремне поверх черного пальто.

– Руку, - сказал тот, что постарше.

Каруселин нехотя вынул руку из кармана.

– Кто такой?

– Прохожий.

– Документы.

– Что ж мне, за дровами - с паспортом?

– Согласно приказу военного коменданта, всем гражданам вменяется в обязанность иметь при себе аусвайс.

– Мало ли чего пишут! Может, я с грамотой не в ладах.

– Оружие есть?

– А если есть?…

– Придется отдать. Семен…

Молодой, тот, у которого кобура на ремне, подошел и ловко извлек из кармана каруселинского пальто пистолет. Осмотрел его.

– В чистоте пушечку содержит.

– А я с детства к чистоте приученный, - сказал Каруселин. - Дальше что, господа полицаи?

"Врезать сейчас молоденькому, сбить с ног. И - ходу! Нет. Второй стрелять будет. А двух сразу не достать". Старший словно прочитал его мысли.

– С двоими не управишься. И мы - не полицаи.

– А кто ж?

– Пойдешь с нами - узнаешь.

– А если не пойду?

– Ежели бы да кабы, то во рту росли б грибы, - сказал молодой.