Одержимые Зоной - Анна Китаева

— Да поняла я, поняла.

Мышка сосредоточенно попрыгала на одной ноге, потом на другой, проверяя баланс рюкзака. «Винторез» был в разобранном виде уложен в рюкзак, все вещи плотно упакованы. Дополнительной неприятностью перехода было то, что по ту сторону окно тоже выходило в воздух. Авось у селян хватило совести подстелить какой-нибудь соломки там, где придется падать. Однако надо быть готовым упасть на голую землю.

— Кайман! — Мышка серьезно заглянула ему в глаза. — Если я… На всякий случай, чтобы ты знал…

— Молчи, дура! — Кайман зажал ей рот рукой. — Ни думать ничего такого не смей, ни тем более говорить вслух! В Зоне себя так не ведут.

Девушка преувеличенно закивала — поняла, мол, и Кайман опустил руку.

— А поцеловать ты меня можешь? — тихо спросила Мышка. — Ну… просто так?

— Просто так — могу, — усмехнулся сталкер.

Он слегка коснулся сомкнутыми губами губ девушки и быстро отодвинулся. Обманутая Мышка заморгала.

— Не так! По-настояшему!

— По-настоящему — на той стороне, — сурово сказал Кайман. — Все, пора. Давай, на счет «три». Раз…

У Мышки все получится, он не сомневался. Девчонка везучая. Не настолько, конечно, как Везунчик, но удачливость у нее выше среднего. А вот пройдет ли сквозь комбинацию аномалий он сам, Кайман не знал. Сталкер потому и решил отправить Мышку первой, чтобы она не увидела, если он…

— Два…

Не смей, дурак. Девчонке рот заткнул, а сам что? О таких вешах сталкеры не думают. В Зону пришел, значит — для внешнего мира уже умер. Остальное — твои личные маленькие подробности.

— …три!

Девушка рванулась в «карусель» так, словно хотела пробежать ее насквозь. Вихрь сбил Мышку с ног, оторвал от земли и подбросил, как бадминтонный воланчик. Мелькнули грязные подошвы ботинок. Резанул уши пронзительный визг.

Кайман с замиранием сердца следил, как аномалия раскручивает Мышку и стремительно тащит вверх по крутой спирали. Последний кувырок — и девушка вперед ногами влетела в невидимый переход, словно мяч в баскетбольную корзину. И исчезла. Фокус-покус. Раз — и нету.

Сталкер с усилием выдохнул и только тогда понял, что все это время задерживал дыхание. Впрочем, Мышкины сальто заняли меньше минуты.

Ну что, говорите, крокодилы не летают? А если летают, так очень низенько? Сейчас проверим.

Кайман отошел на несколько шагов, разбежался и бросился в аномалию, как в море с обрыва.

Внешний слой вихря он почти не почувствовал — так, легкое уплотнение воздуха. На мгновение Кайман испугался, что проскочит сквозь «карусель». И тут его с чудовищной силой дернуло кверху, как котенка за шкирку. Крутнулся перед глазами вставший дыбом пейзаж, и сталкер не успел опомниться, как уже летел вниз по другую сторону перехода.

Кайман ни черта не сумел сгруппироваться. Падение вышибло у него воздух из легких. Он упал, а потом вроде бы еще куда-то покатился — или это ему показалось. Кайман ушиб бедро, он вывихнул плечо и треснулся головой, в глазах плавали цветные пятна, а в ушах звенело так, что он вообще ничего не соображал. Сталкер завозился, пытаясь встать, и обнаружил, что лежит на мягком, пружинящем, и встать не получается. Кое-как, преодолевая дурноту, он сел.

Оказалось, местные все-таки соорудили приемник для рисковых ребят, желающих прокатиться на «карусели» вверх тормашками. Под местом перехода они натянули сети, так что получалось нечто вроде гигантского гамака, а под сетями вдобавок набросали сено и палую листву. Вот только Кайман явно летел с такой силой, что сети прогнулись под его весом и он ударился об землю. Ох, ёшкин кот! Но ведь жив? Жив!

А Мышка где?

Сталкер завертел головой. В ушах звенело не переставая, но перед глазами чуток развиднелось. Он увидел, как Мышка ползет к нему с края этой странной паутины, и двинулся ей навстречу. Через несколько мгновений до Каймана наконец дошло, что надоедливый звон реален. По периметру огромного гамака были привязаны жестянки, и колебания сети заставляли их дребезжать.

Кажется, сеть была ловчая. Во всех смыслах.

Сориентировавшись, Кайман пополз быстрее. Он перехватил Мышку в паре метров от края сети.

— А теперь поцелуешь как следует? — засмеялась девушка. — По эту сторону «карусели»!

Видали вы такое? Кому что, а девчонкам поцелуйчики. И ведь Мышка еще на диво здравомыслящий экземпляр! Сталкер замахал на нее рукой:

— Потом, потом! Жива? Цела? Отлично. Давай шустро сваливать отсюда!

Они не успели. Трое мужчин показались на пригорке над ними. В руках у местных были стволы, недвусмысленно направленные на гостей.

— Здравствуйте, — вежливо сказал Кайман.

— Руки за голову! — ответили ему. — И без глупостей. Чуть что — стреляем. Давайте потихонечку вперед вот по этой тропинке. Дойдем до места, потом поздороваемся. Может быть.

30

Мышка, затерянная деревня

Тропка вела вперед, почти не виляя. Местность понемногу повышалась, но идти было легко. Точнее, было бы легко, если бы не угрожающее сопение сельчан позади. Хорошо хоть рюкзаки местные у них отобрали — то есть плохо, конечно, но зато нести их самим не пришлось.

Мышке до сих пор не приходилось гулять под прицелом оружия, по-арестантски сцепив руки за спиной. Оказалось, это здорово действует на нервы. На самом деле она даже не знала, действительно ли сельчане продолжают держать их на мушке, но оборачиваться им не велели. Веселенькие тут порядки, ничего не скажешь. Ну, авось в деревне все выяснится, и их перестанут считать врагами.

Добравшись до гребня пологого холма, Мышка с Кайманом невольно замерли. Склон по ту сторону оказался совсем не пологим. Холм, сложенный из мягкой глины, на пару метров ниже гребня обрывался отвесной стеной. Внизу расстилалась долина, а посреди нее кучковались игрушечные домики деревни, как артефакты в контейнере.

Плотно закрытое тучами небо, казалось, лежало прямо на долине, как крышка на сковородке. Небосвод был отчетливо выгнут — приподнят по центру, опущен по краям. Видимость была так себе, и без того пасмурный день постепенно превращался в вечерние сумерки, а дальнюю перспективу застилала сизая дымка. Мышку вдруг прошибло узнаванием. Эту коробочку с туманящимся по краям пейзажем она видела во сне. Картинка была не особенно интересна, поэтому не запомнилась — но стоило ее увидеть воочию, и воспоминание явилось.

— Кайман! — прошептала Мышка. — Матвейка точно здесь! Я видела во сне долину!

— Я понял, — шепнул сталкер. — Хорошо.

Дальше тропа поворачивала налево и вела вдоль гребня, а шагов через сто начинался крутой спуск. На радостях Мышка почти не замечала неудобства пути, и даже вооруженное сопровождение перестало ее раздражать. Главное, что они движутся к цели! И почти добрались до места, осталось совсем чуть-чуть.

Запыхавшись, она притормозила у подножия холма. Кайман вдруг обернулся к местным.

— Эй, мужики, скоро выброс! Я их чую, потому и говорю. Сельчане спускались сразу вслед за сталкером и девушкой.

Мышка наконец их рассмотрела. Старшему было за сорок, а то и под пятьдесят. От волос у него остался неопрятный седой венчик по периметру обветренной лысины. Двое остальных были, вероятно, ровесниками Каймана. Один был светловолосый — даже, может, светлее Мышки. У второго вместо правого уха топорщился покореженный обрубок, и девушке пришло на ум однажды слышанное слово для подобного увечья — «корноухий».

Корноухий продолжал честно держать в руках свой АК, двое других забросили автоматы на плечо. Кажется, гости уже не казались им опасными. И ответил старший Кайману вполне миролюбиво:

— Да у нас почти что не трясет под выбросом. Можно и на открытом месте перетерпеть, хотя под крышей всяко лучше. А мы уже почти пришли.

— Слышь, мы к вам вообще-то по-хорошему… — начал было Кайман, но явно поторопился.

Старший сразу посуровел и потянулся за «калашом».

— Ладно, шагай давай по-хорошему!

Так что в деревню сталкер с девушкой вошли под конвоем. Впрочем, смотреть на них было некому. Смеркалось. Единственная улица была пуста. Половина домов стояла с заколоченными дверями и окнами. Заборы обрушились, дворы заросли сорняками. Сверху деревня выглядела куда привлекательнее. Игрушечные домики на блюдечке долины вблизи обернулись облезлыми сараями, догнивающими свой век.

И в этом неуютном месте живет Матвейка? Мышке захотелось немедленно схватить братика в охапку и утащить отсюда. Она перестала вертеть головой по сторонам — все равно ничего приятного вокруг не видно — и в который уже раз попыталась себе представить брата четырнадцатилетним. Невысокий щупленький подросток с ежиком светлых волос, похожий на нее саму… Но образ упрямо не вырисовывался. Какие у него глаза? Какое выражение лица? Мышка чересчур явственно помнила пухленького двухлетнего малыша, а затем — пустота и странные сны о Зоне. Нет, она не в силах представить себе нынешнего Матвейку, сколько ни старайся. Что ж, скоро она встретится с ним лицом к лицу. И все будет хорошо. Просто обязано быть!