Время выбора - Андрей Чернецов

— Бездари! Олухи! Я захватываю Килию, а на следующий день мне сообщают, что король Лейтаны Даймир благополучно переправляется через Килийское море и находит убежище у каких-то князьков Изгиба!..

Конхобар замолчал, захлебнувшись собственным гневом.

— И что теперь прикажете мне делать, господа вояки? Повесить каждого третьего килийца? Или самому добровольно вскрыть вены, на радость тому же Даймиру?

— Отец, — нарушил молчание Лаоген. — У нас нет другого выхода, как... последовать за Даймиром.

Последовать за Даймиром? Что ж, это и вправду единственный выход из сложившейся ситуации.

— Ты прав, сын мой, — уже заметно спокойнее ответил Конхобар. — У нас нет другого выхода... Но возникает слишком много проблем. И я хочу, чтобы каждый из вас понимал их... — Король Улада склонился над картой Восточной Тверди и принялся перечислять, последовательно загибая пальцы: — Придется оставить часть войск тут, в Лейтане, дабы поддерживать порядок. Это раз... Второе. Мы будем сражаться на абсолютно чужой для нас земле с противником, о котором мы не знаем почти ничего. Я бы охотно поверил в то, что князья Изгиба выдадут нам Даймира, но, боюсь, этого не случится. И тогда нам придется иметь дело с их дружинами... Третье. Мы будем отрезаны от родины морем, и на особое подкрепление, доставку припасов и тому подобное — рассчитывать не придется... Четвертое же плавно вытекает из третьего. Затягивание войны будет на руку все тем же князьям, а вот нам это будет грозить медленной, но неминуемой гибелью...

— Но есть и плюсы, — осторожно заметил Коналл.

— Это какие же?

— Слава и уважение, — невозмутимо ответил младший сын короля. — Если армия Улада вторгнется в княжества Изгиба и победит их — вся Твердь станет уважать и бояться блистательного короля Конхобара. Улад станет могущественным и великим как никогда! А что еще так возвеличивает страну и ее правителя, как победы? Причем такие!..

— Коналл прав, отец, — неожиданно поддержал своего брата Лаоген. — Надо штурмовать Изгиб. Князья могут оказать сопротивление, только если объединятся. Но ты ведь знаешь, что этого никогда не будет.

Эти местные корольки никогда между собой не ладили и при любой опасности были готовы вцепиться друг другу в глотки...

Король Улада в очередной раз склонился над картой. Та-ак! Изгиб гораздо меньше той же Лейтаны. Да и правят им, если он не ошибается, около двадцати князей...

— Хорошо, будем считать, что вы меня уговорили, — согласился Конхобар. — Но разбить княжеские дружины надо быстро. И желательно — наголову!.. Еще несколько дней, и Кухулин насмерть схватится с эльфами. И вот там понадобятся все наши войска и вся наша доблесть! — торжественно закончил король, при этом едва заметно улыбнувшись.

И лишь один Лаоген понимал, что означает эта улыбка.

— Тогда надо немедленно выступать, — горячо воскликнул Коналл.

— Не торопись, — охладил сына Конхобар. — Выступать надо, ты прав. Но сначала надо решить, кто остается в Килии поддерживать порядок. И я думаю, что наилучшей кандидатурой для этого будет...

Полководцы, все как один, напряглись в ожидании решения короля. Оставаться в Килии не хотелось никому. Это и опасно, в связи с возможными мятежами и восстаниями, и недостойно, так как оставшийся станет простым надзирателем, на долю которого выпадет судьба палача...

— Коналл, — наконец произнес Конхобар. — Я доверяю тебе, сын мой, и оттого оставляю в Килии.

На самом же деле доверие короля означало совершенно противоположное. И Коналл это прекрасно понимал. Но, как и прежде, безропотно согласился с приказом.

— Да будет воля твоя, отец, — немигающим взглядом уставился на карту Коналл. — Я останусь и сделаю все, чтобы, когда ты вернешься, Лейтана встретила тебя как своего законного правителя.

— Вот слова истинного воина и мужа, — воскликнул Конхобар. — Но не будем отвлекаться... Господа полководцы, нам пора собираться в дорогу...

Флотилия короля Конхобара отплывала из захваченной Килии. Каждый уладец прекрасно понимал: эффекта неожиданности не будет, князья Изгиба будут готовы к нападению. Однако все верили, что удача на их стороне, а значит, и победа уже не за горами...

Серо-зеленые волны яростно бросались на высокие борта и, разбиваясь о них, взметались вверх тучей холодных брызг. Килийское море хоть и считалось более спокойным, чем Радужное море или море Мертвых, но сейчас, на пике зимы, оно также было достаточно капризным и своенравным.

Конхобар застыл на носу флагмана, неотрывно глядя на разбушевавшуюся морскую стихию.

«Ты играешь с огнем, король Конхобар, — прозвучал в его сознании холодный бесцветный голос. И король Улада чуть не выпал за борт... Она! Смогла-таки дотянуться!.. — Я ведь говорила, чтобы ты был поосторожнее, замышляя что-то свое. Думаешь, отправить Кухулина вместе с Копьем — была хорошая идея?»

— Но... я все предусмотрел... Повода для беспокойства — нет!.. — жалобно взвыл Конхобар.

«Поверь мне, повод есть. — Голос собеседницы внезапно сделался резким и жестоким. — Я уже говорила, что Копье еще не набрало достаточно Силы. Но ты меня не послушал! Ты отправил своего сына наказать эльфов!.. Что ж, это тоже можно было предугадать... Последний раз говорю тебе, Конхобар сын Нессы, если Сила Копья окажется растраченной впустую или, чего доброго, оно вообще исчезнет — твоей участи не позавидую даже я! Так что смотри не ошибись король Улада, и помни, что я тебя найду хоть на краю земли...»

Голос ночной воительницы внезапно умолк. Конхобар что есть силы тряхнул головой. Может, он и вправду играет с огнем? Может, стоило отдать ей Копье, положившись на ее слово?

— Отец, — послышался позади голос Лаогена. — Разреши мне побыть с тобой...

Король Улада нехотя повернулся, одарив сына печальной, немного смущенной улыбкой.

— Я... — начал было Лаоген и тотчас осекся. От него не ускользнула перемена в настроении отца. — Что случилось? Неужто опять...

— Угу... Она опять приходила...

— Ты что, боишься ее? — осторожно поинтересовался Лаоген. — Она ничего не сможет сделать! Потому как если бы могла, то давно бы сделала. А так... Это лишь пустые слова.

— Возможно... ты прав, — отстранено ответил Конхобар. — Но отчего-то чем ближе развязка нашего плана, тем страшнее становится. И тем больше уверенности, что ее слова — не простой звук...

Конхобар говорил с такой верой, что даже смелый и бесшабашный Лаоген задумался: а что, если отец прав? Что, если мы потерпим поражение?!

Но спустя мгновение Лаоген уже взял себя в руки. Ведь не зря же он был одним из лучших воинов Улада, уступая лишь Кухулину и нескольким его самым верным дружинникам, многие из которых, к слову сказать, не вернулись из последнего путешествия...