Приключения в стране тигров - Луи Буссенар

— Очень благодарен вашему превосходительству. При вашем благожелательном нейтралитете я вполне уверен в успехе.

— О! Мой нейтралитет даже более благожелателен, чем вы думаете, — с улыбкой ответил губернатор. — Не сомневаюсь, что ваши действия вызовут серьезные сбои в проржавевшем механизме этой азиатской империи. Скажу по секрету, что нас это весьма и весьма устраивает. Поэтому, хотя вы уже сейчас можете рассматриваться как воюющая сторона, мы сохраним за вами право закупать оружие, боеприпасы, продовольствие и топливо у наших служащих… Кроме того, я хочу вручить вам превосходный план Мандалая, составленный нашими инженерами, где отмечены все сильные и слабые места города… Следовательно, вы сможете действовать с полным знанием дела. Могу также сообщить, что ваш друг заперт в пагоде, где расположены апартаменты Белого Слона; он должен быть казнен через неделю, в день годовщины коронации императора. Так донесли наши агенты. До свидания, сэр, не могу вас задерживать, ибо время дорого.

— Еще раз благодарю ваше превосходительство, — сказал, прощаясь, Андре. — Неделя! Времени гораздо больше, чем нужно. Через неделю Фрике будет на свободе или я сам погибну.

…Через полчаса после этой беседы маленький шлюп занял свое место рядом с плотами на палубе «Голубой антилопы». Паруса были подняты, а лоцман, на верность и ловкость которого Андре вполне мог положиться, встал у штурвала. Судно двинулось вверх по Иравади.

Бревана ожидал на яхте приятный сюрприз.

Капитан со всем вниманием отнесся к фразе из депеши: «Необходим весь экипаж, если возможно, еще люди. Предстоит весьма опасное и щекотливое предприятие».

Морской волк, умеющий читать между строк и понимающий все с полуслова, поспешил завербовать десятка два авантюристов без всяких предрассудков, каких не счесть в любом крупном порту мира, — они готовы служить любому делу, лишь бы им хорошо платили.

Среди рекрутов были дезертировавшие с судов матросы, просоленные водами всех океанов, проворовавшиеся коммивояжеры[120] и маклеры, контрабандисты, лишившиеся заработка, — все они, как принято говорить, отведали мяса «бешеной коровы» и с большой охотой приняли предложение бретонского моряка.

Узнав, что им заплатят кругленькую сумму за несколько дней и еще более высокое вознаграждение в случае успеха, предвидя возможность хорошенько поработать кулаками во время налета на какой-нибудь дворец, где можно будет к тому же славно поживиться, искатели приключений преисполнились неподдельным энтузиазмом.

Присоединившись к храброму экипажу яхты и удвоив тем самым его численность, они полностью подчинились распорядку судна, хотя вид имели весьма разношерстный — настоящий сброд. Все хорошо помнили сказанное капитаном при найме: еды вволю, щедрая плата и пуля в лоб при первой же глупости.

Такие аргументы всегда обладают высшей степенью убедительности для людей, имеющих свои счеты с обществом.

Андре одобрил действия капитана, назначил каждому двести франков в день с дополнительной выплатой такой же суммы по возвращении, в случае освобождения пленника.

Поскольку члены экипажа тоже должны были участвовать в опасном предприятии, им было обещано такое же вознаграждение сверх жалованья.

Можно представить, какими ликующими криками было встречено сообщение о подобной щедрости. Сам капитан, несмотря на свою бретонскую флегматичность, был в восторге.

— Знаете ли, сударь, — сказал он Андре, когда они ушли на заднюю палубу, — с такими головорезами мы сделаем невозможное…

— Теперь я уверен в успехе…

— Еще бы! У нас вдвое больше людей, чем было при отплытии. С молодцами такой закалки можно совершить самый рискованный налет.

— Черт возьми! Франсуа Гарнье[121] захватил дельту Тонкина с отрядом в сто двадцать человек… Неужели же мы не сумеем взять бирманскую столицу, имея сорок отважных ребят?

ГЛАВА 16

Ящерица. — Легенда об Аломпре. — Мертвый город. — Перед Мандалаем. — Столица и ее окрестности. — Лошади китайского торговца. — В знак признательности. — Императорский город. — Закрытые ворота. — Двор в трауре. — Предстоит казнь святотатца. — Готовься к бою! — Кавалерийский отряд. — Через город дикарей. — Обеспечить отступление. — Невыносимая жара. — Подземный шум. — Первые толчки землетрясения. — Первый выстрел из пушки. — Что может сделать динамитный заряд с дверью из тикового дерева.

Хотя течение было довольно слабым, «Голубая антилопа» не без труда поднималась по Иравади, подвергаясь немалой опасности. Путешествие, которое в сезон дождей было бы легкой прогулкой, теперь требовало, ввиду низкого уровня воды, соблюдения бесконечных предосторожностей: яхта шла на малой скорости, к великому отчаянию Андре.

Впрочем, малой эту скорость можно было считать только в сравнении с обычным стремительным бегом «Голубой антилопы», ибо, несмотря на все препятствия, она достигала двенадцати километров в час.

От Рангуна до Мандалая примерно восемьсот пятьдесят километров пути. Итак, яхте требовалось полных шесть дней, чтобы добраться до столицы Бирмы, поскольку из соображений безопасности нужно было идти по реке только в дневное время.

Меж тем английский губернатор, хорошо осведомленный обо всем, что происходило при дворе бирманского императора, предупредил, что бедному Фрике осталось жить всего неделю.

Можно понять, с какой тревогой и нетерпением Андре спешил на помощь другу и как бесил его медленный ход яхты. В то же время он понимал, что нужна осторожность: любая авария означала бы крах всех надежд.

Итак, Андре пришлось смириться, но его решимость сразу же нанести удар только окрепла…

Намереваясь подвергнуть город обстрелу, хотя бы в целях устрашения, Бреван тщательно осмотрел свою 14-миллиметровую пушку — все было в полном порядке.

Удовлетворенный состоянием орудия, он стал заботливо накрывать его просмоленным брезентом, хорошо предохранявшим от дождей, как вдруг взгляд молодого человека упал на маленькую ящерицу весьма отталкивающего вида: зацепившись за внутреннюю часть брезента, она пристально смотрела на него своими холодными змеиными глазами.

Андре, питавший бессознательное отвращение ко всем рептилиям, брезгливо стряхнул брезент, так что ящерица оказалась на палубе; он уже собирался сбросить ее ногой в воду, как лоцман в необычайном волнении кинулся к ней от штурвала, поднял и умоляюще проговорил, обращаясь к Андре:

— Хозяин, оставьте ей жизнь, окажите великую милость!