Под грифом правды. Исповедь военного контрразведчика. Люди. Факты. Спецоперации. - Анатолий Гуськов

Ночь провели без сна. Все бывшие в наличии люди, вооруженные автоматами, находились в оцеплении деревни и охраняли пленных.

Рано утром появились новые группы немцев, но при виде наших солдат, отстреливаясь, уходили в лес. Провели воздушную разведку, которая показала, что большая группа немцев из 4-й армии под командованием генерала Мюллера пыталась прорваться на Запад через реку Птичь, но, попав под стремительные удары 50-й армии, была разгромлена, генерал сдался в плен.

Приняв условия капитуляции остальных войск 4-й армии, он подписал приказ о немедленном прекращении сопротивления. Этот приказ был доведен политорганами советских войск до окруженных немецких солдат, после чего началась массовая сдача в плен.

Как потом мы узнали, 17 июля 1944 года по центральным улицам Москвы под конвоем советских солдат прошли 57600 пленных, захваченных в Белоруссии, где в том числе были и «наши» пленные.

Немецко-фашистская армия потерпела в Белоруссии катастрофическое поражение. Разгром противника в районах Витебска, Бобруйска и Минска образовал в центре германского фронта гигантскую 400километровую брешь, заполнить которую в короткие сроки гитлеровцы не могли.

Предотвращение теракта против заместителя наркома МВД СССР. Орден Отечественной войны 1-й степени

Используя благоприятную обстановку, войска 3-го Белорусского фронта наносили удар в направлении Вильнюс — Лида. Особенно сильные бои развернулись в районе города Вильнюс. Придавая большое значение этому важному узлу обороны, прикрывавшему подступы к Восточной Пруссии, немецкое командование сосредоточило в Вильнюсе крупную группировку войск. Но наши войска окружили город и в течение нескольких дней разгромили фашистские войска, оборонявшие Вильнюс.

На следующий день после освобождения Вильнюса «Правда» писала: «Вильнюс — древняя столица Литвы, колыбель государственности и культуры литовского народа, возвращен Красной Армией литовскому народу, возвращен великой советской семье народов. Освобождение Вильнюса произведет большое впечатление на все народы мира… Весть об этом вдохновляет население Риги и Таллина».

Фашисты сильно разрушили и разграбили Вильнюс. Поэтому жители города радостно встречали своих освободителей.

Штаб в Шиловоте. «Мировой судья»

Войска нашего фронта продолжали победное движение вперед.

С 23 июня по 15 июля продвинулись на Запад почти на 500 км. Для меня лично освобождение Вильнюса и вообще возвращение в Литву было особенно приятным. Ведь отсюда ровно три года назад пришлось отступать в чрезвычайно трудных условиях. И вот я снова здесь. Знание литовского языка делает меня своим человеком среди местных жителей. С каждым днем все больше и больше людей обращается ко мне по самым различным вопросам.

Через несколько дней в Вильнюс прибыл заместитель наркома внутренних дел СССР Серов И. А. и вызвал меня к себе. Теперь мы с ним встретились как старые знакомые. В беседе Серов рассказал мне о цели своего приезда (это было правительственное задание) и просил вызвать еще трех «толковых» оперативных работников для исполнения отдельных поручений. На следующий день вместе с тремя сотрудниками отдела я вновь прибыл в резиденцию Серова.

Получили задание, которое выполняли в течение недели. Я по распоряжению Серова проживал в этой же резиденции, а мои сотрудники разместились в небольшом домике неподалеку. С заданием мы успешно справились.

Пока мы выполняли специальное задание, наши войска продвинулись далеко вперед и уже находились в районе города Мариамполя. На радостях мы решили коллективно поужинать. Запас провизии у нас был, нашлось кое-что и выпить. Ужинали в доме, где проживали оперативные работники. Пировали, не торопясь, с наслаждением, с чувством исполненного долга. Разговорились, и в первую очередь, конечно, о том, что война подходит к концу. Скоро фашистам будет «капут», таково было единодушное мнение. Один из моих помощников Миронов, подойдя к открытому окну, вдруг сказал: «Обратите внимание; вот этот офицер с двумя солдатами несколько раз попадал мне на глаза и каждый раз в районе дома, где проживает тов. Серов. Мне они кажутся подозрительными». Кто-то сказал, что если пропустить еще по одному шкалику, то все будут казаться подозрительными.

Но Миронов не унимался и, обращаясь ко мне, спросил: «Товарищ начальник, можно я проверю у них документы?» Я сказал, что не следует, так как Вы немного выпили и заниматься в таком виде проверкой несерьезно. «Тогда, разрешите, я прослежу, куда они пойдут». Я согласился, и он отправился на улицу.

Прошло минут 30–40, на дворе стемнело, а Миронова нет. Тогда я посылаю второго работника Данилова. Пропал и второй посланец. Проходит минут 30–40, а их нет, хотел было посылать третьего и последнего, но вдруг появляются оба и докладывают, что в результате наружного наблюдения им удалось установить, что группа, состоящая из офицера — лейтенанта, одного сержанта и двух рядовых солдат, обосновалась недалеко отсюда, во дворе разрушенного дома, и ведет себя крайне подозрительно. Это выражалось в том, что прежде чем войти во двор, они долго проверялись, затем входили в полуразрушенный дом с тыловой стороны по одному. Когда вошли трое, четвертый замаскировался в развалинах и вел наблюдение за окружающей обстановкой. Оба мои посланца наблюдали эту картину и настоятельно предлагали рано утром провести проверку этих военнослужащих. Я дал согласие несколько отложить отъезд в войска и осуществить предлагаемую операцию. Коллективно мы выработали план действий и легли спать, с расчетом встать с рассветом и начать операцию. Нашим планом намечалось: рано утром взять эту группу под наблюдение, и, когда они выйдут из своего помещения, взять их, доставить на нашу базу и здесь тщательно проверить их документы и имущество трех вещевых мешков. Для подкрепления, мы взяли группу солдат из подразделения, которое охраняло дом, где проживал И.А.Серов.

Операция по задержанию прошла успешно, и вся группа была доставлена в расположение нашей базы. Автоматы, которыми были вооружены солдаты, и пистолеты у лейтенанта и сержанта мы предусмотрительно отобрали и взяли их под охрану. Лейтенант по фамилии Безбородько предъявил документы, свидетельствующие о том, что он является офицером связи штаба 50-й армии. Документ не вызывал никаких сомнений в подлинности (бланк и печать отвечали всем требованиям). На вопросы Безбородько отвечал четко и ясно, и показалось, что наша затея, как мыльный пузырь, вот-вот лопнет и оставит мокрое, неприятное пятно. Документы остальных военнослужащих также не вызывали подозрений. Оставалось проверить их вещевые мешки. И вот тут-то, что называется, нам повезло. Из них мы извлекли три мины с часовым механизмом. Начался активный допрос по существу обнаруженного и стало ясно, что мы имеем дело с немецкой диверсионной группой.