Невинная страсть - Бренда Хайетт

— Будем надеяться, — обреченно промолвила Ровена. Вчера он не сказал ни слова ни о расследованиях, ни об отъезде. Девушка подозревала, что его решение было как-то связано с моментом страсти, который они пережили минувшим днем в коридоре.

Но что это означало?

— Ты выглядишь усталой, — заметила Перл. — Хорошо, что сегодня воскресенье и у нас нет никаких планов. Советую тебе воспользоваться этой возможностью и отдохнуть.

Ровена кивнула и отвернулась к сервировочному столику, чтобы подруга не заметила выражения ее лица.

— Наверное, я так и поступлю. Наберусь свежих сил перед завтрашним днем.

На завтра Перл запланировала пикник в Грин-парке. Если погода не подведет, неплохо провести день на свежем воздухе. Только надо будет надеть подходящее платье и не забыть захватить зонтик от солнца, чтобы по возможности уберечься от веснушек.

Ровена делала вид, что интересуется тем, что говорит подруга, хотя мысли ее возвратились к Ноуэлу. Неужели он сбежал от нее? Но почему? Неужели она показалась ему такой опасной… или противной?

Хотя Ровена, пытаясь отвлечься, читала и писала, она к концу дня сумела проанализировать все возможные объяснения внезапного отъезда мистера Пакстона, и ни одно из них не показалось ей убедительным. Больше всего ей хотелось бы думать, что чувство чести обязывало его бежать от соблазна покуситься на ее целомудрие. Именно это объяснение было наименее вероятным из всех.

Не принес ей удовлетворения и второй черновой вариант очерка, который Ровена написала для «Политикал реджистер». Перечитывая его, она увидела, что туда вкрались мнения мистера Ричардса и мистера Саузи и ощущалось некоторое влияние взглядов Ноуэла Пакстона. Неужели она всегда, словно попугай, повторяла чужие мнения, не имея собственных интересных мыслей?

Достав экземпляры предыдущих очерков, девушка поняла, что отчасти так оно и было. Первые два варианта были написаны под большим влиянием писем мистера Ричардса. Чтобы в редакции подумали, что писал мужчина, она изменила свой почерк.

Но у нее, несомненно, были собственные оригинальные мысли, которые она могла изложить в присущей только ей манере. Снова взявшись за перо, Ровена принялась писать очерк заново. Наконец она была удовлетворена тем, что мнения, изложенные в работе, которую она намеревалась утром отправить по почте, принадлежали ей, и только ей.

И все же спать Ровена легла в менее спокойном состоянии, чем накануне. Кажется, ее жизнь была на грани больших перемен, однако к лучшему или к худшему, понять было трудно.

Ноуэл тоже провел большую часть воскресенья за чтением. Он перечитывал все очерки Мистера Р., однако ради совершенно другой цели. При посещении редакции «Политикал реджистер» ему удалось заполучить оригинал одного из очерков. И теперь он тщательно анализировал и почерк, и содержание, сравнивая их с письмами, которые, как было установлено, посылал Черный Епископ.

Хотя в обоих случаях почерк был изменен, между ними имелось некоторое сходство, дающее основание полагать, что они были написаны одной рукой, только разными перьями и в разных условиях. Его внимание привлекло сходство манеры изложения.

Например, выражение «приносить в жертву людей, как животных» содержалось как в очерке Мистера Р., так и в письме Епископа.

Вдруг его неожиданно осенила мысль: кажется, Лестер Ричардс вчера, разговаривая с Ровеной, сказал нечто подобное. Тогда Ноуэл не обратил на это особого внимания, занятый наблюдением за выражением лица леди и пытаясь убедить себя, что она испытывает к своему собеседнику чисто интеллектуальный интерес. Теперь же ему вспомнились сказанные тогда слова.

Мистер Ричардс? Не может быть, чтобы все было так просто! Он понимал, конечно, что может быть необъективным, учитывая то, что его возмущало влияние этого типа на Ровену. Однако долг обязывал проверить любую версию, и он знал, как это сделать.

В понедельник рано утром Ноуэл вновь появился в редакции «Политикал реджистер» и увидел там мистера Белла, клерка, который помогал ему раньше.

— Вы упоминали о письмах на имя анонимного очеркиста Мистера Р., которые накопились в редакции за последние несколько месяцев, — тихо сказал Ноуэл. — У меня есть идея, как их передать адресату.

— Правда, сэр? — Молодой человек в очках заметно оживился. — Мистера Коббета это очень обрадует. Он беспокоился, что в письмах может быть что-нибудь важное или срочное, и хотел даже вскрыть конверты, но не сделал этого, потому что это было бы нарушением конспирации.

— А он никогда не пытался с этой целью узнать, откуда именно в Оукшире приходят эти очерки?

Клерк пожал плечами:

— Наверное, он бы это сделал, если бы они доставлялись по почте. У нас есть еще один анонимный автор, некто Л.Б., который посылает свои опусы с курьером. Его мы без труда вычислили и отправляем ему корреспонденцию, которая приходит в редакцию на его имя, тем же способом. Правда, писем на его имя приходит гораздо меньше, чем Мистеру Р.

— Насколько я понимаю, это популярный и склонный к полемике писатель, — сказал ничуть не удивленный этим обстоятельством Ноуэл.

— Да, да, это он, — обрадовался клерк. — Значит, у вас есть адрес, по которому можно переслать эти письма?

— Нет. — Ноуэл покачал головой. — Но есть план. Что, если вам поместить в «Реджистер» на этой неделе объявление о том, что Мистер Р. может лично забрать письма, пришедшие на его имя в редакцию?

— Едва ли он рискнет лично прийти сюда. Ведь тогда все узнают, кто он такой, — скептически сказал молодой клерк.

— Нет, в объявлении надо указать другое место, которое выберет он сам. Он напишет записку, указав, где оставить письма, откуда он сам заберет их. Это позволит сохранить его анонимность.

— Отличный план, сэр. — Клерк уважительно приподнял брови. — Уверен, что мистер Коббет его одобрит. Я, наверное, не ошибаюсь, думая, что вы захотите узнать место, которое он укажет?

Молодому человеку нельзя было отказать в сообразительности. Впрочем, Коббет едва ли стал бы принимать к себе на работу дураков.

— Да, но никто другой об этом не должен знать. А я обещаю вам не разглашать его тайну.

— Вы говорили мне, что занимаетесь вопросами государственной безопасности. Полагаю, вы не захотите, чтобы я говорил об этом мистеру Коббету?

Ноуэл сунул в руку молодого человека несколько золотых монет.

— До поры до времени. Но если я окажусь прав, то можете считать, что совершили весьма патриотический поступок, мистер Белл.

— Признаюсь, что я несколько более консервативен, чем некоторые наши авторы, — сказал молодой человек. — Мне совсем не хотелось бы, чтобы Англия пошла тем же путем, что и Франция.