Заклятие Черного Кинжала - Лоуренс Уотт-Эванс

— Думайте.

— Благодарю, Миледи, — воинственно произнес Толтар, изо всех сил вспоминая лицо Табеа. — Вроде бы как… широкое. У нее почти что квадратный подбородок.

— Нос длинный?

— Нет, скорее широкий.

— Волосы каштановые?

— Думаю, черные…

— Зеленые глаза?

— Не заметил. Скорее карие…

— Она смуглая?

— Нет, бледная…

— Плотного сложения?

— Тощая, как теленок из Сригмора.

— Неуклюжая?

— Если бы она была неуклюжей, то я, к вашему сведению, не позволил бы ей порезать меня ножом, — сердито запротестовал Толтар. — Я не был настолько пьян!

Открылась дверь, и, прервав допрос, Леди Сараи подняла глаза на появившуюся в комнате стройную черноволосую девицу.

На какое-то мгновение Толтар решил, что воровка явилась сюда собственной персоной, чтобы обвинить его в преступлениях, которые он не совершал, но, приглядевшись как следует, ветеран понял: это не Табеа. Вошедшая девушка была выше, стройнее и обладала более пышной грудью. Ее удлиненное овальное лицо не имело ничего общего с физиономией Табеа.

— Тенерия, — сказала Сараи, — мы предполагаем, что этот человек выжил после нападения убийцы. Осмотрите его раны и проверьте, использовался ли против него тот же самый нож.

— Я попытаюсь, — спокойно ответила девушка, которую Сараи назвала Тенерией.

— Но я же здоров, — запротестовал Толтар. — Раны давным-давно зажили!

— Это не важно, — бросила Тенерия.

— Благодарю, — сказала Сараи. — Но я еще не закончила. — Мне сдается, что этот человек хочет назвать имя напавшей на него женщины.

Толтар испытал огромное облегчение, услыхав долгожданный вопрос.

— Табеа, — ответил он. — Табеа Воровка.

Глава 23

Шум, который производили солдаты, Табеа услышала, спускаясь по лестнице со второго этажа своего очередного жилища — небольшой, но премиленькой гостиницы под названием «Голубая Танцовщица». До ее слуха отчетливо донесся типичный звук трения ножен о килты и размеренный топот. Значит, на улице — отряд солдат, двигающийся в направлении гостиницы. Девушка принюхалась, но никаких особенных запахов не уловила. Обоняние подсказало ей лишь то, что на ужин сегодня подадут тушенную в красном вине говядину. Табеа различала не только запах каждого ингредиента яства, но и улавливала аромат полудюжины подаваемых гостям «Танцовщицы» сортов первоклассных вин. Тяга в трубах была отличной, и запах самого очага почти не чувствовался. Но зато зверски смердела подметающая пол деревенщина Верен. Ноздри Табеа раздражал влажный дух хлопчатобумажной рубахи девчонки и кислая вонь ее суконной юбки.

«Собаки — удивительные существа», — подумала Табеа. Она и не подозревала об этом, прежде чем стала их убивать. Они способны унюхать все что угодно.

Тяжелый топот приближался к дверям гостиницы. Интересно, зачем? Солдаты часто вламывались в таверны у Поля, но «Голубая Танцовщица», расположенная на Большой Улице в нескольких кварталах от Рынка, слыла спокойным и весьма дорогим заведением. Охранники появлялись, как правило, здесь только в том случае, если за ними посылали специально.

Внезапно среди топота солдатских сапог Табеа уловила и другие шаги. Поначалу она их не слышала — закрытые двери и окна приглушали все уличные шумы, — но теперь до нее отчетливо доносился шорох, производимый ногами, обутыми в мягкие туфли. Кто-то сопровождал солдат, и этот кто-то был облачен в длинный шелестящий наряд.

Табеа почему-то забеспокоилась и неожиданно для себя бегом преодолела несколько последних ступеней. Солдаты просто не могут иметь к ней претензий, никто, кроме хозяина гостиницы и пары людей из соседних комнат, не знал, что она обитает здесь, и уж, конечно же, ни одна живая душа не связывала ее с недавними преступлениями. Тем не менее Табеа не желала, чтобы заваруха, если таковая начнется, застала ее в комнате или на лестнице у всех на виду.

Наконец солдаты, в сопровождении личности в мягких туфлях, подошли к дверям. Один из стражников начал поворачивать ручку, и даже Верен это услышала. Она распрямилась и поставила метелку в угол у очага. В следующий момент Табеа скользнула в небольшую нишу под лестницей — самое уединенное место в обеденном зале, которое обычно занимали влюбленные парочки. Ее пребывание там подозрения не вызывало — молодая девушка решила уединиться, чтобы спокойно подумать о своих делах.

И не ее вина, если она слышит все, что происходит в главном зале.

— Чем могу вам помочь? — спросила Верен.

— Мы разыскиваем женщину по имени Табеа, — произнес незнакомый мужской голос. — Рост ниже среднего, худая, волосы черные — скорее всего одинокая.

Табеа почудилось, что она слышит, как напряглась Верен.

— Позвольте позвать хозяина, — сказала служанка.

— Она здесь? — поинтересовался другой голос.

— Ничего не знаю, — ответила Верен. — Я спрошу.

Через ведущую в нишу арку Табеа увидела, как Верен исчезла в кухне.

Табеа, прикусив нижнюю губу, обеспокоенно принялась размышлять, почему эти люди, эти солдаты, ее разыскивают. Откуда им известно ее имя и ее внешность?

И самое главное, что ей следует предпринять? Ясно, что ниша — тупик и, оставаясь в ней, она попадает в ловушку. Правда, она способна выстоять против небольшой армии, особенно учитывая то, что солдаты смогут нападать на нее не более чем по двое или в худшем случае — по трое; стол можно использовать в качестве щита. Но тогда враги наверняка перейдут к осаде и возьмут ее на измор.

Нет, ничего хорошего из этого не получится. Лучше выбираться отсюда, покуда такая возможность есть!

Но у выхода толпятся солдаты, а из дверей кухни в любой момент могли появиться Верен и хозяин. Остается только окно.

Окна в тавернах Этшара отличались удивительным многообразием. Они различались числом, формой, местонахождением и материалом. «Голубая Танцовщица» славилась своим единственным огромным, во всю стену, окном в форме арки. Это изящное творение состояло из нескольких сотен стеклянных секций, заключенных в рамки, но не из свинца, как обычно, а из привезенных издалека твердых пород дерева. Окно придавало гостинице дополнительный привкус роскоши и дороговизны. Для вентиляции в него были встроены три форточки, настолько узкие, что через них не смог бы протиснуться и ребенок.

Однако опытная воровка понимала, что внешний вид бывает обманчивым. Двигаясь как можно осторожнее — что означало совершенно бесшумно, — она встала из-за стола и приблизилась к выходу из ниши.

Укрывшись в тени и используя свои плохо развитые способности ворлока и волшебницы, девушка попыталась установить, чем заняты пришельцы и куда обращены их взгляды.

Один солдат внимательно наблюдал за лестницей, Другой охранял дверь. Что касается личности в мягких туфлях… это была женщина, окруженная магической аурой. Скверно. Женщина с интересом осматривала помещение, ни на чем особенно не концентрируя свое внимание.

Третий солдат не сводил с нее глаз и угрозы собой не представлял.

Два солдата отвернулись в сторону кухонной двери, а еще один вглядывался в дальнюю, затененную часть зала, туда, где находилась Табеа.

Используя способности ворлока, девушка легонько толкнула стоящего у дверей охранника. Тот пошатнулся и удивленно вскрикнул. Все головы мгновенно повернулись в его сторону.

Табеа быстро и бесшумно побежала через зал к широкому подоконнику. Ее заметили, когда она уже почти достигла цели. Отвлекающий маневр сработал, но лишь на доли секунды.

Беглянка распахнула ближайшую форточку и просунула в нее голову. Рама больно оцарапала уши.

— Проклятие, — прошептала Табеа. Здесь ей не выбраться.

— Эй! — закричал один из охранников, и Табеа в отчаянии ударила тыльной стороной руки по раме.

Девушка еще не испытывала всю свою накопленную силу — для этого не было повода, — она убивала, чтобы похитить знания. Табеа догадывалась, что физически очень сильна — ведь сумела же она швырнуть демонолога Кариту об стену. Но до этого момента Табеа даже не догадывалась, насколько могучей она стала.

Рука пробила твердую полированную раму, словно та была сделана из бумаги. На улицу посыпались обломки дерева и битые стекла.

— Остановите ее! — заорал кто-то, и все охранники ринулись к окну.

Табеа в ужасе ударила по остаткам рамы ногой, и форточка вылетела целиком, рассыпая в воздухе стеклянные искры.

Табеа нырнула в образовавшийся проем и, не размышляя, помчалась вдоль Большой Улицы.

Где-то позади галдели солдаты. «Беги, прячься, беги, прячься» — этот воровской закон за долгие годы прочно внедрился в сознание девушки. Если что-то пошло не так, надо бежать и прятаться. Если тебя обнаружат, беги снова. Ничего не надо планировать, ни о чем не следует думать — только беги и прячься.