Сборник "Посольский десант" - Владимир Михайлов

- Общие программы, - прежним своим негромким голосом, но как-то очень слышно произнес Отец Эфира. - Мое распоряжение.

- Слушаю, шеф!

- Вот то, что вы нам только что показывали, а также все остальное в том же духе, что у нас есть в записях… Много у нас такого?

- Ну, шеф, можно показывать от рассвета до заката, день за днем…

- Ага. Так вот, все это - незамедлительно! - выстроить, смонтировать, снабдить комментарием, размножить по максимуму и разослать в обязательный прокат по всем каналам, внутрипланетным и внешним, эфирным и кабельным - короче, всем, всем, всем! С выпуском в ранние вечерние часы. Ежедневно. Комментарий закажите Ива Серу, у него хорошая хватка на тексты такого рода.

- Э-э… М-м…

- Что?

- Шеф, лучшие часы у нас ежевечерне заняты «Паладином Гриметы», третья сотня серий идет к концу - возникнет недовольство…

- Клянусь эфиром, вы думаете копчиком. Недовольство - от такого материала? Вы лучше просмотрите еще раз программы: нам, без сомнения, придется выкраивать еще и утренние часы для повторения.

- Разве что за счет предвыборных?..

- А больше и взять неоткуда.

- Шеф… Могу я предложить?

- Светлая мысль возникла?

- Просто маленький корректив. Может быть, выделить под эту программу один канал целиком - популярный, скажем, семьдесят шестой - и крутить по нему без перерыва, только с рекламными врезками. А по другим регулярно оповещать об этой передаче.

- Бред. Семьдесят шестой занять - первый спортивный канал? Вот тогда уж точно нас станут брать штурмом. Семьдесят шестой - когда приближаются полуфиналы Кубка Семирад? Придет же в голову такое! Даже последний олух…

- Виноват, шеф. Считайте, что я ничего не говорил.

- Вот то-то. Сделайте лучше вот что: освободите пятьдесят… Нет, не пойдет… Очистите тридцать пятый, вот так. Да-да, порноканал. И по нему гоните круглосуточно, с рекламой, а оповещение об этом давайте по всем программам ежечасно. Уяснено? На все даю вам… бэ… Час.

- Конечно, шеф. Уложусь. Светлая мысль!

- Именно. Ну, выполняйте.

- Уже начал, шеф.

Отец Эфира, или шеф, откинулся на спинку кресла. Пососал мундштук. И только после этого обратил внимание на странное движение, возникшее среди стоявшего полукруга.

- В чем дело? Почему беспорядок?

- Наш Первый Видимый… Ему…

- Можете смело называть его бывшим. С приставкой «экс». Ну, что он? Возражает?

- Он без сознания, шеф. Кажется, проглотил что-то…

- Хлипок оказался…

Он снова протянул руку к пульту.

- Центр здоровья? Врача и носилки ко мне. Нет, не для меня, не волнуйтесь. Тут одного неврастеника надо привести в сознание, потом отвезти домой. В Сиреневый Дворец. Вот именно.

Он затянулся дымом. Повернул голову.

- Итак, продолжим.

- Однако, Отец Эфира… Он все равно не выдержит этого. Возраст, сердце, нервы… Столько лет на посту…

Шеф смотрел, как струя дыма разрастается кудрявым деревцем.

- Бэ… Да, пожалуй. Сам виноват - забыл, с кем разговаривает.

Он нажал кнопку.

- Общие программы!

- Слушаю, шеф. Работаю, аж дым идет…

- Предыдущее распоряжение отставить до половины. Программу подготовить, но без команды не выпускать.

- Понял. Выполняю.

- Этому - ну, о котором мы говорили только что, - закрыть эфир повсеместно и бессрочно. - Он несколько повысил голос. - Чтобы впредь ни на одном экране планеты это рыло не появлялось! Даже в сортирах и вытрезвителях!

Стоявший полукруг теперь снова был обращен лицами к Отцу Эфира, но на этот раз как-то явственно, хотя и нечленораздельно, загудел.

- Что, все еще считаете - круто? - поинтересовался шеф. - Любимому Персонажу останется один только путь - искать убежища в других мирах? Да нет, никто его не примет… Нет, я - добрый организм и наказываю мягко. Ну ладно, с этим все. Помогите санитарам, вы там… Что вы копаетесь? Уколите. Пусть приходит в себя. Теперь - вы. Кандидат в претенденты номер два, если не ошибаюсь?

- Так точно, шеф. То есть, я хотел сказать - да.

- Вы это и сказали. Не стесняйтесь точных формулировок. Как вас там, я запамятовал?

- Иро Пан, шеф.

- А, да, конечно. Вы этот… этот… Кто вы?

- В смысле - кем сейчас являюсь?

- А какой еще смысл может быть в моем вопросе?

- Разумеется, шеф, вы, как всегда, правы. Сейчас я занимаю пост Главного Начальника по управлению снабжением.

- Ха-ха.

- Простите?

- Надо говорить: «Виноват?»

- Еще раз простите. Виноват?

- Нет, ничего. Просто вспомнилось. Снабжаете чем? Кого?

- Информацией. Членов правительствующего симпозиума. По проблемам экономики, развития планетного хозяйства.

- Бэ. Завидный пост. Это у вас там лепят прогнозы? Не погоды, понятное дело, а экономические. Как все поднять в трехдневный срок, и так далее.

- Ну… В какой-то степени…

- Да вы не стесняйтесь. Всем нам случается врать. Человек слаб. Что же это вы - с такого безмятежного, можно сказать, места - и в самые пучины экраники? Раньше ведь вы других мазали - а сейчас все начнут мазать вас - и не медом… Тягота-то неподъемная. То ли дело - ученый организм, говори, что хочешь - ответственности никакой.

- Э-э… Так сказать, я… - Неожиданно кандидат, казалось, пришел в себя - заговорил громче и уверенней, глаза навыкате как бы заискрились розовыми искрами. - Стремлюсь свои глубокие и оригинальные знания поставить на службу родной планете. У меня уже вся программа продумана, разбита по пунктам… И сыграна будет как по нотам.

- Музыкант… Ну ладно, не старайтесь - и так все понятно. Честолюбие - вот что нас губит. Как сказано - жадность организм сгубила… Так, хорошо. Сейчас посмотрим…

Он снова отвлекся к аппарату.

- Мою личную операторскую. Си? Давай живой ногой ко мне. С примерочным комплектом. В три секунды - бегом марш!

(«А порядочек у них здесь, как на военном корабле, - пробормотал Федоров, ни к кому из своих в частности не обращаясь. - Смотрите-ка: и правда - бегут!»

«Не понимаю: неужели так трудно помолчать немного? - тут же откликнулся Изнов. - Еще, чего доброго, вызовете неудовольствие…»

«Вы чего это - уже испугались? - густым басом вступил в обмен мнениями Алас. - Подумаешь! Видывали мы и не таких!»

«И все же помолчим лучше, - заключил Меркурий. Был он хмур, и ему все, происходившее на их глазах, похоже, совершенно не нравилось».)

Вызванный же организм тем временем действительно примчался, и не в одиночку: с ним, голова в голову, прибыли еще двое - один тащил объемистый сундучок, другой - какое-то сложное электронно-оптическое устройство, которое и принялся устанавливать незамедлительно, растопырив массивный многоногий штатив. Центр же тройки, видимо, тот самый Си, которому и была дана команда, вытянулся перед шефом.

- Готовы, шеф. Кого примеряем?

Шеф ткнул мундштуком кальяна во второго кандидата.

- Вот его посмотри.

- Слушаюсь. Этого, значит…

Си - был он долговязым, со слегка растрепанной прической, одет в серо-зеленый комбинезон - неторопливыми, мягкими шагами приблизился к примеряемому.

- Будьте любезненьки… Выйдите из строя, чтобы можно было с вами ознакомиться всесторонне… Три шага вперед. Вот-вот, Ваша Перпендикулярность, здесь и остановитесь…

Оператор примерки медленно, не отрывая предельно выкаченных глаз от кандидата в кандидаты, обошел вокруг него раз и другой, неизменно обращаясь к нему лицом, словно планета, чей оборот вокруг оси равен полному эллипсу, описанному вокруг светила. Затем остановился, плавно повернулся к Центру Координат, склонил голову к плечу и сделал такую гримасу, словно только что тщательно разжевал недозрелый лимон. Одновременно он высоко поднял плечи и позволил им свободно упасть.

- Ну как? - поинтересовался шеф.

Оператор-примерщик покачал головой.

- Каша, шеф, жидкая каша на воде. Ни линии, ни фактуры. С таким фасом я постыдился бы выходить на улицу. Да и профиль, надо сказать… Никакого ритма, сплошное спотыкание, этот профиль прямо-таки трещит, а хорошее лицо должно петь, вы же знаете.

Обсуждаемый продолжал стоять неподвижно, лишь часто-часто моргал.

- Да, похоже на то, - согласился Отец. - Ну а если попробовать от противного? Слепить не сахарного красавчика, а наоборот - этакого уродца, но впечатляющего. Чтобы избиратель вспоминал и вздрагивал.

Оператор секунду помолчал, размышляя. Потом одним прыжком приблизился к аппарату на штативе, приник к видоискателю, нацелился объективом на обсуждаемого, несколько секунд смотрел. Соответствующее изображение одновременно возникло и на большом мониторе. Затем, что-то пробормотав себе под нос, оператор стал нажимать клавиши и переводить рычажки. После каждого его движения лицо на экране изменялось: сжималось, растягивалось, перекашивалось, углы рта то поднимались, то круто устремлялись вниз, оба вместе или по очереди, глазницы сближались, потом вдруг разбегались до предела возможного, глаза стали внезапно безнадежно косить, в одну, а затем и в другую сторону, а дальше и вовсе враздрай: один устремил взгляд вниз, другой - в потолок. Подбородок вовсе исчез, снова возник, вытянулся и вроде бы даже загнулся кверху. Уши вплотную прижались к голове, потом одним движением оттопырились, встали перпендикулярно, словно паруса, ловящие попутный ветер. Менялся и цвет кожи - от густо-красного до светло-зеленого. Все смотрели на экран, все были очень серьезны: на их глазах происходил акт вдохновенного творчества.