Переговоры - Фредерик Форсайт

– Это о военной тактике, – объяснил ему Сеймур, желая помочь, – написал ее греческий полководец.

Браун хмыкнул. Он знал, что Греция – член НАТО, и это было, пожалуй, все.

У британской полиции дел было гораздо больше. Тихие и неприметные работники Скотланд-Ярда посетили две телефонные будки – одну в Хитчине, небольшом красивом провинциальном городке в северной части Хартфордшира, а другую в большом Милтон-Кейнсе – и исследовали их на отпечатки пальцев. Их там было множество, и хотя они не знали этого, отпечатков пальцев похитителя не было, так как на руках у него были хирургические перчатки телесного цвета.

В районе будок полицейские ненавязчиво опрашивали людей – не видел ли кто, как кто-то пользовался телефоном в определенное время, когда звонил похититель, во всяком случае, в те секунды. Обе будки стояли в группах по три или четыре, и во всех были звонившие люди. Кроме того, в обоих местах в это время была толпа людей. Крэмер проворчал: «Он использует часы пик – утро и обеденный перерыв».

Пленки с голосом звонившего отвезли профессору филологии, эксперту по особенностям речи и происхождению акцентов. Но поскольку больше говорил Куинн, ученый покачал головой.

– Он прикрывает микрофон несколькими слоями папиросной бумаги или тонкой тканью, – сказал он. – Это грубо, но достаточно эффективно. Конечно, это не обманет осциллятор для различения манеры речи, но мне, как и машине, нужно больше материала.

Следователь Уильямс пообещал принести больше материала, когда этот человек позвонит еще раз. В течение дня над шестью домами было установлено негласное наблюдение. Один дом в Лондоне, остальные пять в ближних графствах. Все они были взяты в аренду на шесть месяцев. К вечеру два дома отпали – один снимал французский банковский чиновник с женой и двумя детьми, работавший в Лондонском отделении «Сосьете женераль». В другом доме жил немецкий профессор, занятый научной работой в Британском музее.

К концу недели остальные четыре дома будут также проверены, но рынок недвижимой собственности постоянно создавал все больше таких «возможностей». И все они будут проверяться.

– Если преступники на самом деле купили собственность, – Крэмер сообщил комитету КОБРА, – или сняли его у законных владельцев, боюсь, это будет невозможно. В последнем случае не остается никаких следов, а в первом количество купленных домов за год в юго-восточном районе просто съест все наши ресурсы и потребует несколько месяцев для проверки.

В душе Крэмер был согласен с доводом Куинна (который он слышал на пленке), что звонивший разговаривал скорее как профессиональный преступник, а не политический террорист. И тем не менее, шла постоянная проверка обеих групп нарушителей закона, которая будет продолжаться до закрытия дела. Даже если похитители были уголовниками, они могли раздобыть свой чешский автомат у какой-нибудь террористической группы.

Иногда эти две категории встречались и обделывали свои дела.

Если британские полицейские были перегружены работой, то проблемой американской команды в подвале посольства было безделье. Кевин Браун ходил по длинной комнате, как лев в клетке. Четверо его работников лежали на кроватях, а четверо следили за огоньком, который должен загореться, когда будет звонок по единственному телефону в кенсингтонской квартире, номер которого был известен похитителю. Огонек загорелся в две минуты седьмого.

К всеобщему удивлению, Куинн взял трубку только после четвертого звонка. Он первый заговорил со звонившим:

– Привет, рад, что вы позвонили.

– Как я уже говорил, вы хотите получить обратно Кормэка живым и это будет вам стоить кое-чего.

Это был тот же голос, глубокий, грубый, горловой и искаженный папиросной бумагой.

– Что ж, давайте говорить, – сказал Куинн дружелюбно. – Меня зовут Куинн. Просто Куинн. А вы можете назвать себя?

– Пошел в задницу.

– Давайте, давайте, я же не прошу настоящее имя. Мы же с вами не дураки. Назовите любое имя, с тем чтобы я мог сказать «Привет, Смит или Джонс…»

– Зэк, – сказал голос.

– 3-Э-К? Хорошо. Зэк, говорите не больше двадцати секунд, понятно? Я не волшебник. Агенты слушают нас и пытаются определить, откуда вы говорите. Позвоните мне через пару часов, и мы продолжим наш разговор. Хорошо?

– Да, – сказал Зэк и положил трубку.

Инженеры из Кенсингтона засекли номер через семь секунд. Еще один телефон-автомат в центре городка Грейт-Данмоу в графстве Эссекс, в девяти милях к западу от шоссе М11 из Лондона в Кэмбридж и, как другие два города – к северу от Лондона. Маленький город с маленьким полицейским участком. Агент в штатском прибыл к трем будкам через восемьдесят секунд после того, как говоривший положил трубку. Слишком поздно. В этот час, когда закрываются магазины и открыты пивные бары, на улице было полно народа, но нигде не было видно человека, выглядевшего испуганным или в рыжеватом парике, с усами и затемненных очках. Зэк выбрал третий час пик – ранний вечер, когда уже смеркается, но еще не темно, так как с наступлением темноты в телефонных будках зажигаются лампочки. В подвале посольства Кевин Браун взорвался:

– На чьей стороне работает Куинн? Он относится к этому подонку, как к герою месяца!

Четверо его агентов кивнули в унисон.

В Кенсингтоне Сэм Сомервиль и Данкен МакКри задавали тот же вопрос.

Куинн, лежавший на спине на софе, пожал плечами и вернулся к своей книге. В отличие от новичков он знал, что ему нужно сделать две вещи: попытаться понять образ мыслей этого человека и завоевать его доверие.

Он уже знал, что Зэк не дурак. До сих пор, по крайней мере, он сделал мало ошибок, иначе его бы поймали. Так что он должен был знать, что его звонки будут перехватываться и прослеживаться. Куинн не сказал ему ничего такого, чего бы он сам не знал. Давая ему совет, как обеспечить свою безопасность и свободу, он знал, что Зэк и так предпримет эти меры предосторожности.

Куинн лишь наводил мосты, как бы ему не была противна эта работа, закладывал первые кирпичи отношений с убийцей, которые, как он надеялся, заставят его невольно поверить, что у него и у Куинна одна цель – совершить обмен и что власти – скверные ребята.

По своему многолетнему опыту жизни в Англии Куинн знал, что британскому уху американский акцент может показаться самым дружелюбным в мире. Видимо, протяжная манера говорить легче воспринимается, чем короткие фразы британской речи. Куинн усилил слегка свою протяжную речь.

Но только слегка, так как было жизненно важно, чтобы у Зэка ни коим образом не сложилось впечатление, что его разыгрывают или смеются над ним. Было также очень важно, чтобы Куинн не дал понять Зэку как он его ненавидит за то, что тот мучает отца и мать мальчика, находящихся за тысячи миль от него. Он был настолько убедителен, что смог обмануть Кевина Брауна.

Но не Крэмера.

– Было бы хорошо, если бы он поговорил с подонком немного дольше, – сказал следователь Уильямс. – Кто-нибудь из наших коллег в графствах мог бы увидеть его или его машину.

Крэмер покачал головой.

– Пока еще рано, – сказал он. – Беда в том, что констебли в маленьких городках не умеют скрытно следить за людьми. Куинн позже увеличит время разговора, и, надеюсь, Зэк этого не заметит.

В этот вечер Зэк не позвонил. Он позвонил на следующее утро.

Энди Лэинг взял выходной и полетел на внутренней саудовской линии в Эр-Рияд, где попросил и получил аудиенцию у генерального менеджера Стива Пайла.

Здание банка в столице Саудовской Аравии резко отличалось от здания банка в Джидде, построенного в стиле форта иностранного легиона. Было видно, что в Эр-Рияде банк потратил немало денег, построив башню цвета буйволиной кожи из мрамора, песчаника и полированного гранита. Лэинг пересек большой центральный двор на уровне первого этажа. Единственный звук, сопровождавший его, был шум его шагов по мраморному полу и плеск воды в фонтанах.

Даже в середине октября на улице было страшно жарко, но во дворе банка было, как в весеннем саду. После тридцатиминутного ожидания его провели в кабинет генерального менеджера. Кабинет размещался на верхнем этаже и был настолько шикарным, что даже президент «Рокман-Куинз», остановившийся по пути в Эр-Рияде шесть месяцев тому назад, нашел, что он более шикарен, чем его собственный пентхауз в Нью-Йорке.

Стив Пайл был крупный человек, грубовато-добродушный, гордившийся тем, что по-отечески относился к молодым работникам всех национальностей. Красноватый цвет его лица указывал на то, что, хотя для простых смертных в Саудовской Аравии существовал сухой закон, его собственный бар всегда был полон.

Он приветствовал Лэинга с искренней теплотой, но и с долей удивления.

– Мистер Аль-Гарун не предупредил меня о вашем приезде, я бы прислал за вами машину в аэропорт.