Подарок к Рождеству - Бетти Нилс

— Отвезти тебя в Амстердам, как только ты соберешь вещи. Ты решила, что Нелл продолжит ходить в свою школу, а каникулы будет проводить у бабушки, чтобы ты могла жить, как хочешь. Это решение остается в силе… Зачем ты это сделала, Рита? — Он вздохнул. — Скажи правду на этот раз.

— Девица здоровенная, а такая дура, — ядовито проговорила Рита. — Я только заикнулась, что ты устал от ее любви, как она тут же согласилась уехать. Не хотела мешать твоему счастью. — Рита засмеялась. — Хороший был шанс избавиться от нее. Жаль, что ты все раскрыл. Я настроилась выйти за тебя замуж. — Она пожала плечами. — Ну что же, на тебе свет клином не сошелся. Сам понимаешь, мне нужен богатый муж, который не мешал бы мне жить.

— Что ты сказала Оливии?

— Ну, что мы собираемся пожениться, что ты любишь меня, а она тебя смущает. — Рита взглянула на него. — Не смотри так, Хасо. Ты не можешь осуждать меня за то, что я сделала попытку выиграть.

Он сказал очень ровным голосом:

— Рита, иди уложи вещи, через полчаса мы уезжаем.

Когда она вышла, он достал из кармана письмо Оливии и перечитал его; на этот раз он улыбался.

На следующий день мистер ван дер Эйслер вместе с Нелл отправился в Англию.

Улица Силвестер-Кресент выглядела неприветливо. Моросил мелкий дождь. Паром опоздал, поэтому и поезд пришел в Лондон с опозданием. Оливия устала, хотела есть и была разбита, а вид чопорных домов с тюлевыми занавесками нагонял еще большее уныние. На углу она сошла с автобуса, дотащила сумку до двери бабушкиного дома и постучала.

Открыла мать.

— Дорогая, какой чудесный сюрприз! Ты так нежданно… — Она взглянула на усталое лицо Оливии. — Заходи. Попьем чаю, ты поспишь, а расскажешь все после.

— Что бабушка?..

— Ушла к старой миссис Филд на ленч. Найдем что-нибудь на кухне. Посиди, пока я сделаю чай, потом ты примешь горячую ванну, а я приготовлю поесть.

Час спустя, отогревшись в ванне, Оливия сидела с матерью за кухонным столом и ела суп. Она чувствовала себя намного лучше. Это не конец света. Она найдет другую работу и начнет все сначала. Забыть Хасо будет нелегко, но в последние два года ничто не давалось ей легко.

Пока обедали, мать не задавала вопросов, но после второй чашки чая Оливия рассказала, что произошло. Она говорила твердо, без жалоб и вздохов, а когда закончила, мать произнесла:

— Мне очень жаль, девочка. Но тебе не в чем себя упрекнуть. Ты все сделала правильно, хотя Рита должна была дать возможность мистеру ван дер Эйслеру проститься с тобой. Я раньше говорила и теперь скажу, что он добрый, хороший человек и не причинит умышленно боли ни тебе, ни кому другому.

— Так даже лучше, мама. Я чувствую себя ужасной дурой, Рита выставила меня глупой влюбленной девчонкой. Конечно, она не имела этого в виду, но для меня все было очевидно.

Миссис Хардинг оставила свои мысли при себе.

— Ну, моя дорогая, теперь ты дома. Поспи часок-другой, а когда бабушка вернется, я сама ей скажу.

— Бедная бабушка. Опять будет пилить меня. Но я как можно скорее устроюсь на работу.

Оливия устроилась даже скорее, чем она ожидала! Зайдя к мистеру Пейтелу в магазин за продуктами — бабушка послала, причитая, что в доме появился лишний рот, и у Оливии все еще звучали в ушах старухины жалобы, что здоровущие девицы бездельничают вдали от дома, — она застала мистера Пейтела в волнении. Он метался по магазину, что-то бормотал и заламывал руки.

— Что случилось? — сочувственно спросила Оливия.

— Мисс, у меня жена заболела, дочь уехала с мужем на похороны его матери, помогать некому, я в таком состоянии…

— Если хотите, я помогу, — предложила Оливия. — Вряд ли я сумею обслуживать, но принесу вещи из кладовки, расставлю на полках.

Он широко раскрыл свои добрые карие глаза.

— Мисс, вы согласны? Вы мне поможете? Только один-два дня… скорее всего один. Я вам заплачу.

— Вот только отнесу продукты бабушке и сразу вернусь.

Он дал ей фартук, показал, как работает кассовый аппарат, и вручил щетку.

— Мне некогда, — сказал он извиняющимся тоном, — нельзя заставлять покупателей ждать.

Она подмела пол под ногами у покупателей, улыбаясь тому, как удивляются леди, живущие по соседству и знающие ее в лицо. Закончив подметать, она нагромоздила целую гору из консервных банок, горшочков джема, пачек печенья, а потом, поскольку покупатели все шли, села за кассу и успешно справилась с делом. К концу дня она так устала, что не было сил ни о чем думать.

Оливия ужинала с матерью и бабкой, которая распространялась о том, что девушки из приличной семьи должны устраиваться на достойную работу, — Оливия, впрочем, не слышала ни слова. После ужина она опять пошла в магазин помочь мистеру Пейтелу подготовить прилавок к утру. К тому времени, как она легла в постель, уже ничто не имело значения — только бы заснуть поскорее. Что она и сделала.

Мистер Пейтел открывал магазин в восемь часов. Было зябкое, темное утро, шел холодный дождь, но к мистеру Пейтелу вернулось жизнерадостное настроение: дочь позвонила и сказала, что будет к вечеру, жена чувствовала себя получше и он получил старательную помощницу. Покупатели безостановочно заходили в магазин по дороге на работу — за бутылкой молока, пакетиком хрустящей картошки, батончиком «Марса». До того как пошли домохозяйки, мистер Пейтел с Оливией успели перехватить по чашке кофе, а тогда, собственно, начался рабочий день.

Мистер Пейтел не делал перерыва на ленч. Они по очереди отлучались в закуток возле склада, чтобы перекусить и выпить еще чаю перед следующим наплывом домохозяек и ребятишек, идущих из школы.

Прервавшись на чашку чая, Оливия подумала, что к пятидесяти годам мистер Пейтел станет миллионером, если раньше не умрет от переутомления. В магазине наступило временное затишье; Оливия вышла во двор и стала переносить апельсины из большого ящика в магазин на стенд с овощами и фруктами. На ней был необъятных размеров фартук и старый жакет, которые ей одолжил добрейший мистер Пейтел, ее яркие волосы выбились из пучка — к концу дня Оливия выглядела далеко не лучшим образом.

Мистер ван дер Эйслер, вынырнув из-за угла в своем «бентли», увидал ее, глубоко вздохнул, развернулся и въехал во дворик при магазине. Шум транспорта заглушал его шаги, он подошел к ней вплотную и заговорил.

При звуке своего имени Оливия резко обернулась, и апельсины посыпались во все стороны.

— О, это вы, — глухо сказала она и попятилась.

Однако он протянул руки и привлек ее к себе.

— Дорогая, любимая…

— Нет-нет, — сказала Оливия и заморгала, чтобы стряхнуть слезы.