Спальня, в которой ты, он и я - Эмма Марс

На каждой станции я отмечала, что уверенности во мне становится все меньше и меньше. Если я поеду в «Отель де Шарм», то признаю тем самым, что подчиняюсь правилам порочной игры, навязанной мне Луи Барле с момента нашей первой встречи. Даже, пожалуй, еще раньше, лихорадочно думала я, сообразив, что первые непристойные записки от него стали приходить еще до того, как я встретилась с Дэвидом. Но если я его отвергну, вполне вероятно, он возьмет и расскажет Дэвиду все, что знает обо мне. Да еще этот дневник, который я постоянно ношу с собой, содержащий записи интимных отношений вплоть до мельчайших деталей, причем написанные от первого лица. Получается, раз уж он при мне, значит, я и есть его настоящий владелец и автор того, что там написано.

Иначе говоря, если сначала затеянная им игра смахивала больше на шантаж, то теперь к ней прибавился штрих, о котором несколько дней назад я и не догадывалась, а именно – любопытство. Именно это я увидела в загадочном послании от Луи, почувствовав в его призыве едва заметный оттенок досады и негодования.

– Добрый вечер, мадемуазель. Дэвид просил меня предупредить вас о том, что сегодня вечером он не приедет к ужину.

Свет горел только в окнах первого этажа особняка Дюшенуа, излучая характерную для старинной постройки спокойную тишину. Арман стоял на ступенях парадного подъезда с кухонным полотенцем в руках, всем своим видом показывая, что его застали врасплох в неподходящий момент, когда он был занят приготовлением пищи.

– А, ну ладно…

Я очень расстроилась, потому что вправе была рассчитывать, что мой друг лично предупредит меня об этом, однако потом, увидев три неотвеченных вызова на своем мобильнике, поняла, что он и пытался, но помехи со связью не дали ему такой возможности.

Наконец я позволила Фелисите выбраться из переноски, перехватив суровый взгляд старого слуги. Кошка неспешно и осторожно сделала первые шаги по мраморной плитке, не отрывая носа от пола. Она принюхивалась к незнакомой обстановке, конечно, тут же учуяв следы Синуса и Косинуса.

– Встреча с корейскими партнерами, скорее всего, затянется надолго, он советовал вам не ждать его.

– Понимаю. А не перекусить ли нам чего-нибудь? – спросила я, словно Арман был моей подружкой, заглянувшей в гости поболтать.

– Это предусмотрено. Если вы голодны, пройдемте на кухню, там все готово.

– Я не просто голодна, я умираю от голода.

Конечно, это была ложь. Наш с мамой ранний ужин все еще лежал грузом в желудке, и идея второго ужина не слишком меня вдохновляла. Но я подумала, что веселое настроение в данный момент, пусть даже напускное, – это единственное спасение от раздиравших меня мрачных мыслей. Зато мне не пришлось огорчаться из-за своей хитрости, когда я обнаружила под металлическими колпаками наши две тарелки с еще дымящимся блюдом.

– Тигровая креветка Гамбас в соусе с шампанским, – торжественно объявил Арман.

Этот рецепт дал ему шеф-повар из ресторана «Ле Дивелек»! Я не верила своим глазам, глупо улыбаясь, как маленькая девочка в рождественское утро. Как это мило с его стороны, как душевно и искренне!

– Дэвид решил, что вам это понравится.

– Это… это просто замечательно! Спасибо!

Не в силах сдержать щенячий восторг, я чмокнула его в пергаментную сухую щеку. Он сдержанным жестом пригласил к столу, где на идеально украшенных лимоном и зеленью тарелках нас ожидали ароматные золотистые креветки.

– Приступим? – предложил Арман, покраснев от смущения.

– Приступим!

Божественный вкус блюда восхитил меня почти так же, как недавно в знаменитом ресторане «Ле Дивелек». Я подумала, что вместо того, чтобы в безвестности проводить дни в услужении семейству Барле, Арман вполне мог бы держать ресторан и прославиться как искусный повар. Однако, глядя, как он с блаженной улыбкой смотрит на свое кулинарное чудо, я передумала затрагивать эту тему.

– Не знаю, заметили ли вы, что в последнее время я получаю много писем, точнее, записок от анонимного автора.

– Анонимного автора?

– Такие маленькие листочки с дырочками, вырванные из блокнота, сложенные вчетверо, присланные на мое имя… Вы всегда их оставляете для меня на консольном столике, вместе с остальной почтой.

– Ах, да, – видно было, что он с трудом подбирает слова. – Я их заметил, но поскольку стараюсь не вмешиваться…

– Все правильно, Арман, я не в претензии, – успокоила я его, – У меня нет сомнений в вашей корректности. Просто мне интересно, не заметили ли вы что-нибудь необычное в этом… или, может, вы говорили об этих письмах с нашим почтальоном?

– Да, я его спрашивал. Он сказал, что отвечает только за письма с марками и обратным адресом. Тот, кто вам отправляет эти письма, должно быть, сам кладет их в наш почтовый ящик. Если хотите, я мог бы, когда у меня есть время, посмотреть, кто этим занимается.

– Это было бы очень любезно с вашей стороны. Конечно, я хочу.

– Вы полагаете, что есть необходимость сообщить об этом в полицию?

– Пожалуй, нет… Не думаю, что следует пойти так далеко.

…и дойти до Луи, подумала я про себя.

Беседа протекала в доверительном тоне, и я подумала, что можно воспользоваться ситуацией и поговорить по душам.

– Арман, вы хорошо знаете Луи?

При упоминании имени старшего брата его хозяина брови преданного слуги едва заметно дернулись к переносице, обозначив на лбу морщины и придав лицу неожиданно серьезное выражение.

На втором этаже раздался приглушенный топот множества лап, что могло означать лишь одно: мопсы Дэвида и моя киска только что познакомились. Ни визгов, ни рычания, значит, они играют.

– Почти так же хорошо, как и месье Дэвида. Как вам известно, я служил еще у их родителей. Не хвастаясь, могу сказать, что я видел, как они выросли, оба брата.

– А как вы думаете…

Я умышленно остановилась, подвесив в воздухе свой вопрос, чтобы посмотреть, как изменится выражение его лица, какое неудобство или, возможно, беспокойство вызовет мой интерес.

– Да?

– Как вы думаете, были ли у Луи причины недолюбливать своего брата?

– Моя мама всегда говорила так: «Покажите мне хоть одну семью, где братья и сестры никогда не ссорятся между собой».

– Трудно с этим спорить, – согласилась я, не дав ему возможности отклониться от темы. – Но, может, было что-то… особенное?

Мой вопрос не удивил его, скорее, смутил, привел в некое замешательство. Он не торопился с ответом. Сначала налил себе еще немного белого вина, сделал несколько глотков, потом только решился заговорить. Его крупный нос с красными прожилками, а также изрядное количество пустых бутылок из-под «Пулли» и «Монтраше», замеченное мною в гараже, свидетельствовали о его склонности к крепким напиткам. Может, даже чрезмерную.