Наследник имения Редклиф. Том первый - Шарлотта Йондж

Впрочемъ, какъ мать, мистриссъ Эдмонстонъ тревожилась не столько за Гэя, сколько за Эмми, которая привыкла обращаться съ Гэемъ какъ съ братомъ, и легко могла привязаться къ нему дотого, что разлука съ нимъ сдѣлалась бы ей очень тяжела.

«Пора измѣнить эти отношенія, пора прервать слишкомъ тѣсную ихъ дружбу. Это будетъ горько для Эмми, я знаю:- думала мать, — но лучше разомъ остановить увлеченіе, чѣмъ разочаровать бѣднаго ребенка такъ, какъ Лору».

Сознаніе, что она мало слѣдила за развитіемъ старшей дочери, сильно мучило мистриссъ Эдмонстонъ; она боялась впасть въ ту же ошибку и съ меньшей; притомъ на днѣ души ея шевелилось убѣжденіе, что если Гэй дѣйствительно любитъ Эмми, то его не оскорбитъ временная холодность съ ея стороны. Но она сильно волновалась при мысли, какъ взяться за этотъ щекотливый вопросъ. Въ эту минуту кто-то постучался къ ней въ двери, и въ комнату вошла Эмми.

— Что это ты, душа моя, не спишь? спросила мать.

— Мы всѣ сидѣли въ комнатѣ Эвелины, мама, — сказала Эмми. — Эва намъ разсказывала про лондонскую свою жизнь, а затѣмъ мы разговорились о завтрашнемъ днѣ. Гэй обѣщалъ прослушать хоръ пѣвчихъ въ школѣ; мы условились, если вы разрѣшите, отправиться всѣмъ завтра утромъ въ Истъгиль; Чарльза повезли бы въ фаэтонѣ, а мы бы взяли съ собой осла. Тамъ бы позавтракали у Мэри и съ ней вмѣстѣ взобрались бы на вершину горы. Гэй давно насъ туда приглашаетъ; оттуда, говорятъ, видъ прелестный, а на горѣ есть тропинка, по которой Чарльза можно будетъ покойно довести до верху.

Мать ничего не отвѣтила. Эмми показалось это очень страннымъ. У нихъ ежедневно устроивались прогулки въ такомъ родѣ, и мать никогда имъ не препятствовала; а тутъ вдругъ она задумалась на отвѣтѣ.

Дѣло въ томъ, что Гэй затѣялъ все это путешествіе. Мистриссъ Эдмонстонъ боялась, чтобы это обстоятельство не повлекло за собой важныхъ послѣдствій.

— Можетъ быть, у васъ есть другой планъ въ виду, мама? — спросила Эмми: — намъ все равно.

— Нѣтъ, душа моя, — отвѣчала мать:- я не запрещаю. И сердце ея дрогнуло. — Мнѣ нужно бы съ тобой переговорить кой о чемъ.

Эмми остановилась прямо противъ нея въ ожиданіи вопроса. Мистриссъ Эдмонстонъ запнулась, и наконецъ произнесла:

— Эмми! я тебя не упрекаю, но совѣтую быть не много осторожнѣе съ Гэемъ….

Молодая дѣвушка вспыхнула. Видя, что она попала въ цѣль, мать продолжала смѣлѣе:

— Ты съ нимъ въ послѣднее время слишкомъ сблизилась, душа моя. Дурнаго тутъ ничего нѣтъ, я знаю, и потому ты не должна понапрасну тревожиться. Но я прошу тебя только быть осторожнѣе. Ты знаешь, хоть вы и зовете его кузеномъ, но вѣдь онъ вамъ почти неродня.

— Мама, голубушка, не продолжайте! — сказала Эмми прерывающимся отъ волненія голосомъ: — мнѣ тамъ стыдно за себя! Мать замѣтила, что ея слова сильно потрясли бѣдняжку Эмми, вообразившую, что она совершила что-то такое неприличное для молодой дѣвушки, и потому она всячески старалась успокоить ее.

— Я тебѣ повторяю, другъ мой, — говорила она:- что ты ничего дурнаго не сдѣлала. Я тебя только предупреждаю; чтобы спасти отъ дурныхъ послѣдствій. Тебѣ не нужно такъ часто оставаться съ Гэемъ глазъ на глазъ; вотъ и все. Вы въ послѣднее время пѣли, гуляли по вечерамъ, работали въ саду, все вмѣстѣ. Ну, такъ ты теперь отдались немного, сиди чаще со мной и съ Лорой. Больше я ничего не требую.

Каждое слово матери увеличивало смущеніе Эмми. Прямое обвиненіе въ кокетствѣ не такъ бы сконфузило свѣтскую дѣвушку, какъ это ничтожное замѣчаніе испугало скромную, чистую Эмми. Она втайнѣ сознавала, что сама нерѣдко поощряла ухаживанье Гэя за собой, и это мучило ее, какъ преступленіе. Безъ словъ кинулась она къ матери на шею и, крѣпко прижавшись къ ней, спрятала свое пылающее лицо на родной груди. Мать нѣжно обняла ее и начала цѣловать, приговаривая:

— Ну ступай же, дитя мое, милая ты моя Эмми! пора спать!

— Прощайте, мама! — прошептала сквозь слезы дочь. — Мнѣ такъ совѣстно за себя!… увѣряю васъ!

— Ну, полно, это все пустяки. Будь осторожнѣе и не толкуй объ этомъ больше. Господь съ тобой! — сказала мистриссъ Эдмонстонъ, и онѣ разошлись.

Бѣдная Эмми! Кончены всѣ ея радости, всѣ ея игры съ милымъ Гэемъ! Сердце ея сильно заныло при воспоминаніи о немъ. Бывало, еще издали слышитъ она его тихій свистъ; каждое слово, произнесенное его свѣжимъ, звучнымъ голосомъ, отдавалось точно музыка въ ея ушахъ; ничего она не дѣлала безъ его помощи или совѣта, и чтожъ теперь? кромѣ стыда и раскаянія, ей ничего не осталось на память.

— Меня такъ и тянетъ къ нему, — думала она, обливаясь слезами:- но я должна оторваться отъ него. Все кончено!…

И ставъ на колѣна, молодая дѣвушка горячо просила Бога подать ей силы отказаться отъ своего счастія. Она и не подозрѣвала, что въ эти два года Гэй, по милости ея скромности, сдерживалъ свое сердце еще болѣе, чѣмъ она. Эмми старалась убѣдить себя, что она сама завлекала Гэя, и потому должна нести за это наказаніе; она никакъ не воображала, что Гэю будетъ невыносимо тяжко переносить ея холодность.

На другой день, утромъ, началась пытка Эмми. Она явилась внизъ, вполнѣ вооруженная твердостью, и на вопросъ Лоры, согласна ли мать на ихъ прогулку, отвѣчала, что, кажется, нѣтъ. Но подоспѣвшая, какъ нельзя болѣе кстати, мистриссъ Эдмонстонъ объявила дочерямъ, что она сама съ ними отправляется въ Истъ-Гиль, потому что, обдумавъ хорошенько все дѣло, она нашла, что затрудненія всѣ исчезли. Эмми поняла мать, вспыхнула — и взглядомъ поблагодарила ее.

Когда Лорѣ приходилось измѣнить свое обращеніе съ Гэемъ, она со свойственнымъ ей благоразуміемъ скоро умѣла поставить себя съ нимъ на настоящую ногу. Но Эмми, не столько увѣренная въ своихъ силахъ, впала сейчасъ въ крайности. Разговаривать съ Гэемъ она просто боялась; за завтракомъ не промолвила ни слова ни съ кѣмъ и, гуляя по саду, держалась, какъ пришитая, къ Лорѣ и Эвелинѣ. Чарльзъ, выглянувъ изъ окна, крикнулъ ей:

— Эмми! ступай читать, Гэй ужъ здѣсь.

— Мнѣ нельзя, Чарльзъ: читайте одни, прошу тебя! — умоляющимъ голосомъ возразила она, вся вспыхнувъ. Насталъ часъ прогулки. Эмми отправилась пѣшкомъ рядомъ съ Лорой; Гэй велъ впереди мистриссъ Эдмонстонъ подъ руку, но, остановившись у какихъ-то воротъ, чтобы подержать ихъ, пока Шарлотта не проѣдетъ на своемъ осленкѣ, онъ пошелъ уже съ обѣими сестрами рядомъ и началъ разговаривать съ Эмми. Той вдругъ понадобилось непремѣнно сорвать цвѣтокъ наперстнянки, растущей вдоль забора; она бросилась въ кусты и, притаившись тамъ ждала, чтобы Лора и Гэй отошли подальше впередъ. Но они оба остановились какъ нарочно, и Гэй началъ звать ее. Она побѣжала къ Шарлоттѣ и пошла рядомъ съ осломъ. У слѣдующихъ воротъ, Гэй очутился подлѣ нея. Оставалось одно — спрятаться подъ крыло матери. Эмми такъ и сдѣлала, она не отошла отъ мистриссъ Эдмонстонъ все время, пока они были на Истъ-Гилѣ. Когда они начали взбираться на гору, то Эмми, вслѣдствіе усталости, должна была въ свою очередь сѣсть на осла, а тотъ какъ на бѣду не соглашался никакъ идти иначе какъ впереди пѣшеходовъ, такъ что Гэю было очень удобно вести его подъ устцы и идти рядомъ съ Эмми, подвергая ее такимъ образомъ невольному tête-à-tête съ собой. Видъ съ вершины горы былъ въ самомъ дѣлѣ великолѣпный. Эмми заглядѣлась и увлеклась восторженными описаніями Гэя, который началъ разсказывать ей, какіе виды у нихъ въ Рэдклифѣ. Она насилу опомнилась и подошла опять ближе къ матери. Но Гэй не отсталъ и тутъ.

— Я еще вамъ не все показалъ, — говорилъ оиѵ.- тутъ на склонѣ горы есть густой лѣсъ, откуда я вамъ доставалъ много растеній; пойдемъ-те осмотримъ его.

Мистриссъ Эдмонстонъ положительно отказалась отъ такого длиннаго путешествія; Эвелина давно ужъ выбилась изъ силъ; Лора не была охотница до ботаники, и бѣдная Эмми, грустно посматривая на заманчивый лѣсъ, тихо отвѣтила:

— Нѣтъ, благодарю, мнѣ нельзя туда идти! Вмѣсто этого, она побѣжала къ фаэтону, гдѣ сидѣли Чарльзъ и Мэри. Шарлотта во все горло стала ее звать назадъ, говоря, что она глупенькая, что въ лѣсу отлично; но Эмми ничего не слушала; Гэй догналъ ее и нѣжнымъ, убѣдительнымъ голосомъ началъ также упрашивать, говоря, что спускъ въ лѣсъ очень удобенъ, и что они тамъ найдутъ даже кукушкины слезки. Эмми давно хотѣлось видѣть, какъ они растутъ, искушеніе было велико, но и тутъ она превозмогла себя, сказавъ очень спокойно:

— Нѣтъ, не пойду, благодарю васъ.

Если бы Мэри догадалась въ чемъ дѣло, она, какъ вѣрный другъ, не замедлила бы пойдти вмѣстѣ съ Эмми въ лѣсъ; но, взглянувъ на измученное блѣдное личико своей подруги, она подумала, что та отказывается идти только потому, что очень устала. Оно съ одной стороны было вѣрно. Гэй даже предлагалъ Эмми свою руку, чтобы опереться, но та уклонилась, и кончилось тѣмъ, что бѣдная молодая дѣвушка черезъ силу дошла съ старшей сестрою и Эвой, стараясь все время идти съ ними рядомъ. Мистриссъ Эдмонстонъ немного встревожилась за дочь; но та была очень довольна, что могла уйдти къ себѣ въ комнату, подъ предлогомъ сильной головной боли.