Seven Crashes - Harold James
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глобализированное изобилие
Соединенные Штаты в "ревущие двадцатые" были охвачены восторгом. Казалось, что все идет правильно; возможности были безграничны. Компьютерный анализ содержания газет позволяет выделить моменты, когда психология или настроения влияли на рынки. Постоянной темой репортажей в оптимистической фазе быстрого роста было благоприятное состояние финансов государственного сектора, при этом Соединенные Штаты имели самый низкий долг среди всех крупных промышленных стран по отношению к общественному богатству и платили меньше процентов. Эйфорические статьи 1926 года, посвященные 150-летию провозглашения независимости от Великобритании, объясняли историю американского успеха: "Если сравнить эти две нации в одном предложении, то в Соединенных Штатах сейчас в три раза больше населения, чем в Великобритании, в пять раз больше богатства и в шесть раз больше дохода. . . . Прибыль компании Ford в этом году составила 94 000 000 долларов. Никто в Великобритании не может осознать такой факт. Эта сумма более чем в три раза превышает капитал крупнейшего производителя автомобилей в Англии. Американское богатство удвоилось за последние десять лет - это темп прогресса, который никогда не был известен в Европе. По сравнению с этими беспрецедентными цифрами британский прогресс кажется «короткой и простой летописью бедняков». Подобные статьи оказали заметное влияние на уверенность американского бизнеса и, следовательно, на инвестиционное поведение. Американские инвесторы были в высшей степени уверены в новой способности Америки к глобальному лидерству.
Были также хорошие новости о Европе середины 1920-х годов, которая, казалось, оставила позади разрушения военного времени, и о шансах на стабильное решение главного политического вопроса - проблемы репараций. В статьях прессы прямо говорилось о новой инвестиционной среде в терминах "оптимизма" и "веселой атмосферы", с облегчением по поводу стабилизации европейской политической ситуации, которая вернет Европу в международную финансовую экономику. Настроения, вызванные интернационализацией, породили мощную уверенность в себе. В середине 1920-х годов широко обсуждался вопрос о выходе европейских, особенно немецких, компаний на американские рынки капитала. Пресса в целом была настроена благожелательно. Так, Эдвард В. Декер, президент Северо-Западного национального банка Миннеаполиса, цитировал мнение о том, что «мы все больше учимся работать вместе, фермеры, банкиры, бизнесмены, железнодорожники, и мы предлагаем идти вперед единым фронтом, веря и ожидая, что в течение следующих нескольких лет мы получим свою долю мирового процветания».
Когда в последние годы "ревущих двадцатых" все пошло наперекосяк, не было очевидного источника катастрофических новостей. Аналитики потратили долгие и бессмысленные часы в поисках точного спускового крючка краха фондового рынка в США в октябре 1929 года: но видимого оружия, дымящегося или нет, нет. В начале 1929 года Альфред Слоун из General Motors объявил, что «в целом дела идут отлично и будут идти лучше в большинстве направлений. Производители, оптовики и розничные торговцы не слишком перегружены кредитами. Промышленность не страдает от перепроизводства, которое иногда было характерно для нее в прошлом. Я не вижу ничего, кроме хороших признаков на пути бизнеса в этом году».
В феврале 1929 года в газетах появился всплеск фраз, свидетельствующих о тревоге или избегании, в основном связанных с попытками Федеральной резервной системы сдержать чрезмерный бум путем ограничения брокерских кредитов. Ежедневная колонка сплетен и новостей "В курсе рынка" в газете "Уолл-стрит джорнэл" от 11 февраля объясняла, что "настроения в целом остаются пессимистичными. Есть ощущение, что последнее предупреждение Федеральной резервной системы привлекло больше внимания, чем предупреждения за последний месяц, и в результате отмечается общая тенденция к "чистке дома", особенно среди тех сторонних наблюдателей, которые с самого начала были настроены оптимистично". Консервативные наблюдатели планируют продолжать отдавать предпочтение фиксации прибыли при любой возможности, поскольку они считают, что до того, как рынок достигнет уровня, на котором возникнет возможность хорошей покупки, акции можно будет выкупить по более приемлемым ценам. Газета сообщила о "тревоге" в отчете Национального городского банка по поводу «чрезвычайного роста нерегулируемых небанковских кредитов, выдаваемых для спекулятивных целей, не потому, что размер кредитов брокеров сам по себе опасен, а потому, что небанковские кредиторы не чувствуют особой ответственности перед денежным рынком, могут вывести свои средства в одно мгновение, и таким образом возлагают на банки ответственность за поддержание денежного рынка на ровном киле». Были жалобы на "самодовольное молчание" ФРС Нью-Йорка, которая беспокоилась, что у нее просто нет инструментов для сдерживания рыночного изобилия. Среди других поводов для беспокойства были трудности, связанные с железнодорожными слияниями, например, возражения против слияния Chesapeake & Ohio с Baltimore & Ohio.
Мания 1920-х годов была вызвана как инновациями, так и психологией. Появились новые варианты будущих ставок, опционы пут и колл. Появились и новые концепции: инвестор и обозреватель Бенджамин Грэм стал авторитетом, продвигая идею стоимостного инвестирования. И были всевозможные стимулы для введения в заблуждение и неправильного поведения: Позднее Грэм вспоминал, как "большинство клиентов вели дискреционные счета для своих клиентов, что давало им право покупать или продавать то, что они хотели, без специального разрешения или приказа". Эти люди делили с клиентом половину прибыли, но не делили убытки. Таким образом, у них был мощный стимул брать на себя больше риска, перекладывая затраты на других.
Одним из самых инновационных и глобализирующих предпринимателей межвоенного периода был бизнесмен и инженер Ивар Кройгер. Родившийся в 1880 году, он много путешествовал, прежде чем вернулся в родную Швецию, где вместе с другим инженером, Полом Толлем, основал строительную компанию: Kreuger and Toll. Незадолго до Первой мировой войны он приобрел две испытывающие трудности спичечные компании и стал доминировать в производстве спичек в Швеции благодаря новой компании, Svenska Tändsticks Aktiebolaget (Swedish Match Company). В начале 1920-х годов он увидел возможность привлечения денег в США и создал американские дочерние компании обеих шведских компаний, американской Kreuger & Toll и International Match Corporation, с холдинговой компанией Continental Investment AG, расположенной в Лихтенштейне. Американские деньги были использованы для приобретения недооцененных активов, в основном в производстве спичек, в Центральной Европе, охваченной инфляцией. С середины 1920-х годов Кройгер перешел к кредитованию правительств, часто с условием, что его спичечные компании должны получить монополию. Среди стран, которые брали кредиты у Крюгера, были Франция, получившая кредит в 75 миллионов долларов, а также Греция, Эквадор, Латвия, Эстония, Югославия, Венгрия, Боливия, Гватемала, Польша, Турция и Румыния.
В октябре 1929 года Кройгер собирался вскрыть европейский pièce de résistance, немецкий рынок, и договорился о
