Товарищ капитан. Часть 1. Блондинка с розой в сердце - Андрей Анатольевич Федин

— Шею он себе не свернул? — спросил я.

Павел помотал головой.

— Нет, — ответил он. — Только плечо ушиб. Весь бок себе расцарапал. И ногу подвернул, хромает теперь. Разозлился на вас. И на нас. Как будто это не он сказал, чтобы мы с папой сбежали тогда из поезда. Явился к нам домой, ругался. Потребовал, чтобы мы вернули ему аванс. А где мы его возьмём? Мы с отцом уже почти все деньги потратили. Вот он и велел… чтобы отрабатывали.

Битков печально вздохнул. Он стрельнул взглядом в моё лицо, но тут же опустил глаза и посмотрел на пистолет.

Я заметил позади Павла движение — это от арки к двери своей парадной шла Александра Лебедева. Она несла в руке сумку. Не смотрела по сторонам.

Я хмыкнул — привлёк к себе внимание Биткова.

Спросил:

— Как вы этот аванс отрабатываете?

Павел дёрнулся, чуть приподнял над рулевым колесо руки. Но тут же положил их обратно: почувствовал давление пистолета.

Лебедева вошла в парадную.

— Вот, — сказал Павел. — Сидим тут с папой. По очереди. Ждём эту журналистку. Серый сказал, что она исчезла из города. Но отпуск у неё скоро закончится. Поэтому мы тут и торчим. Серый сказал, что деньги она кооператорам пока не отдала. И что у нас ещё есть шанс не про… не испортить это дело. Если, конечно, вы не забрали у неё тогда в поезде всю валюту.

— Что ты сделаешь, когда вернётся журналистка? — спросил я.

— Ничего.

Я ткнул Биткова пистолетом в бок напротив почки. Павел тихо пискнул.

— Ничего! — сказал он. — Я правду вам говорю, товарищ капитан. Серый сказал, чтобы мы не светились перед ней. Я сразу уйду отсюда. И позвоню Серому. Из телефона автомата, что на стене около «Булочной». Он работает, я проверял. Серый пообещал, что так мы с папой отработаем аванс. А потом… быть может, получим и ещё денег. Если Серый получит свою валюту.

— Где Серый живёт? — спросил я. — Назови адрес.

Павел изогнулся. Потому что ствол ПМ впился ему между рёбер.

— Я не знаю его адрес! Честное слово! Не знаю! Я у него никогда не был. Товарищ капитан, у меня есть только номер его телефона. В сумке. Написан на спичечном коробке. Это мне Серый его записал. Он сказал, что редко выходит из дома. Только в магазин. Сказал: если не дозвонюсь к нему сразу, чтобы я перезвонил через полчаса. Я должен только позвонить!

Я вынул из сумки спичечный коробок с изображением звезды Героя Советского Союза и с надписью: «Город-герой Ленинград». Увидел я там и цифры телефонного номера, написанные синими чернилами шариковой ручки.

Сказал:

— Поехали.

— Куда? — спросил Павел.

— К тебе домой. Поговорю с твоим отцом. Послушаю его версию этой истории.

Павел сглотнул.

— Папа сейчас на работе, — сказал он.

— Подождём. Заводи мотор.

Битков помотал головой.

— Не могу. Товарищ капитан… я не могу.

— А если я отстрелю тебе ухо?

Павел дёрнулся.

— Не могу, — повторил он. — Товарищ капитан, у меня нет ключа от этой машины. Это вообще не мой автомобиль. У меня и прав на вождение нет. Я не умею ездить за рулём. Честное слово! Это Серый сюда машину пригнал. Он ещё в субботу её тут поставил, около парадной. Мы с папой в ней только сидим. По очереди. Уже третий день подряд. Я дворнику сказал: меня жена из дома выгнала.

Павел скривил губы — то ли от боли, то ли он так улыбнулся.

Я сунул спичечный коробок с номером телефона Серого в карман своего жилета. Туда же убрал и паспорт Биткова.

— Тогда слушай меня и запоминай, Павел. Повторять не буду. Сейчас мы с тобой выходим из машины. Неторопливо, без дерготни и суеты. Сразу идёшь к арке. Тоже: не спеша. Становишься там лицом к стене. Проверю тебя на предмет оружия. Побежишь — получишь пулю в ногу. Это я тебе гарантирую. Потому что у меня и значок «Ворошиловский стрелок» имеется. Не промахнусь.

Павел кивнул. Я спрятал его барсетку в свой рюкзак.

Скомандовал:

— Выходим, Паша. Без фокусов. Александра Лебедева — дочь генерала КГБ. Мне поручили её защиту. Со всеми положенными при этом полномочиями. Вздумаешь чудить, парень — наделаю в тебе дырок, без промедления, рука не дрогнет. Выговор за твоё убийство я не получу. Понимаешь? А вот медаль или даже орден — вполне возможно. Имей это в виду, парень.

Я первый выбрался из салона. Сунул за пояс пистолет, прикрыл его жилетом. Надел рюкзак.

Наблюдал за тем, как неуклюже выбирался наружу Битков.

— Вперёд, — сказал я. — На выход. Не верти головой.

Павел двинулся через двор к арке. Медленно, на прямых ногах. Будто дожидался выстрела в спину.

Я обыскал Биткова посреди тоннеля-выхода из двора. Не нашёл у него ни холодного, ни огнестрельного оружия — обнаружил только сплющенную карамельную конфету в кармане его рубашки.

По переулку мы шли молча.

Около булочной я поймал машину. Битков озвучил водителю адрес: тот самый, что значился у него в паспорте. В пути мы с Павлом не разговаривали — я сидел рядом с ним на заднем сидении, держал руку на рукояти пистолета.

* * *

В тёмной парадной, куда я вошёл вслед за Павлом Битковым, пахло вековой (будто ещё дореволюционной) историей, пылью и гарью (словно у кого-то из жильцов дома сбежало на плиту молоко). Я отдал Павлу его барсетку. Тот вынул из неё большой, похожий на оружие ключ. Поковырял ключом в замочной скважине. Я тем временем разглядывал вертикальный ряд дверных звонков около двери — верный признак того, что мы пришли в коммунальную квартиру. Моё подозрение подтвердилось: Павел ещё из прихожей указал мне на обшарпанную дверь комнаты, в которой он проживал вместе с отцом.

Единственное, чем впечатлило меня жилище Битковых, так это высота потолков в комнате (да и во всей квартире). В остальном же их ленинградское жильё показалось мне похожим на притон для бездомных. Я окинул взглядом засаленные обои, из-под которых местами выглядывали газетные заголовки с ятями. Посмотрел на превратившуюся со временем в хлам антикварную мебель. Вдохнул пропитанный запахами пота и алкогольного перегара застоявшийся воздух. Не оценил я и тусклый жёлтый свет электрической лампы,