В твоих пылких объятиях - Маргарет Мур

Больше всего, однако, ее удивляло другое - как ему после всех выпавших на его долю испытаний удалось найти в себе силы, чтобы тепло и нежно относиться к ней и ее сыну Или это всего лишь игра? Ведь Ричард сам говорил, что ему все равно где и перед кем играть, главное - процесс!

Потом она вспомнила, как исказилось от ужаса его лицо, когда она обвинила его в попытке растлить ее сына, и решила, что его боль и отчаяние в тот момент были подлинными.

Уж в чем, в чем, но в этом сомнений у нее не было.

Да и в его теплом отношении к ней она тоже не сомневалась - всякий раз, когда он на нее смотрел, его взгляд начинал лучиться от любви и нежности. Такое, по мнению Элиссы, сыграть было невозможно.

Мистер Седжмор принял ее задумчивость за выражение печали и кашлянул, чтобы привлечь ее внимание.

- Боюсь, миледи, мой рассказ опечалил вас. Но я и представить себе не мог, что сэр Ричард все это от вас скрывал.

- Не могли же вы подумать, что я буду веселиться, услышав от вас пересказ циркулирующих насчет семьи моего мужа небылиц? Что же до того, что Ричард хранил молчание... Не хотел ворошить прошлое, вот и все! К тому же я уверена, что за всеми этими слухами ровно ничего не стоит и основаны они на лжи и домыслах, - ровным голосом сказала она, решив, что как жена просто обязана защитить репутацию своего супруга. - Все мы знаем, чего стоит досужая болтовня слуг.

От изумления глаза мистера Седжмора едва не вылезли из орбит. Его до такой степени удивили и поразили слова Элиссы, что он даже приоткрыл рот. Элисса же, сделав вид, что ничего не замечает, добавила:

- Надеюсь, мистер Седжмор, вы не придаете значения этим лживым россказням?

- Лживым россказням? Но я сам слышал, как сэр Джон порицал распутное поведение обоих родителей вашего мужа.

- Мне бы хотелось вам напомнить, что мой муж знаменит тем, что вызывает на дуэль даже по самым ничтожным поводам. Все эти сплетни и домыслы, хотя и лживые, порочат тем не менее его честь, и я бы на вашем месте не стала передавать их другим людям. Боюсь, сэр Ричард, узнав об этом, может не на шутку разозлиться.

Мистер Седжмор сделал вид, что оскорблен до глубины души.

- Я упомянул об этих слухах ради вашей же пользы.

- А вот я, окажись на вашем месте, не стала бы больше упоминать об этих слухах из соображений собственной пользы.

- Должен ли я понимать ваши слова так, что вы заботитесь о моей безопасности?

- Вы правильно меня поняли. Мне бы не хотелось, чтобы из-за каких-то глупых сплетен пролилась кровь. - Элисса встала и одарила своего соседа ледяным взглядом. - Желаю вам здравствовать, мистер Седжмор.

***

Придав своему худому лицу выражение дружеского участия и заботы, Альфред Седжмор подошел к Ричарду, сидевшему в оустонской таверне "Лошадиная голова".

- Бог мой, милорд! Что привело вас в такое злачное место?

К тому времени Ричард уже покончил с бутылкой дешевого красного вина, которое отчасти восстановило душевное равновесие, утраченное им в столкновении с Элиссой, и наполовину опустошил вторую.

Пьянство, впрочем, не было способно ни облегчить стыд, который он испытывал, ни отогнать неприятные воспоминания. В этом Ричард убедился уже давно и пил сейчас в основном потому, что не знал, куда себя девать и чем заняться.

- Желание напиться, - коротко ответил он, вскинув покрасневшие глаза на Седжмора.

Седжмор подвинул к себе грубую деревянную скамью и уселся за стол.

- Между прочим, когда у меня возникает желание напиться, я предпочитаю делать это в одиночестве, - заплетающимся языком произнес Ричард и посмотрел на Седжмора сквозь призму стакана, наполненного жидкостью вишневого цвета.

Седжмор позволил себе улыбнуться, а потом, наклонившись вперед, негромко сказал:

- Ваша матушка поступала по-другому.

Ричард, не обращая внимания на сидевших за соседними столами фермеров и работников, схватил Седжмора за воротник. Сейчас Ричарду требовалось одно: заткнуть соседу рот.

- На вашем месте я бы помалкивал, - прошипел он, стиснув зубы.

- Вы устраиваете сцену в общественном месте, но такова уж, видно, натура сочинителя, - прохрипел Седжмор, указывая Ричарду глазами на заполнивших таверну простолюдинов.

Ричард оглядел закопченное, пропахшее дымом и элем помещение таверны, но лица присутствующих расплывались у него перед глазами, и он видел перед собой только какую-то безликую массу. Несмотря на свое состояние, Блайт понял, что в словах Седжмора есть рациональное зерно. Если бы, к примеру, он ударил Седжмора, это стало бы причиной скандала и вызвало очередной всплеск слухов и сплетен вокруг его имени.

Ричард выпустил из пальцев кружевное жабо Седжмора и снова опустился на скамью.

- Предлагаю вам заткнуться и подобру-поздорову отсюда проваливать.

- Как вы смеете разговаривать со мной в таком тоне?! Я вам не лакей какой-нибудь!

- В таком случае считайте, что это просьба.., хм.., доброго соседа.

- В таком случае вам следует вести себя со мной соответственно - как с добрым соседом! Иначе я могу рассердиться и поведать вашей жене о том, что мне известно о тайной жизни ваших родителей.

При этих словах Ричард поежился и даже несколько протрезвел. Поскольку речь шла о тайнах его семейства, ему ничего не оставалось, как ловчить, делать хорошую мину при плохой игре и скрывать от всех свой стыд, страх и гнев.

- А что вы, собственно, знаете о моих родителях?

- Мне бы не хотелось об этом говорить, особенно в таком месте, где много лишних ушей.

- Нет уж, расскажите, сделайте одолжение! - взревел Ричард.

- Становится поздно, и мне пора идти.

Ричард перегнулся через стол, приблизил свое лицо к лицу Седжмора и со скрытой страстью произнес:

- Расскажите о том, что знаете.

Седжмор сглотнул и огляделся. Потом, решив, должно быть, что ему безопаснее разговаривать с Ричардом там, где есть люди, он прошептал:

- Ходили слухи об их скандальном поведении.

- Что конкретно вы подразумеваете под словами "скандальное поведение"?

- Неужели вы хотите, чтобы я рассказал вам все до мельчайших подробностей?

- Моя мать умерла, когда мне было девять лет, а отец - когда мне исполнилось шестнадцать. Они никогда не изображали передо мной святых, и вряд ли вы расскажете мне нечто такое, чего я не знаю, или то, что могло бы вызвать у меня шок.

О том, что сказала бы Элисса, узнай она тайны дома Блайтов, Ричарду не хотелось и думать.

- Я слышал о.., неких, скажем так, событиях, которые имели место в павильоне с видом на реку.

- Да не тяните вы и не ходите вокруг да около! Я знаю о своих родителях все - или почти все. Так что же все-таки происходило в павильоне?

- Я уверен, вы отлично знаете, что именно там происходило.

Ричард об этом знал.

Седжмор вытянул губы трубочкой и шелестящим шепотом произнес:

- Вашей очаровательной жене наверняка понравится мой рассказ о том, как и при каких обстоятельствах умерла леди Блайт.

- Моя мать умерла от болотной лихорадки.

- О нет, милорд! Она умерла от обострения болезни, которой обычно болеют шлюхи, и от переизбытка спиртного. Смертельное оказалось сочетание.

Ричард скрестил на груди руки.

- Интересная сказочка. Увы, сказкой она и останется свидетелей-то нет!

Казалось, ирония, сквозившая в словах Ричарда, нисколько не задела Седжмора. Он смотрел уверенно и уже больше не улыбался.

- Есть свидетельства, полученные мной от врача, большого друга вашей матери.

У Ричарда перехватило горло: он помнил доктора своей матери. Это был маленький морщинистый человечек, который являлся в Блайт-Холл по первому ее зову и надолго застревал у нее в комнате.

- Никак не возьму в толк, почему подобная информация должна заинтересовать мою жену?

- Вы не правильно меня поняли. В мои намерения не входит развлекать вашу жену. Я лишь собираюсь открыть ей кое на что глаза.

"Он пока только собирается, - подумал Ричард. - Стало быть, ничего еще ей не рассказал".

- Вы удивительно предупредительный и услужливый человек, - сказал он. Потом, бросив на Седжмора зловещий взгляд, добавил:

- Но если вы попытаетесь внести в наши с Элиссой отношения разлад, предупреждаю вас: берегитесь!

Седжмор встал из-за стола, сверху вниз посмотрел на Ричарда и улыбнулся с видом победителя.

- Я вдруг подумал, что мне для этого и делать-то ничего не придется. Вы сами все разрушите собственными руками, если уже не разрушили. Сидите тут, в таверне, и наливаетесь дешевым пойлом, а ваша красавица жена между тем ждет вас дома. Если у вас с ней все хорошо, как вы дали мне понять, с какой стати, спрашивается, вы сюда притащились?

Ричард медленно поднялся и положил руку на эфес шпаги. Оскалив зубы в улыбке, от которой у его недругов в Лондоне начинали трястись поджилки, он сказал:

- Если у вас, мистер Седжмор, есть хоть капля здравого смысла - в чем я, впрочем, сильно сомневаюсь, - вы не скажете больше ни одного дурного слова ни о моей матери, ни о моем отце.