Камень-1. Часть 4. Чистота — залог здоровья. Зачистка, баня и прочая гигиена. - Александр Бельский

— Никак нет, прислал вампира…

— Так, понятно. Ещё и вампир на посылках… Надо срочно допросить Садикова, толку всяко больше будет, и информации. Эй, Хабибуллина сюда, живо!

Пантелеев, подумав пару секунд, обратился к Воробьёву:

— Господин майор, пока привезут Садикова, разрешите срочно воспользоваться связью с Тверью, доложить об Ашмаи?

— Разумеется. Но до этого, тут господин ротмистр прав, срочно отдайте приказ об изменении работы негаторов. Ступайте!

Колдун сорвался с места, как молния, смазанная салом. Но не успела дверь за ним закрыться, как, после короткого стука, распахнулась вновь.

— Разрешите? — обер-фельдфебель второй роты Хабибуллин, высокий русый усач, перекрывал ширину прохода почти полностью.

— Так, давай сюда, Равиль, быстренько! — насквозь неформально и доверительно, намекая, что поручить это деликатное дело может только ему, Воробьёв махнул приглашающе рукой и понёсся к карте, — Фарберович, бегом ко мне! Укажите обер-фельдфебелю дом Садикова! Равиль, нужно доставить хозяина дома сюда на допрос, но — ласково! Как на беседу! Во-первых, он нам здорово помог с харазцами, во-вторых, у него при этом дочку убили. Пусть и босорку, но — дочь! В-третьих, нужно, чтобы он понимал, что никакой угрозы ни ему, ни его семье из-за дочери-босорки нет, и не будет. Очень он нужен, понимаешь? Поэтому ты привези его сам и — уважительно. Да, ещё! Он родом из Казани, так что потри с ним этак ненароком — вдруг там у вас знакомые есть общие, и вообще… Ну, ты понимаешь?

— Слушаюсь, вашвысокобродь, — солидно прогудел обер-фельдфебель, — Дозвольте приступить?

Но майор не успел ему ответить. Дверь вновь, на этот раз без стука, распахнулась. За ней стоял и тяжело дышал, будто пробежал десять вёрст, прапорщик-связист. Воробьёв взорвался и даже выматерился, что, в отличие от Позднякова, происходило с ним крайне редко:

— Не секретное совещание, а проходной двор! Ну, и что вы топали, словно кованый волк, а теперь в дверях стоите, как неродной? Добро пожаловать отсюда нахуй!

Однако прапорщик никуда не ушёл. Втянув голову в плечи, он протянул конверт шифротелеграммы:

— Чрезвычайное сообщение... Передано вам из Управления двора, из Твери... — протягивая документ, испуганно говорил колдун-связист, — До вручения лично в руки по инструкции не имею права... «Перун!» на ваше имя...

Нетерпеливым движением выхватив конверт, Воробьёв шагнул от стола с картой на свет, к окну и начал читать, причем лицо его тотчас стало напряженно-сосредоточенным.

— Разрешите идти? — вымолвил шифровальщик. Воробьёв, не отвечая, и, вероятно, не слыша, покрутил головой, словно ему внезапно стал тесен ворот. Не отрывая глаз от текста, майор нашарил на краю стола портсигар, открыл его и взял сигарету. Хотя сам же и запретил курить в штабе. Щелкнув зажигалкой, он затянулся и, потирая ладонью затылок, с напряженным вниманием продолжал читать.

— Разрешите идти? — снова неуверенно спросил прапорщик-связист.

— Идите, — отпустил его майор, и тот, помедлив секунды в нерешительности и споткнувшись о порог, вышел из кабинета.

— Прочти! — приказным тоном сказал Воробьёв, передавая листок Позднякову, и, кинув на возникшего в дверях практически одновременно с исчезновением связиста Пантелеева мгновенный негодующий взгляд, возмущенно воскликнул, дождавшись, однако, когда тот затворит, наконец, злосчастные двери:

— А как утро чудесно начиналось… Дела пошли настолько хорошо, что стало ясно — скоро жопа неизбежна. Нате! Дождались варягов! К нам летит со специальной группой киношников и журналистов не менее специальный комиссар его Высочества князя Тверского Алексея Алексеевича в зоне военного положения подполковник Переверзев! Снимать победу! А у нас тут эльфы, оборотни и лич на горизонте ещё нарисовался… И расчётное время их прилёта — через двадцать минут! Хабибуллин, голубчик, отставить Садикова. Завтра утром, до того, как вся эта столичная сволочь глаза продерёт, его привезёшь. Ступай! Господин штабс-капитан, поскольку вы с узла связи, то вы в курсе событий. Допрос Садикова мы перенесём на утро, чёрт бы их всех побрал с их кино и цирком!

Обер-фельдфебель вышел, аккуратно притворив двери. Проводив его взглядом, Поздняков задумчиво протянул:

— Бывший зять бывшего канцлера? О как… Вдруг, откуда не возьмись, появился в рот ебись! А ведь был же обычной посредственностью!

— А теперь что, стал необычной?

— Что ты! Красавец! Отворотясь, не наглядишься! Ни стыда, ни совести. Ничего лишнего, короче... Чистый голубь, а не человек! Если не сможет сесть на голову, то хоть обосрет!

— Ну, правда, нужно признать, что он непотопляем…

— То, что выбирается из полной жопы любым способом, не может не оказаться говном.

— Как там говорят? Талантливый человек талантлив во всем.

— Ага. С долбо`бами такая же картина. И нет противника страшнее, чем начальник-долбоеб!

— Слушай, хватит ругаться!

— Ай тебе! Русская речь без мата становится докладом! И ещё один моментик в документик! Ведь рулить он будет не операцией, а якобы только её освещением? Ну да, ну да, уже поверил. Ни за что не отвечаю, орденочек получаю, всем до ужаса мешаю… Всё равно же через голову полезет рукой водить, гнида казематная! И стучать будет, как юный барабанщик. А ещё проверять цвет травы, размер бордюров и начищеность сапог. И бирки, бирки и заполненные журналы с отчётами. Короче, что я скажу, Сергеич… Пиздец не лечат, а только констатируют! Впрочем… Обсудим это за выпить. Но не сей момент. Сам знаешь, на войне ни капли! Так что в шесть часов вечера, после войны.

— Ладно, пора их встречать идти… Пятнадцать минут у нас на всё и про всё. Сделать один чёрт ничего не успеем, только до ВПП добраться.

— За пятнадцать-то минут? Пожрать бы им надо организовать. И даже вообще — торжественный обед. Любовь приходит и уходит, а кушать хочется всегда!

— О! Точно! И выпить. Ни капли в рот на войне — это ты правильно сказал. Но вот только не с начальством из Твери…

— Ну да… Чтобы сделать обед вкуснее для комиссии, возьмите три маленьких литра коньяка… Жалко, что Хабибуллина уже отпустили…

Заметив, наконец, Фабия, ротмистр на него напустился, словно тот был вирацким шпионом:

— Ты тут чего уши греешь? Ну-ка, марш в расположение, жрать, спать и не отсвечивать перед тверскими! Всем не отсвечивать! Без меня этой пиздобратии ни единого слова, даже если будут спрашивать, где сортир! Понятно? Всем вбей в тыквы! Калёным прикладом! Позировать нам всё равно придётся, но мы тут хоть подумаем с господином майором и