Самородок - Бернард Маламуд

Фогельман не торопился. Для питчера он был сравнительно невысокого роста и похож на утку своим длинным носом. У него были мощные руки и ноги, красные рукава вытекали из потертой футболки, он явно нервничал. Хотя Фогельман завершил сезон, победив в двадцати пяти играх, он панически боялся подавать Рою. Каждый раз, вспоминая те четыре жуткие мяча, один за другим приземлившиеся на трибунах, он внутренне сжимался от унижения. И знал: хотя на базе в этот момент не было никого, что если бы повторил один из тех ударов, это скорее всего поставило бы крест на победе «Пиратов» и испортило бы его триумфальный год. Поэтому Фогельман тянул время, стирал с мяча лоск, щупал швы, проверял, нет ли вздутий резины, перебирал ногами, чистя шипы на туфлях, и снял кепи, чтобы вытереть пот. Когда шум на трибунах стал все нетерпеливее и настойчивее, Стаффи Бриггз прорычал, чтобы он бросал, и Фогельман, преодолев скованность, бросил.

Бросок был резкий, сильный, но отбиваемый. При всей своей слабости Рой усмехнулся, подумав, что мог бы на самом деле сделать с Фогельманом, если бы захотел, но ударил чуть-чуть запоздало, крякнув, когда мяч разминулся с Вундеркиндом — а ведь он едва не вывернул запястья, стараясь попасть по нему, — и благополучно шлепнулся в карман перчатки кэтчера.

…Где она пропадала с самой субботы? В воскресенье впервые не пришла в больницу, хотя знала, что он выписывается. Рой ушел один, за ним увязалось несколько репортеров, с которыми он не стал разговаривать и взял такси до гостиницы. В своей комнате он надел пижаму, не переставая задавать себе вопрос, почему Мемо хотя бы не позвонила ему. В конце концов Рой уснул. Во сне он увидел ее — Мемо была в другом городе, вроде бы в Бостоне, и не узнала его, когда они столкнулись на улице, а прошла мимо. Он поспешил за ней, и ее поглотила толпа. Но Рой видел рыжие волосы и следовал за рыжей женщиной, но она оказалась крашеной, с порочным ртом и грязным взглядом. «Где Мемо?» — крикнул Рой и проснулся, думая, что она здесь, в комнате, но ее не было, и он не видел ее до тех пор, пока не заметил там, в башне.

Рой смотрел на пустые базы. Пробить сейчас, когда там нет никого, — это наименьший ущерб, который он мог нанести команде, но пальцы жгло желание поддать хорошенько. Доверять себе он не мог, так как кто знает? Мяч может улететь за ограду, куда рвется Вундеркинд, напрягая его мускулы. Фогельман попробовал послать низкий кривой, который Рой должен был принять как первый бол. Питчер бросил обманную подачу, и Рой притворился, будто чуть не свернул себе шею, пытаясь поймать этот мяч.

Второй страйк. Всего их три.

…Ему вспомнилось, как его бабушка топила в ванне черного кота. Он проник в ванную комнату вместе с ней и стал кусать ее за лодыжки. Она схватила его за шкирку и кинула в ванну с горячей водой. Кот стал выпрыгивать, но она засовывала его обратно и, как он жалостно ни мяукал, не пощадила его. И все-таки ему удалось каким-то образом оставаться на поверхности и плавать в очень горячей воде, в которой бабушка купалась для похудения, пока она не сунула его кусачую голову под воду. Но когда вода стекла, кот, с блестящей от воды шерстью, лежал на дне мертвый. Это оказалось для бабушки слишком, и у нее не хватало сил вытащить его из ванны.

Рой закрыл глаза перед следующей подачей, надеясь на быструю ошибку питчера, но мяч мощно загнулся на хорошее второе штрафное очко. Открыв глаза, он увидел Мерси, сидевшего совсем рядом с ним и глядевшего на него с презрительной усмешкой. И ты, Макс, тоже, подумал Рой, крепче сжав биту. Фогельман начал действовать более уверенно. И ты, Фогельман, тоже, и Рой снова прикрыл глаза, думая о том, как после того, что было у него с Айрис на озере, она прижалась к нему в машине по пути домой. Айрис боялась, хотела, чтобы он успокоил ее, а он не сделал этого. «Когда же ты повзрослеешь, Рой?» — сказала она.

Фогельман подал быстрый, довольно высокий мяч, такой нетрудно и пропустить, и это увеличило число очков до трех. Отто Зипп снова показал нос, и дрожащий Рой на несколько секунд замер с поднятым над головой Вундеркиндом, отчего вдруг карлик тоже застыл, и на трибунах воцарилась тишина. Отбросив Вундеркинда — сидевшие в передних ложах замерли с открытыми ртами, — Рой вернулся на скамейку. Судья и Мемо отошли от окон башни.

Когда Пираты вышли подавать в своей половине третьего иннинга (после ударов Роя в аут у «Рыцарей» больше не было игры в нападении), ветер принес на стадион облако пыли. Некоторые фанаты от нечего делать рассовывали гнилые фрукты в бумажные пакеты или запихивали их ногами под сиденья. Никто, кажется, не проголодался, и мальчишки-разносчики, как ни надрывали горло, продать ничего не могли, разве что несколько стаканчиков горячего кофе. Мало говорили и о прошедшей половине иннинга. Кое-кто утверждал, что Рой никогда не выглядел так плохо. Другие напоминали им, что игра еще только началась.

Ни та ни другая команда не взяла ни третий, ни четвертый иннинг. То, как отмахивались «Рыцари», заставило Роя подумать, не скупил ли Судья их всех оптом. Но вряд ли. Он слишком скуп. В пятом пришел его черед. Трибуны очнулись и дружно захлопали. «Врежь им, Рой! Выпусти им кишки! Пусти им кровь! Ты можешь!»

— Ты можешь, — со ступенек дагаута кричал Поуп.

С тяжелым сердцем Рой потащился к пластине. Мышцы спины простреливала острая боль, какой он еще не знал, сводило шею. Рой не мог как следует выпрямиться, и вес Вундеркинда еще больше прижимал его к земле. Но Фогельман, хотя Рой отправил его подачу в аут, так и не избавился от страха перед тем, что тот все-таки может сделать. Он вытирал лицо красным рукавом, но успокоиться не удавалось. По большому счету первые два броска Фогельмана были болами. Его выручил Рой, махнув битой под третьим брошенным мячом. Отто Зипп издал фейерверк негодующих звуков: фи, фу, фуй! Рой подумал, что лучше сфальшивить на следующей подаче во второй серии, но Фогельман не дал ему сделать это, бросив мяч почти над его головой. Помня о том, что если захочет, то получит базу по болам, Рой выжидал. Это не причинит вреда никому, а для него будет выглядеть лучше. Следующий бросок оказался очень близким, и так получилось, что Рой переместился на свою первую базу, а Судья к окну. Но это никак не меняло дела. Хотя Ладжонг дал ему возможность добраться до второй, Гэбби поднял мяч высоко над полем, за ним прыгнул второй бейсмен, и Рой сразу переместился на две базы. За это никто ему не попеняет, подумал Рой, выходя на поле. Он украдкой посмотрел на Поупа. Тот что-то бормотал себе под нос, шевеля губами.

Рой невольно задумался, не разорвать ли сделку с Судьей. Он мог бы послать записку, что договор отменяется. Но что написать Мемо, он никак не мог решить. Рой попытался представить себе, как будет жить без нее, и мысль об одиночестве была невыносима.

Дейв Олсон открыл шестой, первая подача была за «Рыцарями», получился мощный дабл. Трибуны взорвались от негодования. Но Бенц смазал, зато Фаулер послал мяч низом и быстро отправил двух «Пиратов» в аут, негодование тут же иссякло. Роя этот мяч заставил задуматься. У него сложилось впечатление, что Фаулер должен вот-вот раскрыться, потому что время уже поджимало. Но Фаулер не делал ничего подобного, напротив, вывел в аут трех «Пиратов». Пока он пропустил только два удара на базу[65]. В седьмом, чувствуя, что Фогельман устает, они начали приспосабливаться к нему. Потянувшись за мячом, Элие Стаббз пропахал газон на площадке, попав ногой в выбоину на инфилде. Бейкер, пытаясь перехватить низовой, перестарался и оказался в ауте. Потом Флорес поднял мяч над жадными пальцами первого бейсмена, и Стаббз, набычившись, сделал прыжок и оказался на третьей базе. Рой стоял на своем месте, но два «Рыцаря» были на базах, и он забеспокоился. Зрители вскочили, во все горло требуя, чтобы Рой «показал им».

Когда он подошел к пластине, солнце, которое сначала пряталось за облаками, наконец выглянуло и залило стадион золотистым светом. Когда теплые лучи упали на него, Рой почувствовал спазм в горле. Исчезла слабость в ногах, сердце забилось ровно, ушла неуверенность в себе. Он твердо и прочно стоял на земле. Хотя это новое состояние испугало его, он вновь обрел себя. В голове теснились мысли, опровергавшие мрачный диагноз врача. Рой был почти счастлив, и ему казалось, что он способен совершить все, что захочет, — если захочет. Его глаза пробежались по первым рядам в левой части поля, остановившись только на насупленном лице Зиппа. Рою вдруг стало мучительно больно из-за того, что он обещал Судье.

После его первого удара — по «неправильному» мячу — Отто выкрикивал издевки и проклятия, гудел в свой клаксон, что сильно уязвляло Роя. «Я покажу этому маленькому ублюдку с ослиной мордой!» При следующей подаче он ухватил Вундеркинда покрепче, сделал шаг навстречу мячу и послал его по кривой в аут. Мяч просвистел мимо носа Отто, шлепнулся и запрыгал вниз по проходу. Карлик побелел от злости, запрыгал на сиденье, потрясая кулачком и истошным голосом призывая проклятия на голову Роя.