Автономное плавание - И. А. Намор
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Добрый день, фройлен! – Ицкович чуть опустил подбородок, обозначая вежливый поклон, и одновременно приподнял над головой шляпу. – Если не возражаете, я присяду к вам на минутку?
Вообще-то Олег как бы задал вопрос, но ответа дожидаться не стал, а сел за столик напротив женщины и вопросительно посмотрел ей в глаза. Бронзовая шатенка, а глаза красивые, миндалевидные, цвета «морской волны» – что-то от хромово-зеленого до кобальтово-синего – не поймешь, меняются от освещения, и как будто слегка прищуренные или чуть припухшие, словно она только что плакала. Красивые глаза.
«Что-то меня на „металлические“ определения потянуло, – подумал Ицкович, – бронза, хром, кобальт… торий, уран… Бомба… Какая бомба? До бомбы еще десять лет!» – споткнулся в цепочке ассоциаций Олег.
«Ты делал бомбу?.. Нет, гречневую кашу я не умею…» – Вот оно!
«Девять дней одного года»! – Ицкович, уже почти превратившийся в связи с обстоятельствами в Баста фон Шаунбурга, наконец понял: актриса…
«Как же ее? Лазарева?.. Нет… Смоктуновский, Баталов… Ну же, ну!.. Лаврова! Точно! Татьяна, кажется. Надо же опять Татьяна!»
– Мне позвать полицейского или просто закричать? – спокойно спросила женщина.
– Зачем? – Баст достал сигареты и протянул женщине. – Разрешите вас угостить?
– А сигару пожалели? – и голос у нее оказался под стать внешности. Чуть надтреснутый, с легким носовым прононсом. Возбуждающий.
«Обойдетесь, фройлен».
– Вы курите сигары? – в кармане пальто у него была еще одна, и Баст не стал жадничать. Не сейчас.
Он вынул сигару и галантно протянул даме. О, да. Это он тоже уже понял. Не просто красивая женщина – дама. Породистая, холеная, знающая себе цену…
«Сучка…» – пришел к выводу Ицкович.
– Я пошутила, – улыбка скользнула по красиво очерченным полным губам, но глаза остались спокойными. – Кто вы? – Она достала из элегантной сумочки серебряный портсигар, разумеется, для длинных, дамских и, естественно, дорогих сигарет.
Немецкий, несомненно, для нее родной язык, и все-таки она не немка. Впрочем…
– Себастиан Шаунбург, – представился он.
– Шаунбург… – задумчиво повторила она, и в ее взгляде мелькнуло что-то похожее на недоумение. – Вы имеете отношение к фон Шаунбургам из Баварии?
– Самое прямое, – разговор принимал интересный, можно сказать, интригующий оборот.
Пять минут назад Баст рассеянно посмотрел в окно кофейни – пластинку как раз сменили, и звучал медленный фокстрот «Одна ночь в Монте-Карло» – и ему показалось, что в глубине кондитерской напротив сидит молодая, замеченная им уже раньше, шатенка. Разумеется, эту женщину он уже встречал: садясь за свой столик и подзывая жестом кельнера, успел увидеть, как она вошла в кондитерскую. Бутылочного цвета пальто, рыжая лиса на плечах, кокетливая шляпка, из-под которой видны пряди волос в тон лисе, ну может, чуть темнее… Фигура, лицо, показавшееся знакомым…
«Где я мог ее видеть?» – спросил себя Баст и едва не вздрогнул, вспомнив вдруг, где и когда засек эту женщину. Как будто пелена спала с глаз или вернее с памяти…
«Вот же черт!»
Первый раз – если это действительно был первый раз – он увидел ее вчера поздно вечером на вокзале в Праге. Мелькнула неподалеку, среди снующих людей и клочьев пара – Баст был слишком занят Жаннет и почти не обратил на нее внимания. Мелькнула и исчезла, чтобы возникнуть в дверях уже Венского вокзала. Причем, как вспомнил теперь Шаунбург, женщина не выходила из здания, а входила… чтобы еще через пару часов возникнуть на этой улочке, куда и сам-то Баст попал совершенно случайно.
«Оп-па, слежка? Возможно».
Но, с другой стороны, кто же посылает на улицу таких бросающихся в глаза женщин? Но если это не наружное наблюдение, тогда что ей нужно от Шаунбурга и зачем она за ним шпионит?
– Шаунбург… – задумчиво повторила женщина, и в ее взгляде мелькнуло что-то похожее на недоумение. – Вы имеете отношение к фон Шаунбургам из Баварии?
– Самое прямое.
– Тогда, мы с вами, возможно, родственники, – голос звучал ровно, интонации безупречны, но взгляд…
– Вот как! – улыбнулся Баст. – С какой стороны?
– Я Кейт Лангенфельд.
– Мой бог! – ну, по-другому, скажем прямо, Шаунбург отреагировать просто не мог.
Приехать в Вену, обнаружить эту фантасмагорически непрофессиональную слежку, которую он благополучно прошляпил, и выяснить, что шпионит за ним не кто-нибудь, а сама Кайзерина Кински!
– Кисси… Бог мой! Что ты делаешь в Вене и зачем, ради всех святых, ты за мной следишь?!
Сейчас он ее даже вспомнил. Бог знает, какое их связывало родство. Возможно, кто-нибудь из старших членов фамилии мог бы это объяснить, но не Шаунбург. Однако то, что где-то на периферии родственных связей, среди множества безликих теней, в лучшем случае, имевших имена и географическую привязку, находится и некая Кайзерина Кински, Баст помнил. Он ведь ее даже видел однажды. Лет пятнадцать назад. Но тогда она была совсем маленькой девочкой, да и ему было лет десять… Впрочем, позже кто-то упоминал о ней в контексте Балкан. Однако жила ли она в Софии, Афинах или в Белграде, Шаунбург с определенностью сказать не мог. Где-то там…
«Или вообще в Италии?»
И да, еще старушки рассказывали вполголоса какие-то любопытные скабрезности, но Баст их ни разу не слышал целиком.
– Откуда ты знаешь Жаннет?
«Вот б…!» – чуть не выругался вслух по-русски Олег.
– Кисси, ты… ревнуешь?!
– Я?! Ох, дьявол! Да нет же! Что ты! Я сплю только с мужиками! – циничная улыбка, но в глазах… страх?
– Тогда, что тебе до Жаннет и меня? – но, уже задавая этот вопрос, Шаунбург насторожился по-настоящему и спохватился, что почти прокололся.
Разумеется, вся эта водевильная история со слежкой была смешна. Но не смешными могли оказаться ее последствия. Кайзерина – дамочка отнюдь не простая, просто не может быть таковой. Черт, черт и еще раз черт! Он никак не мог вспомнить, откуда она взялась на их генеалогическом древе, однако, несомненно, она принадлежала к немецкой или австрийской аристократии, а среди этой публики кого только не встретишь. И Кисси тоже могла оказаться информатором гестапо или, напротив, НКВД, или еще кого-нибудь. Но больше всего Баста встревожило то, что Кейт Лангенфельд Кински вообще знала настоящее имя Жаннет, а не то, что было в теперешнем паспорте мадемуазель Буссе, которым сам Ицкович даже не поинтересовался.
«Коммунистка? Коминтерн? Сюртэ? НКВД?»
– Мы с ней знакомы…
– Великолепный ответ! – усмехнулся Баст. – Браво, Кисси! Ты с ней знакома. И я с ней знаком. Познакомился вчера в Праге. Красивая женщина, не правда ли? Но только не говори мне, что вы воспитывались в одном пансионе!
– Мы не воспитывались в одном пансионе.
– Где ты сейчас живешь? – Баст решил временно сменить тему.
– В Софии.
– Что ты там делаешь? – почти искренне удивился Шаунбург.
– Я там замужем, – она наконец закурила, и Баст обратил внимание на кольца и перстни на ее тонких изящ ных пальцах.
«Целое состояние…»
– Он болгарин? – Шаунбург начинал испытывать к этой истории вполне определенного свойства интерес. Разведчик
