Правда или долг - Анастасия Эльберг

— Ты ведь не думаешь, что это был Гилад, которого ты заставил все это раскапывать?

— Я не знаю. Но тут есть что-то, что не дает мне покоя. И это что-то связано либо с Надавом, либо с Нурит, либо с ними обоими.

Боаз обреченно вздохнул.

— Не хочу тебя обидеть, но ты ведешь себя как параноик. Ты ишещь что-то в пустоте.

— В случае с Габриэль я тоже искал что-то в пустоте? И кто, как не я, все же что-то нашел?

— Ну ладно, ладно. Ешь. А то потом ты будешь обвинять меня в том, что твоя язва снова говорит тебе «привет». Приятного аппетита.

— Взаимно.

Несколько минут никто не нарушал молчания. Наконец, Константин отставил в сторону тарелку с остатками салата и закурил.

— Кстати, про Габриэль, — проговорил он. — Мы беседовали вчера вечером.

— Не знал, что вы общаетесь. Она показывала тебе стриптиз он-лайн?

— Ты знаешь, кто такой Муса Аль Харири?

Боаз допил остатки кофе и недоуменно посмотрел на коллегу.

— Конечно. Бывший помощник Мустафы, член руководства «37».

— Ты можешь подумать и сказать, каким образом он может быть связан с этой историей?

Он откинулся на стуле и поднял глаза к потолку

— Не имею никакого понятия, — ответил он через несколько секунд.

— А если ты очень хорошо подумаешь? Габриэль назвала мне его имя.

— Чем он занимался?

Константин стряхнул пепел с сигареты.

— Контактами с поставщиками.

— То есть, друзей у него полно, а коллег еще больше. Но я до сих пор не могу понять, при чем тут Аль Харири. Он бы не стал мстить за Мустафу или за кого-либо еще — за того же Салаха, например. Наоборот, ему только на руку, что Мустафа теперь не у дел.

— А если это кто-то, о ком мы даже не думаем, потому что надо копать глубже? Кто-то, кому выгодно сотрудничать с ним? Он знает нас, а этот кто-то взамен дает ему что-то еще. И, видимо, что-то ценное, иначе он ни за что не пошел бы на такое.

Боаз потряс головой.

— Ты даже не знаешь, кто за этим стоит. Вполне возможно, что это не Аль Харири. Так зачем попусту сотрясать воздух?

— Ты прав. Я проверю его контакты за последние несколько лет. Ты закончил? Нам пора.

— Да-да. Не знаю, что насчет салата, но кофе мне приготовили замечательный. Я оставлю ей хорошие чаевые. — Боаз поднял руку, подзывая официантку. — Будьте добры, счет.

Глава 19

— Отсюда виден почти весь Иерусалим.

Гилад стоял возле перил балкона и изучал городскую панораму. Констанин сидел чуть поодаль на одной из скамеек.

— Что ты мне принес? — продолжил Гилад, не отрываясь от своего занятия.

— Разные мелочи. Одежда, книги. Врач сказал, что через пару дней ты отправишься домой?

— Наконец-то. Это тюрьма, а не больница. Даже поговорить не с кем. Все жалуются на свои болячки.

Гилад отошел от перил и тоже присел на скамейку.

— Кристина до сих пор плохо себя чувствует, — сказал он. — Ей трудно говорить, врач сказал, что лучше ей не мешать. Так она быстрее поправится. А Барух в полном порядке.

— Вы уже придумали ему имя?

— Да. Что самое смешное, мы даже не совещались. Просто сидели, говорили об имени — и оба в один голос сказали «Барух».

— Подходящее имя, учитывая ситуацию, в которой он появился на свет («барух» — «благословленный»).

Гилад кивнул, после чего поднял глаза на Константина.

— Все ведь будет хорошо, правда?

— Разумеется. Теперь вам обоим есть, для чего жить.

— Знаешь, я думал о нашем разговоре. Когда ты сказал мне, что знаешь об отце. Мы с друзьями любили играть в игру, которая называется «Правда или поручение». Бросают жребий, и кому-то из участников предстоит выбрать: или рассказать правду о себе, или выполнить какое-то поручение, которое придумают другие участники. Я тогда плохо знал иврит, и переводил «правда или долг». После того, как ты ушел, я лежал и думал, и вспомнил эту игру. В какой-то момент слова «правда или долг» приобрели для меня особое значение, я напрямую связывал их с отцом. И я думал — что важнее, правда или долг? Когда-то я думал, что правда. А теперь думаю, что долг.

Константин посмотрел на него. Гилад задумчиво перебирал ногой листья, которые потеряло растение в большой деревянной кадке.

— Почему ты сделал такой вывод?

— Я подумал о тебе. Если бы кто-то причинил вред кому-то из твоих друзей или близких, то ты бы убил его, не задумываясь. Я всегда ценил правду и закон, и не понимал твоей логики в подобных ситуациях. Вся эта трескотня о восточных законах, о чести, о мести казалась мне ерундой. А после этой аварии у меня будто что-то перевернулось внутри. Я подумал о том, что правда ничего не стоит, если что-то внутри тебя противится этой правде. И что закон тоже ничего не стоит, если он защищает виновных и обвиняет невинных. Люди сами творят закон. — Гилад посмотрел на него. — Если ты сейчас отпустишь очередную шутку об ашкеназах, то тебе придется плохо.

— Я хотел сказать, что у медали всегда две стороны. Иногда лучше промолчать и пропустить мимо ушей, чем мстить. Месть — это часы. Если ты заводишь их, они будут тикать. И ты их не остановишь.

— Прошу прощения, не помешаю?

Константин и Гилад дружно обернулись и увидели Марику, стоявшую у входа на балкон. Она привычным жестом потрепала волосы и, положив тонкие кружевные перчатки в сумочку, приблизилась к собеседникам.

— Конечно, не помешаешь. — Гилад поспешно поднялся для того, чтобы поцеловать ее в щеку. — Отлично выглядишь. На бирже уже отментили дресс-код?

Марика была одета в длинное алое платье, которое все, кроме нее, сочли бы вечерним. Поверх платья она надела нежно-розовый жакет.

— На бирже? — Она повернулась к Константину. — Ты ему еще не рассказал?

— Я знал, что ты придешь и сама все расскажешь.

Марика посмотрела на Гилада.

— Меня уволили.

Гилад вытянул шею, делая вид, что не расслышал.

— Ты это серьезно?! Но как тебя могли уволить? Ты ведь… сама вела проекты, у тебя даже не было руководителей!

— Сам знаешь, какое сейчас положение в стране. Или ты думаешь, что с биржи никого не увольняют?

— Ну… — Гилад задумался, не зная, что сказать. — У тебя красивое платье. Как всегда.

Марика достала перчатку и, махнув на него, рассмеялась.

— Дурень, — сказала она. — Я купила сеть магазинов одежды.

— Фу ты, — покачал головой Гилад. — Подумать только, вы не виделись семь лет, а у вас уже похожие шутки!

Марика присела рядом с Гиладом и положила руку ему на плечо.

— Я слышала, тебя можно поздравить, папочка.

— Да, так и есть. — Гилад мечтательно вздохнул. — Он такой крошечный… и такой замечательный. Я буду учить его читать, кататься на велосипеде и играть в футбол. Я самый счастливый человек на свете. А когда поправится Кристина, буду самым счастливым человеком во Вселенной.