Битва веков - Александр Прозоров

— У государя моего нет вражды к шведской короне и народу дружественной Швеции, — выждав внушительную паузу, утешил гостя князь Сакульский. — Мы не намерены затевать войну с вами ни сейчас, ни в будущем. Возможные приобретения на западе для Руси столь ничтожны, а связанные с этим трудности столь велики, что у нас нет интереса враждовать с кем-либо на сих границах. Мы смотрим на восток. Не дразните медведя, и он всегда будет вашим лучшим другом.

— И король Юхан делает все возможные шаги, демонстрируя свое дружелюбие! — облегченно выдохнул барон. — Его первой же его волей был приказ военному флоту топить пиратов, тревожащих русские торговые пути. Он приказал рубить пиратам головы и складывать их на ледник. Когда ты захочешь поведать о сем государю, король готов прислать в Москву эти головы вместе с благодарностями спасенных купцов.

— Приятное известие. Обязательно сообщу о нем Иоанну.

— Наш король хотел бы оказать русской державе еще более серьезную помощь, — задумчиво покрутил в руках кубок барон. — Он мог бы снабжать провизией гарнизоны портовых городов, не допускать их блокады с моря и даже продавать военное снаряжение, коли вы этого пожелаете. Помогать и русским воеводам, и родичу Иоаннову, королю Магнусу. Однако же Юхан хотел бы знать, готова ли русская сторона, буде возникнут в Ливонии сложности, учитывать интересы такого помощника? Жена шведского короля, августейшая Катарина, урожденная Ягеллонки, есть сестра короля польского Сигизмунда и имеет урожденные права на часть земель во владениях нынешнего короля Магнуса. А кроме того, пятнадцать лет назад, будучи еще герцогом, король Юхан ссудил королю Сигизмунду крупную сумму денег, получив в залог несколько замков, расположенных в Ливонии. Если бы король Магнус или покровитель его царь русский дал уверения, что сие имущество у шведской королевской семьи отторгаться не будет, это весьма улучшило бы отношения Швеции с сим доброжелателем.

— Я совершенно уверен, государь отнесется к такой возможности со всей благосклонностью, — уверенно подтвердил Зверев.

Слова барона Тюрго наглядно доказывали, что русскому порубежью на западе в ближайшие годы ничего не угрожает. Швеция ищет дружбы, спорная с Польшей и союзной ей Литвой Ливония сброшена с возу, как потрескавшийся хомут. А значит — освободившиеся войска можно смело отводить к границе крымской степи. И ради такой возможности Иоанн не откажется совершить дружеский жест в отношении ближайшего соседа.

— Что-то мы заболтались, Андрей Васильевич! — рассмеялся гость. — Вино в бокалах киснет, печеная цапля совсем остыла, студень согрелся. Давай выпьем за встречу, мой добрый друг! Мы не виделись целую вечность! Ты помнишь, у нас был уговор делать все возможное для сохранения мира и добрых отношений между нашими странами? Теперь, когда нашего безумного короля сменил честный и порядочный, может статься повторим его снова?

— Повторим, — согласился Зверев. — За дружбу между нашими державами!

— И между нами, — добавил барон Тюрго. Гость с наслаждением осушил бокал до дна, отломи птичью ножку со своей стороны и впился в нее крепкими, совсем молодыми зубами.

— Как тебя занесло в Испанию, друг мой? — не удержался от вопроса князь.

— Служба прежняя оставила мне много друзей Андрей Васильевич, — кивнул барон, наблюдая как ему снова до краев наполняют кубок. — Посудите сами, ни один посол не посмеет заявить на приеме, что новый король в отличие от прежнего не страдает умственными расстройствами, равно как никто не станет прилюдно на обсуждении договоров, вершащих судьбы народов, вспоминать про маленькие замки или деревни, принадлежащие, тому или иному герцогу. Для этого есть верные друзья, которые могут задать наедине вопрос, неуместный на королевском приеме, для этого существуют знакомые, слову которых можно доверят больше, нежели громким королевским указам. Ну скажи, княже, кто бы из правителей поверил верительным грамотам узурпатора, заключившего прежнего короля под стражу, если бы перед его послами не скакал ваш покорный слуга и не уверял неких своих давних друзей, что родовая аристократия Швеции поддерживает нового властелина целиком и полностью? — Барон Тюрго довольно засмеялся: — Короли, они как знамя. Они священны и величавы. Но как бы они попали во главу полков, не будь несомы руками незаметных простых знаменосцев? Что бы знали, что бы могли наши властелины, не будь при них слуг вроде нас, Андрей Васильевич? Некоторые знающие люди даже утверждают, что именно мы вершим судьбы мира. Но это конечно же не так, Андрей Васильевич. Мы их всего лишь определяем. За нас!

— За нас, — согласился Зверев.

Гость снова осушил кубок до дна. Он явно позволял себе расслабиться, выполнив все возложенные на него миссии. Богато накрытый стол, хороший собеседник, удача в делах — что еще нужно вернувшемуся в свет дипломату, чтобы окунуться и счастье?

— Но тебя, Андрей Васильевич, мыслю, беспокоит отнюдь не перемена шведской дипломатии. Тебе непонятно, почему вместо жены, дочери и сына ты получил всего лишь письма от всех них. Посему позволю себе рассказать одну занимательную историю. Как вы здесь, полагаю, уже знаете, испанская корона приобрела для себя за океаном изрядное количество новых земель. Надо сказать, сие пришлось зело ко времени, ибо поднаторевшие за время Реконкисты в битвах гишпанские идальго искали применения своим силам и даже поглядывали на самих королей как на возможную цель для доходных сражений. Путь в новые земли унес буйных воинов, принеся короне взамен покой и процветание, коих, помимо славы, искали себе тамошние храбрые рыцари. Родовитые рыцари! Рыцарство вообще у испанцев в крови, а поэтому предводителей обитающих за морем племен они вполне уверенно считали тамошними дворянами: графами, баронами, виконтами и маркизами. Властелинов же народов — герцогами и королями.

Гость опрокинул в себя еще кубок и продолжил:

— Поскольку, как ты понимаешь, даже у самых воинственных идальго помимо жажды сражений имеются и другие естественные желания, многие храбрые воины стали брать себе жен из местных племен. Выбирали, конечно, ровню. Но в итоге, так уж сложилось, иные младшие отпрыски знатных родов, из-за закона о майорате[19] не имеющие средств к существованию, отправившись за море за золотом, вернулись не только с ним, но и с семьей, связывающей их кровными узами с вождем племени какой-нибудь Секусикальпы. И чем это закончилось? Во время наступления экспедиционных сил на каких-то дикарей в горах Серро-де- Паско знатный гранд вдруг обнаруживает, что испанская корона изволила напасть на его старшего племянника и, верный своему кровному долгу, исполчает свой удел, объявляет войну Испании и осаждает Мадрид, требуя заключения мира с ним и его племянником!!! Вестимо, удел гранда испанского куда мельче твоего будет, посему больше двухсот копейщиков он вывести не способен, сил для осады хватает только для того, чтобы перегородить дорогу к одним воротам, но он воюет, стреляет и норовит ограбить проезжающих мимо сервов! При короне все сие покамест считают забавным баловством, невинной эксцентричностью и даже не отказали ему от двора, где он ходит, гремя латами неполного доспеха и то и дело щелкая мечом о ножны. Но ты сам понимаешь, Андрей Васильевич, что терпение правителей не бесконечно и в любой момент смех может смениться приказом посадить гранда в подвал, раз уж ему так хочется повоевать, и поступить с ним, как положено поступать с военнопленными: самого познакомить с гарротой[20], а имение отписать в казну. Посему, как ты понимаешь, отдавать невесту в семью сего гранда до тех пор, пока не определится его будущее, либо будущее его маленькой войны, будет весьма неразумно.

— Ах вот оно в чем дело! — наконец-то понял Андрей, к чему велось столь долгое повествование.

— Князь Друцкий муж весьма мудрый, и на него можно положиться, ошибки не допустит, — завершил свою мысль барон. — Однако же, друг мой, с возвращением твоей семьи, полагаю, случилась изрядная задержка. Впрочем, учитывая грозу, грядущую со стороны Османской империи, сие только к лучшему.

Что интересно, про историю с «осадой Мадрида» князь Друцкий в своем письме не допустил даже полунамека. Ограничился лишь сетованиями о том, что условия брачного контракта слишком запутаны и их согласование затянулось. Полина и дети по большей частью делились впечатлениями о новой, неведомой стране, ее странных обычаях, подозрительной вере и забавных одеждах. Сетовали, однако, что задерживаются. Это было с одной стороны — грустно, с другой — избавляло князя от немалого беспокойства. Вот только на вопрос, когда же, наконец, он сможет присоединиться к ним, князь своим родным ответить пока не мог.

Спустя три недели он уже был у воеводы Михайло Воротынского, вместе с ним совершил долгий объезд укреплений, вернулся с докладом к государю, чуток отдохнул и снова отправился на южное порубежье, встретив в пути Покров. За пару месяцев у князя ничего не изменилось, и Андрей, воспользовавшись вставшими реками, по прочной и гладкой ледовой дороге сделал крюк к себе в Свияжский надел, собираясь забрать с собой сына и его ополчение.