Пес бездны, назад! (СИ) - Анастасия Разумовская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Своего парня? То есть, Герман и Вера — пара?
— Ну, малыш, ты как? Готов?
И меня вдруг затопила волна благодарности и теплоты. Я потёрлась затылком о его щёку и смутилась от этого странного движения. Разжала его руки и прошла вперёд. Вера мрачно посмотрела на меня:
— Алиса…
— … Романовна, — подсказал Герман.
Его женщина сидела в кресле напротив двери, скрестив руки на груди, и смотрела на меня взглядом судьи. Её мужчина занял место за столом, облокотившись, и его лицо скрывала ладонь. Но я видела, что губы Германа подрагивают.
— Алиса Романовна, я надеюсь, вы достаточно адекватны, чтобы понимать: всё то, что наплела ваша сестра, это низкопробная ложь и фантазия плохо воспитанной девочки?
Глава 16
В подвале
Я застыла.
— Вера, — процедил Герман, словно предупреждал свою женщину о чём-то.
— Господи! Ну что «Вера»? Мы тут все — люди взрослые. Прекрасно понимаем, что девочку из бедной семьи обидели, публично унизили. Естественно, она захотела отомстить. А мозгов у дурочки недостаточно, чтобы оценить последствия своих поступков.
— Артём, — я обернулась к парню, — извини, но нам тут не о чем разговаривать.
— Виталий не делал этого! — резко выкрикнула Вера.
— Это твоя квартира, и я не стану выгонять твоих гостей, но уйду сама.
Но Артём обхватил меня руками:
— Подожди, Лиса.
— Чего ждать? Тут уже всё понятно.
— Алиса Романовна, — внезапно вмешался Герман, — подождите. Давайте разберёмся во всём, как взрослые люди, а не как… подростки.
— Вот именно…
— Вера, помолчи, пожалуйста.
Я хмуро посмотрела в лицо Вериному мужчине:
— Герман Павлович, я не понимаю смысла и цели этого разговора. И я не намерена терпеть оскорбления в адрес моей сестры.
— То есть, ей публично клеветать на моего брата можно?
— Вера, — прорычал Герман. — Или говорю я, или мы уходим.
— Но…
— Вера.
Он сказал это очень спокойно, не повышая голоса, но прозвучало ещё страшнее, чем недавний рык. Вера закусила красивую губу, обхватила руками колено одной ножки, заброшенной на другую, нахмурила идеальные брови и всем видом выразила несогласное повиновение силе.
— Герман Павлович, — я не посчитала нужным принять капитуляцию врага, — я действительно не вижу смысла и цели нашей беседы.
— Алиса Романовна, и всё же я прошу вас выслушать нас и ответить на наши вопросы, насколько, конечно, это будет возможно.
— Хорошо, — уступила я, сдаваясь перед его рассудительной вежливостью.
— Благодарю вас. Не могли бы вы рассказать, как и что произошло? Потому что у нас имеется только очень скудная информация, а Виталий отрицает какую-либо причастность…
— Отрицает, потому что всё это чушь и кле…
— Вера.
Герман даже не посмотрел в её сторону. Девушка закусила губу.
— Я поясню: то, в чём обвиняет Вериного брата ваша сестра, произошло в субботу, когда Виталий был на празднике в честь своего дня рождения…
— И у него свидетели есть! Очень много.
Я смотрела в его глаза, а он смотрел только на меня. Серые-серые глаза, невыразимо холодные. Как гранит. Очень неохотно я всё же ответила:
— Виталий сбросил… местоположение дома, где и встретил мою сестру. А затем, оставив её на расправу пятерым сообщникам, ушёл. С Камиллой. Полагаю, для этого ему не понадобилось много времени.
— Господи! Да зачем Виталику какая-то там малолетняя шваль⁈
— Вера!
— Что? Ну это ведь даже идиоту понятно: богатый мальчик, можно угрозами срубить бабла, развести на деньги! О чём тут разговаривать-то⁈ Вот только вы плохо рассчитали: папа вас уничтожит, раздавит, как тараканов.
— Я соглашусь с Верой… не знаю отчества. Разговаривать нам тут не о чем.
— Девчонки, ну перестаньте! — Артём всё ещё удерживал меня. — Так мы ни о чём не договоримся и ни к чему не придём. Вера, пожалуйста, понизь градус эмоций. Ты же разумная девушка. Алиса, Лисёнок, ну? Ты-то чего на амбразуру кидаешься?
— Лисёнок, — выдохнула Вера, вся дрожа от ярости, — Артём, да как же ты не видишь-то сам⁈ Да ведь мелкой сволочи было с кого брать пример! Что одна, что другая так липнут к деньгам. Старшая тебе голову дурит, манипулирует твоим чувством вины, а младшая пытается развести моего брата грязным шантажом…
Я дёрнулась, пытаясь вырваться из плена объятий Артёма, но тот удержал. И тут встал Герман.
— С меня достаточно, — резко бросил он. — Пока, Артём. Всего доброго, Алиса Романовна. Извините нас.
И вышел, едва не задев брата плечом. Вера вскочила:
— Тёмка, разуй глаза! Она же акула, готовая спать со всеми, кто…
Внезапно дверь снова распахнулась.
— Вера, — выдохнул Герман, шагнув в комнату, — заткнись. Вот прямо сейчас.
— Ге…
Он стремительно пересёк комнату, обхватил её и зажал ей рот. А потом обернулся к нам.
— Почему ребёнок дома? Почему она всё слышала? Вы совсем рехнулись?
— Что? — крикнула я и всё же вырвалась из рук Артёма, бросилась в коридор.
— Осень!
В коридоре никого не было. Я пробежала в нашу комнату, на кухню, распахнула дверь в туалет и ванную. Никого.
— А пусть услышит! Если она достаточно большая, чтобы трахаться со всеми и врать, так и…
Я выбежала на лестницу. На лифте светилась цифра первого этажа. Я нажала кнопку, и он послушно поехал вверх. Ни минуты не сомневалась, что Герман сказал правду: Осень была в коридоре и всё слышала. Ну или не всё, но достаточно. Бездна!
Артём с курткой в руках догнал меня.
— Я не понимаю, как она…
— Это неважно, Тём. Неважно, как…
На первом этаже никого не было. Консьержа — тоже. Видимо, отошла. Мы обежали дом вокруг, но никого не нашли. Я позвонила, затем снова и снова, но Осень не отвечала на звонки. Прохожие сворачивали головы, с недоумением пялясь на девушку, зовущую время года.
— Лиса, послушай, — Тёма схватил меня за руку, останавливая, — ну… случилось, что случилось. Что теперь сделаешь? Просто дай ей время успокоиться. И всё.
— Отвези меня домой, — попросила я.
— Домой?
— Да. Может, она решила вернуться туда?
— Может и решила. Лиса, ну дай девчонке поплакать. Обидно, да. Но она поплачет и вернётся. У неё же никого, кроме тебя нет…
Я обернулась и посмотрела в его глаза:
— А я её предала.
* * *
Осень задыхалась от гнева и боли.
Отправив лифт вниз, она забежала на чёрный ход и начала медленно спускаться по ступенькам. Слезы текли по щекам и падали. Осень вытирала их рукавом.
На свою беду, сидя в салоне в ожидании массажа, девочка залезла в телефон. «Шлюха,
