Красная петля - Реджи Нейделсон

– Я слышал, будто он уволил тебя, когда ты что-то напортачил.

Он засмеялся.

– Это было много лет назад. В другой жизни.

– Где ты был всю неделю, Джек? Со дня моей свадьбы?

– С Вэл, в Ист-Хэмптоне. Мы только сейчас выбрались в город.

– Так ты не слышал?

– Что именно?

Я не стал церемониться.

– Сидни Маккей умер, – объявил я.

Услышав это, Джек вдруг сполз по стене, опустился на колени. Вэл бросилась к нему, обняла, села рядом с мим на тротуаре. Прохожие глазели на них. Она не обращала внимания и обнимала Джека. Тот плакал. Я не мог понять, от души ли эти слезы или Джек просто гениальный актер. Впрочем, одно другому не мешает.

– Боже мой, – всхлипнул он.

Я присел на корточки рядом с Джеком.

– Вы близко общались? – спросил я.

– Конечно. Разумеется. Черт… Он помогал мне.

– В чем?

– Во всем. В работе, когда я только начинал. Даже помог купить квартиру в Ред-Хуке. О господи, а я не перезвонил ему на прошлой неделе. Он звонил мне, а я не отозвался.

– Почему?

– Я устал от его одержимости новостями, всей этой ерунды, его обвинений. Он зациклился на этом. Но кто его убил? Какому недоноску пришло в голову прикончить старого беднягу Сида Маккея?

– Каких обвинений? Он тебя в чем-то обвинял?

– Ты знаешь, кто его убил? – спросил Джек.

– Я подумал, что, может, это был ты.

Он с усилием поднялся на ноги, не без помощи Вал. Оттолкнув ее, Джек бросился на меня. Он был ниже ростом, но в хорошей форме, и кинулся на меня так резво, что сбил с ног, и я растянулся на тротуаре. Вэл схватила его за рукав.

– Прекрати, – велела она. – Прекрати.

Почти силой дотащив его до бордюра, она поймала такси и затолкала туда Джека. Подбежал Толя и попытался удержать ее, но шофер газанул, и такси умчалось по Девятой авеню.

Толя согнулся пополам и оперся о фонарный столб, тяжело дыша. Когда он распрямился, я увидел, что выглядит он скверно, ловит ртом воздух, чуть не падает. Я испугался до чертиков. У него уже был приступ удушья тогда, в Ред-Хуке. Он был болен и скрывал это от меня.

– Что с тобой?

– Куда они укатили? – Он огляделся, свирепо вращая глазами.

– Не знаю. Поедем к тебе. Я вызову врача. Ты хреново выглядишь, – сказал я.

– Ты позволил ей уехать с ним? – Он полез в карман брюк за телефоном.

– Я отвезу тебя домой.

– Еще чего. – Он яростно тыкал в кнопки мобильника. – Я хочу вернуть ее. Хочу, чтобы Валентина была со мной.

Я стиснул Толину руку: она была липкой от пота. Не хватало, чтобы он умер у меня на глазах, ведь казался он полумертвым: лицо землистое, перекошенное, дряблое. Он побрел к своей машине и споткнулся.

– Да уймись ты со своей заботой, а? – отмахнулся он. – Все нормально. Оставь меня в покое, елки-палки. Хочешь помочь – так помоги. Отдай остальные папки Сида Маккея. А сейчас я отправляюсь на поиски дочери.

Толя выглядел постаревшим, толстым, испуганным. Я преградил ему путь к джипу, встал у водительской двери.

– Никуда ты не отправишься.

– Уйди с дороги! – рявкнул он, но тотчас повалился на дверцу, словно поверженный боксер-ветеран. Лицо у него было огорошенное.

– Я отвезу тебя.

– Нет.

– Скажи мне, что происходит. Я тебе не враг, блин.

– У тебя остальные папки, верно? Ты украл их – так поделись со мной. Ты не доверяешь мне, разве не так? Разве не так, Артемий Максимович?

Он обратился ко мне по имени-отчеству, формально, я в его саркастическом тоне слышалась издевка.

– На что они тебе?

– Они нужны мне, потому что Сид был помешан на обмане и надувательстве в СМИ.

– И что?

– Сид знал, что Сантьяго нечист на руку. Сантьяго, который допрашивает, как я заработал деньги, обзванивает моих друзей и вынюхивает мое прошлое. Пожалуйста, дай мне сесть в машину. – Он оттолкнул меня.

Дверца джипа распахнулась, Толя тяжело взгромоздился на сиденье, будто на гору забрался.

– Ты хочешь прижать Сантьяго? – спросил я.

– Да.

– Из-за Вэл? Или еще какие-то причины?

– Конечно.

– Почему я не могу поехать с тобой?

– Отдай бумаги Маккея.

– Я коп, дружище. Я не могу просто так отдать тебе бумаги, – сказал я. – Ты хочешь, чтобы я прижал его из-за Вэл, и все. Да? Хочешь, чтобы я повесил на него это дело, потому что он много знает про тебя и крутит с твоей дочкой. Сочувствую. Но не могу.

– Дело не в том, что ты коп, – произнес он. – Дело в том, что ты думаешь, будто я убил Сида. Ты обвиняешь Джека Сантьяго, но сам не веришь. А считаешь, что это был я.

Меня отвлек телефон – пришло сообщение из офиса Сонни Липперта. Пока я отвечал, Толя захлопнул дверцу.

Ронда Фишер, секретарша Сонни Липперта, сидела в приемной, несмотря на то, что был субботний вечер.

Краем глаза Ронда смотрела матч «Янки» в переносном телевизоре, угнездившемся на канцелярском шкафу рядом с растением с желтыми цветками. Увидев меня, она всплеснула руками, как всегда.

Она работала на Сонни уже двадцать лет и, возможно, была в него влюблена. Я поцеловал ее, с минуту мы обсуждали «Янки», она сетовала, как обычно, что нет в мире игроков, подобных Полу О'Нилу, и просила удержать Сонни от утреннего пьянства, сознавая, что это бесполезно. Мне нужно было перехватить Толю прежде, чем он расколошматит свой джип, но я понятия не имел, где его искать. Нужно было вернуться домой и пересмотреть папки Сида, но Сонни прислал сообщение.

Я вошел. Сонни посмотрел на меня и извлек бутылку из ящика стола.

– По маленькой, – сказал он и плеснул в два стакана, уже стоявшие на столе. – Меня хотят выжить отсюда, – он обвел рукой кабинет. – А я не ухожу.

– Ты за этим меня звал? Ты оставил сообщения. Уже поздно. В чем дело?

– Присядь. С какой новости начать: с одной плохой или с другой плохой?

Я взял стакан:

– С любой.

– Мне нужно кое-что тебе сообщить, старик. Не хочется, а придется.

– И что же? Господи, Сонни, что?

– Это тебя касается.

– В каком смысле?

– Мне позвонил один тип. Он знает, что мы стобой знакомы.

– Какой тип?

– Неважно какой. Я расспрашивал его про Сида Маккея. Назовем его моим Тайным оком, – он фыркнул. – Он говорит: ты упомянул детектива Арти Коэна, верно? Я ему: ну да, и собираюсь расспросить его по делу Маккея. И тут он вдруг: слушай, мол, я знаю, что Коэн из твоей колоды, поэтому хочу предупредить – кое-кто видел его служебный номер в перехвате Аль-Кайды.

– Не понял…

– Понимаю, звучит бредово, в духе Тома Клэнси, но такие уж дела. Знаешь, летом поступали сообщения про нападение на «Ситикорп». Короче, откуда-то получили подробную картинку, у них повсюду глаза и уши, план каждого небоскреба в Нью-Йорке, расположение лифтовых шахт и отдушин вентиляции. Наверное, они знают фамилии членов каждого совета по благоустройству, которые грызутся, кто будет сажать цветы в саду на крыше, может, у них есть и свои люди в этих советах, и, помимо прочего, они записывают номера значков дежурных охранников и номера машин колов, которые ведут эти дела. Ты даже не представляешь. Они все записывают и отсылают, что нароют, куда-то в свой Пакистан или Аравию, а мы иногда перехватываем кое-что. И вот там затесался твой служебный номер. И номер значка. Пусть сам ты и не в курсе.

– Вот черт…

– Именно что черт.

– Ну и что прикажешь делать?

– Ничего. Я просто уведомил. Ты знаешь, как работают федералы. Они тащат любой клочок информации, играют со СМИ, потому что иначе вообще ничего хорошего не добьются, а политики лезут на стену. Я просто говорю тебе. Я упомянул твое имя, и оно аукнулось, поэтому если кто-то нагрянет к тебе домой – позвони. Или если тебя задержат в аэропорту, или машина сломается, или попадешь еще в какую-нибудь передрягу. Лады?

– Спасибо.

– Да ладно, я просто предупредил.

– Хорошо, – сказал я, но сам занервничал. – Не так давно федералы наведывались ко мне домой и рылись в моих вещах, потому что кто-то донес, будто я немного говорю по-арабски.

– Думаешь, это связано с Сидом Маккеем?

– Сомнительно, – ответил Сонни. – Но это заставит кое-кого присмотреться к тебе. Кое-кого в управлении. Надо бы тебе обсудить со мной это дело Маккея. Слышал, его родня утверждает, что произошел несчастный случай. Что за несчастный случай? Он случайно стукнул себя по голове? Знаешь что-нибудь об этом?

Я выпил скотч, попросил еще и выложил Сонни все, что знал, за исключением некоторых подробностей касательно Толи Свердлова.

Я заметил, что, быть может, на роль подозреваемого сошел бы Джек Сантьяго. Я подавал свою версию аккуратно. Подпитывал ее аргументами, словно оранжерейный цветок, и чем дальше, тем полнее он распускался, а я ждал и смотрел, раскроется ли он во всей красе.

Сид и Джек тесно общались, сказал я. Джек каким-то образом предал Сида. Возможно, Джек знал что-то о сводном брате Сида, Эрле. И еще эти папки сказал я. Сид вел записи.

Сонни посмотрел на меня сочувственно.

– Арт, дружище, об этом знали все. Сид раздавал свои папки, словно коробки с вишней в шоколаде. Псих, что тут скажешь. Он выступал по телевизору, этакий призрак либерализма, который вызывали когда нужно. Потом его попросили из газеты, и он свихнулся. Его истории никто особо в расчет не брал. Я переговорил с кучей народа с тех пор, как ты заскочил тогда ко мне домой, и это раскрыло мне глаза, старик. Тебе придется дать мне что-то посущественней на Сантьяго, нежели критика Сида Маккея в его адрес. Мне постоянно звонят люди, редакторы и прочие, интересуются, есть ли что-то криминальное в этих репортерских подделках материала. Поужинаешь со мной в «Рауле»? У меня там свой столик. Или предпочитаешь «Питера Люггера»?