Скрытый космос (Книга 1, 1960-1963) - Николай Каманин

Пролетая над Турцией, видел аэродром, отлично видны ночью города и ВПП. Видел много морских кораблей, на побережье видны дороги и пирсы... При включении ТДУ ощущался толчок и была слышна в течение 42-х секунд ее работа. В плотных слоях атмосферы корабль вращался с разными угловыми скоростями. Перегрузки порядка 8-9 единиц я переносил лучше, чем на Земле. В районе посадки оказалось много камней, но я приземлился на ровную площадку 2 х 2 метра..."

Доклад Поповича: "Задание выполнил, готов снова лететь. Следует несколько сократить медицинский осмотр перед стартом. На старте связь иногда пропадала... Провел ориентацию в тени Земли. Очень хорошо виден "бег" Земли, особенно при редкой облачности. Ориентировать корабль по звездам и земным целям можно, если расширить возможности ручной ориентации... УКВ-режим не нужно включать автоматически (очень много шума до начала связи). Когда сам включаешь УКВ, шума меньше. Связь с "Соколом" была очень хорошей, особенно за экватором... Все медицинские тесты и вестибулярные пробы выполнял. При резком движении головой вперед и назад ощущались некоторые ненормальности. Пульс в космосе был 54-60 ударов в минуту, полный и ритмичный. Сон хороший за ночь просыпался один раз. На ночь выключал вентилятор скафандра... Катапультирование было плавное. После открытия основного парашюта зачековал запасной, как и Николаев. Через 20 минут появился поисковый самолет. Отстрела антенн НАЗа не было (как и у Николаева)..."

После заседания вся комиссия собиралась улететь в Москву, но там испортилась погода, и вылет отложили до утра. Сейчас 23:15, вся компания вместе с областными руководителями уже изрядно напилась. Я посидел с ними минут тридцать и, почувствовав отвращение к этой братии, ушел к себе в комнату. Карпову я поручил увести Николаева и Поповича - им время спать.

17 августа. Куйбышев.

Вчера пьяные разговоры и поцелуи продолжались до двух часов ночи. Попович и Николаев легли спать около полуночи, а Гагарин, Титов и другие ребята еще долго общались с захмелевшей "руководящей" компанией. Королев и Келдыш пили мало и раньше других ушли спать. Смирнов и Мурысев "гуляли" дольше других, им "помогал" Горегляд. Правда, Смирнов держался хорошо.

Сегодня я проснулся в 6 утра - все еще крепко спали, - через несколько минут появились Смирнов и Руденко. В 9 часов все члены Госкомиссии на самолете Ан-10 вылетели в Москву. Председатель Куйбышевского совнархоза Литвинов просил меня организовать встречу рабочих 1-го и 18-го куйбышевских заводов с Гагариным и Титовым. Гагарин и Титов с генералом Гореглядом уже уехали на завод, а мне приходится отбивать дерзкие атаки представителей прессы, кино, радио и телевидения. Из-за вчерашнего нарушения режима Николаев и Попович сегодня спали хуже, чем в космосе. Все специалисты-врачи доложили, что общее их состояние хорошее, но есть признаки небольшого утомления.

Сейчас 21:00, все улетели в Москву -на даче остались только Николаев, Попович, доктор Никитин, подполковник Титов С.М. и я. Перед вылетом группы Горегляда все космонавты, врачи и другие офицеры ВВС отобедали вместе с областными руководителями. Председатель облисполкома Дегтярев и генерал Горегляд "перебрали" лишнего и вели себя плохо. Я увидел Горегляда в тот момент, когда он в комнате отдыха отчитывал Николаева за нескромность. Николаев очень скромный человек, и только Горегляду могла померещиться его "нескромность", выразившаяся в том, что он попросил направить в Москву на встречу космонавтов мужа своей сестры Ильина, находящегося в Чебоксарах. Руденко из Москвы приказал Цедрику доставить Ильина в Куйбышев, а из Куйбышева на Ил-18 - в Москву. Это распоряжение Руденко нельзя считать разумным: задерживать на 8 часов вылет пяти космонавтов и большой группы офицеров из-за одного человека едва ли целесообразно. Вместо того, чтобы исправить ошибку Руденко, Горегляд не нашел ничего более умного, как совершенно незаслуженно обидеть Николаева. Пришлось резко оборвать эту пьяную и неумную выходку Горегляда.

Перед обедом мы (Гагарин, Титов, Карпов, Яздовский, я и другие) на трех катерах совершили замечательную поездку по Волге, а после обеда повторили эту прогулку для Николаева и Поповича. Люди на берегу, рыбаки и пассажиры судов немедленно узнавали новых героев космоса и горячо их приветствовали. Вся четверка побывавших в космосе - Гагарин, Титов, Николаев и Попович подписала вместе со мной приветствие моей внучке Оленьке в день ее рождения - 15 августа. После прогулки занимался с Николаевым и Поповичем готовил их к рапорту Хрущеву. Вместе с ними просмотрел и поправил тексты их речей на Красной площади.

18 августа.

Сегодня страна празднует День авиации, и по счастливому совпадению Москва в этот день встречает Николаева и Поповича. Встреча назначена на 14 часов, на самолете Ил-18 мы будем взлетать в 11:5О. Сейчас 6 часов утра, ребята еще спят, и у меня есть время, чтобы хоть как-то отразить в дневнике все то, что происходило на заседаниях Госкомиссии перед посадкой "Сокола" и "Беркута".

14 августа в 17:00 на Госкомиссии обсуждался вопрос о продлении полета Поповича на четвертые сутки. Перед заседанием Смирнов и Королев разговаривали с Н.С.Хрущевым и Ф.Р.Козловым. Хрущев высказал мысль, что если по технике корабля и по состоянию здоровья Поповича нет никаких замечаний, то почему мы будем его обижать, - нужно запросить Поповича и, если он желает и может летать больше трех суток, разрешить ему продолжить полет на четвертые сутки. Руденко переговорил с маршалом Гречко, который также поддержал это предложение. Таким образом, когда перед заседанием Госкомиссии мы собрались в узком кругу (Смирнов, Королев, Келдыш, Руденко, Пилюгин и я), все мои партнеры по переговорам, кроме Королева, заняли твердую позицию продолжить полет Поповича на четвертые сутки. Сергей Павлович занял двойственную позицию: "Задание полностью выполнено, мы уже продлили полет до четырех суток Николаеву, пойдя на это с некоторым риском. Для прекращения полета Поповича нет технических и медицинских причин, но я не вижу большой цели в продлении полета, хотя и не буду голосовать против такого решения".

Я высказался твердо против продления по следующим мотивам:

1. Условия посадки Поповича на 65-м витке будут неблагоприятны по местности и метеоусловиям во всех трех заданных районах.

2. Попович ведет себя в полете излишне активно, он не экономит свои силы, как это делает Николаев, - есть основания опасаться, что Поповича "не хватит" на четвертые сутки полета.

3. В корабле Поповича температура 12-11 градусов и имеет тенденцию понижаться, влажность в корабле также снижается к нижнему пределу - малая влажность и низкая температура могут затруднить обеспечение космонавта кислородом.

Все очень внимательно меня выслушали, но не согласились с моими доводами. На заседании Госкомиссии все (Келдыш, Смирнов, Руденко, Пилюгин, Богомолов, Воронин и другие) единодушно высказывались за продление полета Поповича. Пришлось выступить против всех и повторно изложить свою позицию в этом вопросе. Я сказал: "Вчера мы продлили полет Николаеву, и теперь он будет совершать посадку в трудных условиях - на каменистый грунт и при сильном ветре. Если была цель в продлении полета Николаева, то в данном случае такой цели нет. Следует учитывать и то, что состояние техники и космонавта на "Востоке-3" значительно лучше, чем на "Востоке-4". Меня поддержали Гагарин, Бушуев, Феоктистов, Белоусов, после чего многие заколебались. Решили полет Поповичу продлить, если он выскажет такое желание. Комиссия поручила Королеву, мне и Гагарину провести переговоры с Поповичем и всем составом тронулась за нами на КП, чтобы услышать решение "Беркута". На вопрос Королева: "Беркут", как вы себя чувствуете? Ваш полет подходит к концу, каковы Ваши планы?" Попович немедленно ответил, что он планирует садиться на 65-м витке, поскольку самочувствие у него превосходное - "перьвий сорт" (любимое выражение Королева). После такого ответа комиссия подтвердила свое решение. Смирнов связался по телефону с Козловым и Хрущевым и доложил им о принятом решении и о том, что против него высказались Каманин, Гагарин и еще несколько человек. Хрущев, убедившись, что Попович за продление полета, дал свое согласие на то, чтобы продолжить полет.

Всю ночь с 14 на 15 августа я был на командном пункте, изучал метеообстановку и условия посадки во всех трех районах приземления, консультировался со специалистами и врачами по состоянию здоровья Поповича и разбирался с Ворониным, к чему может привести дальнейшее падение температуры и влажности. В 7 часов утра Госкомиссия снова собралась на заседание. К этому времени к нам начали поступать тревожные сведения. Температура в корабле "Восток-4" понизилась до +10 градусов - нижнего предела нормы, влажность снизилась до 35 процентов. Попович, проснувшись в 4 часа утра, доложил, что самочувствие у него отличное, но падение температуры и влажности начинают его беспокоить. Он сообщил: "Температура и влажность продолжают снижаться, мною приняты все необходимые меры, но падение продолжается". Всем стало ясно, что нормальное обеспечение кислородом Поповича находится под угрозой. Келдыш, я, Руденко высказались за немедленную посадку "Востока-4" на своей территории (как раз подходил 49-й расчетный для посадки виток), но Смирнов и другие еще упорствовали. В это время принесли радиограмму от Поповича: "Наблюдаю грозу"...