Я — матрос «Гангута»! - Дмитрий Иванович Иванов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Огромными усилиями пожар был ликвидирован. Правда, без жертв не обошлось: несколько машинистов погибли.
Обнаружилось новое несчастье — исчезла схема управления артиллерийским огнем. Вызвал меня комиссар и сказал:
— Надо восстановить схему, Дмитрий. При достройке линкора на проводке кабелей и установке приборов ты работал. Тебе и карты в руки. Бери кого-нибудь в помощники.
На проводке я действительно работал, но черчением никогда не занимался. Вспомнил, что за этим занятием не раз видел гальванера Мухина. Пошел к нему.
— Начертим! — уверенно ответил он, выслушав меня.
Мы отправились в город, закупили необходимые принадлежности — бумагу, тушь, перья с ручкой, линейки. Потом облазили на корабле все закоулки, уточняя, где находились проводка, выключатели. Мой напарник делал при этом пометки в блокноте. После этого сели за стол. Мухин склонился над ватманским листом, приступил к работе, время от времени заглядывая в блокнот и спрашивая меня.
Дня за два схема была восстановлена.
На «Гангут» пришел Жемчужин. Щеки у него горели от сильного мороза. Видно, обходил корабли, предназначенные для отправки в первую очередь.
— Ну как, товарищи, справимся? — спросил он.
Борис Алексеевич, конечно, понимал, какие трудности предстояли нам. Ведь вместо полутора тысяч в экипаже было всего лишь триста человек. Каждый за пятерых должен действовать, и притом в сложнейших условиях.
— Сумеем! — в один голос ответили мы комиссару по эвакуации.
Наступил волнующий день 12 марта. К стоянке линкоров подошли ледоколы «Ермак» и «Волынец». Они взломали лед у кораблей, пробили фарватер на большой Свеаборгский рейд. Задымили трубы. Стальные громады зазвенели якорными цепями, начали выходить из Гельсингфорсский бухты. С линкоров и с берега слышалось могучее «ура», гремели духовые оркестры.
Мы салютовали базе, которая стала опорой двух революций, откуда протягивалась рука помощи петроградскому пролетариату. Покидали Гельсингфорс с чувством неясной тревоги. Хоть и без стрельбы, но нам предстояло сражение, от исхода которого в какой-то мере зависела дальнейшая судьба социалистического государства.
На Большом Свеаборгском рейде к линкорам присоединились прибывшие из Ревеля крейсеры «Рюрик», «Адмирал Макаров» и «Богатырь». Корабли выстроились в кильватерную колонну.
События, связанные с переходом кораблей, широко описаны в нашей военно-исторической литературе. Но, как справедливо заметил Адмирал флота Советского Союза И. С. Исаков, эти события часто изображаются как простой переход кораблей, в то время как это стратегическая операция по перебазированию флота.
В пятидесятых годах вышли две интересные книги — В. И. Сапожникова «Подвиг балтийцев в 1918 году» и Н. С. Кровякова «„Ледовый поход“ Балтийского флота в 1918 году». Обе эти книги мне прислал И. С. Исаков. На одной из них он сделал надпись: «Дорогой Дмитрий Иванович! Внимательно прочтите. Вспомните свое участие в походе».
По совету адмирала я выступал на эту тему с воспоминаниями в периодической печати, в том числе в газете «Красная звезда». Рассказал главным образом о своем линкоре. Этого принципа придерживаюсь и теперь.
Итак, мы покинули рейд 12 марта в 15 часов 15 минут. Вслед за ледоколами строй линкоров и крейсеров возглавил «Гангут». Этот порядок был продиктован тем, что ледоколы с трудом разламывали ледяное поле. Фарватер, который они пробивали, был узок. Поэтому «Гангуту» приходилось своим тяжелым бронированным корпусом расширять его. Линкор содрогался от сильных ударов. На верхней палубе хозяйничал трескучий мороз, а внизу, в машинном отделении, стояла невыносимая жара — котлы приходилось держать на максимальном давлении.
Линкор с трудом выдерживал сопротивление льда, который местами достигал метровой толщины. Рулевой Селиверст Плеханов напрягал все силы, направляя корабль по фарватеру. Начали сдавать заклепки, особенно в местах пробоин, полученных во время войны. Образовалась течь. Стали устранять ее, отливая ледяную воду.
В первый день прошли всего около десяти миль. С наступлением темноты движение прекратилось. А матросам прибавилось хлопот. До полуночи заделывали швы, в этом особое старание приложили трюмные машинисты.
Мороз крепчал, и мы всю ночь долбили лед ломами и пешнями, чтобы корабль не вмерз. Утром, после того как ледокол «Ермак» прошел вокруг эскадры, кильватерная колонна снова тронулась в путь. Наш «Гангут» теперь шел третьим. Ледяная гладь была ровной, оттого и корабль держался уверенней. Днем миновали траверз маяка Южный Гогландский и через пару часов остановились на ночевку.
Следующий же день, 14 марта, оказался более сложным. Лед был тяжелым, корабли то и дело останавливались, ледоколы не успевали выручать их из ледяного плена. Около 8 часов утра застрял во льдах «Гангут». Ему помог ледокол «Волынец». В 10 часов линкор снова остановился. И снова выручил ледокол. Часа через полтора-два мы опять оказались затертыми во льдах.
Проверив электроприборы, я вышел с ломом на палубу. Многие уже кололи лед. Но вот с бака послышался душераздирающий крик. В чем дело? Туда бросился комиссар. Он вскоре вернулся, сообщил: матрос сорвался в прорубь, вытащили его, отнесли в кубрик.
Наши ломы и пешни были бессильны. Линкор дал сигнал о помощи. Не менее часа пришлось ждать «Ермака» (не одни мы в беде). Он с обеих сторон обломал лед, и мы двинулись вперед. Правда, очень медленно.
Ночь застала нас между островами Гогланд и Лавенсари. Сигнальщики услышали выстрелы, и экипаж насторожился. Ведь на островах — белофинны, которые могут пойти на любые действия, лишь бы спровоцировать нас. Нет, нам нельзя открывать ответного огня, нельзя давать повод немецкому командованию обвинить нас в нарушении мирного договора. Унизительно, но нужно молчать.
Всю ночь провели в тревоге, готовые отразить вражеские наскоки. Но все обошлось благополучно. И только мороз по-прежнему крепчал. Долбить ломами стало бесполезно — лед не пробьешь, да и матросы теряли силы. Спать почти совсем не приходилось, многие стояли без смены уже по две вахты.
Невероятно трудным выпал день 15 марта. Ранним утром движение кораблей не возобновилось, так как ледоколы и те не смогли тронуться с места. К счастью, команды их не опустили рук, напряженно думали, как преодолеть тяжелые льды. В конце концов вынесли заключение: сцепить ледоколы и действовать двумя тягами. Попробовали. Получилось. Сумели обойти все корабли и повели их за собой. Новый способ принес облегчение еще и тем, что расширил фарватер, корабли свободней шли теперь по нему.
Однако продолжалось это недолго, всего около часа. Неожиданно над заливом стал опускаться густой туман, скоро он окутал все вокруг. Стемнело, словно наступила ночь. Корабли застыли на месте. Мучительно проходит час, другой, третий… У людей невольно
